Переход на натурпродукт
После введения сухого закона все последующие годы пролетарская власть, как и предшествовавшая ей царская, болезненно решала вопрос о том, что важнее: пополнение бюджета или забота о трезвости общества. В 1923 году все-таки было принято решение в пользу госмонополии. При этом большевики наряду с наращиванием производства водки проводили перманентные антиалкогольные кампании.
На Украине, и так имевшей давние традиции самогоноварения, после введения советской властью сухого закона оно приобрело массовый характер. За короткое время рецептура и традиции частного винокурения стали распространяться на территории советской России. По расчетам Наркомпрода, в 1918 году население использовало для самогоноварения до 320 тыс. т муки. В прокламации говорилось: "Из Сибири, Украины, из центральных губерний — отовсюду сообщают о преступной порче хлеба для самогонки, об уничтожении наших хлебных запасов для яда, в то время как из городов и весей несутся крики о голоде, о голодном тифе, изнуренных детях и взрослых, о падающих на улицах от недоедания, о четверках и восьмушках хлеба (пайки) для взрослого населения на день, а то и на два-три дня".
Но крестьяне, не дожидаясь конфискации зерна большевистскими продотрядами, сразу после уборки урожая начинали гнать самогон, не без оснований полагая, что прятать его удобнее, и в условиях отсутствия твердой валюты самогон вполне ее заменяет. И за самогон действительно можно было купить все: от продуктов до освобождения от службы в армии и нужного решения суда.
Постепенно методы производства самогона совершенствовались, а его изготовители объединялись в своеобразные снабженческо-сбытовые организации. Наркомпрод получил такое сообщение из села Стеклянного Брянского уезда: "Наше село отличается процветанием самогонных заводов. Почти в каждом доме имеются аппараты для выкуривания самогонки. И делается это открыто, на виду у всех, как бы официально. Выкуренную самогонку сбывают в соседние села, главным же образом в Бежицу и в Брянск. Конкуренции в ценах не замечается, между торговцами полное единодушие".
Борьбы с самогонкой не было никакой. Местные власти на все смотрели сквозь пальцы. И все же самое интересное заключалось в том, что любые методы борьбы с тайным винокурением оказывались малоэффективными. Сначала самогонщиков, не сумевших почему-либо откупиться, приговаривали к штрафу в 1 тыс. руб., в случае неуплаты — к году тюрьмы. Но частные винокуры, как правило, легко находили деньги и спокойно продолжали свой бизнес. По мере нарастания голода усилили и меру наказания. Декрет ВЦИКа от 9 мая 1918 года "О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими" разрешал сажать самогонщиков уже на десять лет.
После долгой и изнурительной борьбы большевики пришли к выводу, что с самогонщиками лучше всего бороться экономическими методами. В наследство от царского правительства им достались огромные запасы спирта, и в 1921 году было решено создать комиссию для рассмотрения вопроса о возможности обмена крестьянского зерна на спирт. Была и еще одна идея — поменять скопившееся в южных районах страны вино на хлеб, а затем в хлеборобных губерниях поменять вино на зерно с выгодой для государства. Прения продолжались достаточно долгое время, и в итоге назначенная Политбюро комиссия пришла к выводу, что самым эффективным методом борьбы с самогонщиками будет отмена сухого закона. Вопрос заключался лишь в том, за кем останется контроль за производством и продажей водки. Немалая часть советских руководителей отдавала предпочтение проверенной и доходной госмонополии. Но Наркомфин в 1922 году имел совершенно иное мнение: "В настоящее время восстановление винной монополии потребует известных сумм, и этот вопрос должен быть специально обсужден, но при современных условиях казне эти расходы не под силу. Кроме того, расшатан весь аппарат хозяйственного управления, мы видим везде при казенном ведении дела казнокрадство, взяточничество, если где эти явления совьют себе особо прочное гнездо, то при современных условиях это будет в области винной монополии: здесь будет происходить, можно заранее предвидеть, сплошной бой посуды с разлитым вином, необычайная утечка спирта, в бутылке будет оказываться вода вместо вина; прежде эти факты также имелись, но они носили единичный характер... При современных условиях монополия, которая прежде казной велась весьма хозяйственно, теперь она не по плечу, и нам, как и в других областях финансового хозяйства, приходится отступать далеко в глубь нашей истории... Придется обратиться к откупной системе. В этом деле особенно нужен хозяйский глаз, и винокуренные заводы, чтобы их восстановить, придется сдать в аренду. Опять по тем же соображениям, что товар, выпускаемый с винокуренных заводов и имеющий столь широкое распространение, будет представлять лакомый кусок для всякого рода незаконных манипуляций с ним, вот почему здесь нужна личная заинтересованность лиц, которые будут вести это дело...
Можно было бы оставить оптовую продажу за казной, а розничную — предоставить самоуправлениям, но состав на местах самоуправлений как будто не внушает доверия, что они справятся с этой задачей. Скорее, для торговли вином могли бы быть образованы смешанные акционерные общества при участии казны, самоуправлений и частных лиц...
Конечно, главное возражение против продажи спиртных напитков — это отравление населения алкоголем, но оно совершается и теперь, если считать алкоголь за ядом. Но сейчас это делается в худших формах — самогонкой плохого качества,— и замена самогонки ректификованным спиртом будет плюсом с гигиенической стороны, а кроме того, самая теория безусловной вредности спирта за последнее время американскими физиологами подвергается сомнению..."
Тем не менее, в 1923 году было принято решение в пользу госмонополии. Большевистские власти одновременно со стимулированием производства водки периодически проводили антиалкогольные кампании. Народу объявляли, что "антисемитизм, религия и водка — наследие буржуазного строя", и тут же давали указание железнодорожникам о грузах особой важности: "В декадный срок обеспечить перевозку большой скоростью 250 цистерн спирта и перевозку 1,5 тысячи вагонов посуды для водки, скопившейся на станциях железной дороги, а также производить погрузку и перевозку водки немедленно по предъявлении".
С годами не менялось практически ничего. В 1970-е годы в ЦК КПСС по просьбам трудящихся готовили постановление об усилении борьбы с пьянством, а в магазинах, как сообщали с мест, не было ничего, кроме водки. С дефицитом бюджета боролись повышением цен на водку и при этом не забывали клеймить пьяниц во всех СМИ. Социалистической водочной монополии не удалось подавить и частное производство алкоголя. Собственно, советская власть никогда и не пыталась искоренить их до конца. Время от времени устраивались шумные кампании, изымались десятки тысяч самогонных аппаратов, штрафовались и отправлялись за решетку самогонщики, но все начиналось сначала. И как только государство ввело в 1986 году новый сухой закон, начался бурный подъем частного алкогольного производства.