фестиваль театр
Размашистый международный фестиваль детского театра "Большая перемена" привез в Москву спектакль "Преступление и наказание" петербургского театра "Кукольный формат", триумфатора последней "Золотой маски". Десятки старушек-процентщиц произвели неизгладимое впечатление на РОМАНА Ъ-ДОЛЖАНСКОГО.
В программе "Большой перемены" все свалено в кучу: тут и древнейший детский утренник на свете, "Синяя птица" в постановке Станиславского, и "Собиратель пуль" молодого драматурга Юрия Клавдиева, одно только причисление которого к числу авторов, пишущих для детей, тянет на скандал в благородном семействе; тут и театры, где играют сами дети, и театры, где должны вроде бы играть для детей, однако уже давно играют вообще неизвестно для кого. Но "Кукольное преступление и наказание" (именно так спектакль называется в афише) даже среди этой толкотни сразу обращает на себя внимание. Во-первых, поставивший его театр "Кукольный формат" из Петербурга недавно получил две "Золотые маски" — за другую постановку, детскую сказку "Робин-Бобин". А во-вторых, "окукливание" героев хрестоматийных классических произведений часто сулит зрителю немало открытий чудных.
Жанр спектакля обозначен как "картинки из романа Федора Достоевского". В первые минуты перед глазами зрителя действительно мелькают картинки: грязноватые петербургские стены, занимающие все прямоугольное окно кукольной сцены, зажигаются окнами, в которых мелькают маленькие тени персонажей романа. Похоже на экзамен по литературе в форме угадайки: по одной-двум фразам нужно вспомнить имена персонажей. Тем более что большинство из них оказываются самим действием невостребованы. Мать и сестра Раскольникова появляются на сцене больше для порядка, чем по необходимости. Соня Мармеладова все-таки присутствует, но только потому, что без нее в романе совсем никуда. А самым интересным кажется отсутствие Порфирия Петровича. Зрители, таким образом, остаются в полной уверенности, что убийца идет каяться исключительно потому, что духовно прозрел — а ведь вполне мог бы и остаться безнаказанным: следствие-то не велось.
Вообще, главным персонажем кукольного спектакля, придуманного и поставленного Анной Викторовой (сыгран он был на фестивале, надо заметить, очень небрежно), становится, как ни странно, старуха-процентщица. Особенно подробно сделана сцена, в которой старушка шпыняет покорную Лизавету. Но после того как обе падают под топором Раскольникова, на сцене начинают твориться незабываемые вещи: старушки множатся, но при этом стремительно мельчают и издевательски веселеют (привет, конечно, хармсовским старухам). И вот уже целый выводок приплясывающих и похожих на мышиное войско призраков одолевает печального кукольного Раскольникова. Мало того, старуха является во сне еще и оперной пиковой дамой — то ли потому, что в обоих произведениях есть Лиза, то ли потому, что в театре "Кукольный формат" обнаружили тайное сходство Родиона Романовича с пушкинским Германом. Оба, конечно, жертвы Петербурга, но не до такой же степени.
Впрочем, гораздо более сильным кукольным образом оказывается нечистая сила, принявшая облик мухи. В прологе спектакля еле заметная летающая точка бьется в стены двора-колодца, и не сразу поймешь, к чему она сюда залетела. Зато в конце, когда огромная черная мушища ползает по брошенному топору Раскольникова, все наконец встает на свои места. Нет сомнения, что актеры в напоминающих рясы одеждах, чьи суровые лица появляются в финале за кукольной ширмой, найдут в себе силы и решительность, чтобы прихлопнуть опасное насекомое. Конечно, зрители, давным-давно окончившие среднюю школу, и не такое на своем веку видывали. Всем остальным после подобного произведения действительно не помешает большая перемена.