Скифская мадонна

Андрей Плахов — к 100-летию Нонны Мордюковой

Когда я делал первые шаги в профессии кинокритика, мне поручили выступить с лекцией на тему «Вячеслав Тихонов — выдающийся актер советского кино». Это было на какой-то фабрике, аудитория почти исключительно женская. Похоже, ждали самого Тихонова, а когда на сцене вместо него появился молодой перепуганный лектор, послышался вздох разочарования. Не без труда к середине встречи удалось «разогреть» публику, а когда настало время вопросов и ответов, первым прозвучало: «Скажите, а как там все-таки у них с Мордюковой?» Она была не только всенародно знаменитой — ее воспринимали как близкую родственницу, сочувствовали, сопереживали.

Андрей Плахов

Андрей Плахов

Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ

Андрей Плахов

Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ

«Я видел ее профиль на скифских вазах»,— сказал Александр Довженко на защите ее диплома во ВГИКе. И хотя лучше всего она чувствовала себя на студенческих спектаклях в телогрейке и сапогах, ей прочили роли героинь греческих трагедий. Однако даже шолоховскую Аксинью сыграть не удалось: Сергей Герасимов утвердил на роль в «Тихом Доне» не свою подопечную по «Молодой гвардии» донскую казачку Нонну Мордюкову, а Элину Быстрицкую.

В то время фильмов и хороших ролей было мало. У Мордюковой быстро сложилось амплуа «простой русской женщины» с трудной судьбой — метростроевки, а чаще всего колхозницы, которой иногда предстояло пройти «светлый путь» до позиции председателя колхоза. Но харизма актрисы пробивалась и в бытовых мелодрамах, и в патриотических эпопеях, расширяя и углубляя их.

В том-то и дело: она была народная, но не простонародная — и совсем не простая.

Ульяна Громова в ее исполнении перекликалась с классическими образами святых великомучениц — эдакая краснодонская Жанна д’Арк. И уже самые первые ее роли — в «Чужой родне», «Отчем доме», «Простой истории» — смотрелись монументально, словно эта женщина с южнорусскими чертами лица, статной фигурой и сильным, трудно сдерживаемым темпераментом была высечена из одного цельного куска мрамора. Уже тогда в народ пошли словесные перлы, впервые произнесенные с экрана Мордюковой, начиная со стопроцентно фольклорного «Хороший ты мужик, но не орел!».

Нонна Мордюкова

Нонна Мордюкова

Фото: Алексей Куденко, Коммерсантъ

Нонна Мордюкова

Фото: Алексей Куденко, Коммерсантъ

Когда на экраны хлынула оттепельная «новая волна», востребованы оказались другие актрисы: Татьяна Самойлова, Людмила Гурченко, Татьяна Лаврова, Алла Демидова, Маргарита Терехова — героини другого, современного типа, более чувственные, интеллектуальные или эксцентричные.

А Мордюкова была сродни итальянке Анне Маньяни, гречанке Ирен Папас, французу Жану Габену — монументальным фигурам кинематографа середины ХХ века.

И если Маньяни называли «священным чудовищем неореализма», критик Майя Туровская совершенно справедливо определила Мордюкову как «священное чудовище деревенской темы». На своих могучих плечах она подняла эту тему намного выше скромных амбиций разрабатывавших ее режиссеров: кажется, еще немного — и с такой актрисой в России тоже появился бы свой неореализм.

Однако вместо него появилось кино шестидесятников — преимущественно городское, в котором Мордюковой пришлось заново искать свое место и амплуа.

Вчерашняя прима становится актрисой выразительного эпизода.

Пройдет еще не так много времени — и на ее долю останутся роли теток и вдов, вахтеров и, фигурально выражаясь, бабы Зины (так, кстати, и звали одну из ее поздних героинь).

Но именно в это время судьба подсказывает актрисе два новых пути. Первый — это комедия. Мордюкова, наступив на горло собственной трагедийной природе, снялась у всех наших главных комедиографов. Хищная чиновница Пристяжнюк в «Тридцати трех» Георгия Данелии, жэковская активистка Плющ из «Бриллиантовой руки» Леонида Гайдая, незабываемый «дядя Миша» в «Вокзале для двоих» Эльдара Рязанова — пародийные воплощения Нонны Мордюковой, которые тоже удивительным образом оказались символами. К ним надо добавить купчиху из «Женитьбы Бальзаминова» Константина Воинова с томным «Нравится он мне!».

Другой путь, который привел Мордюкову к вершине,— роли матерей. В «Комиссаре» Александра Аскольдова актриса сыграла беременную красноармейскую комиссаршу.

Пробуждение материнского инстинкта, прекрасной скифской мадонны в этом бесполом существе в военной шинели и составляет главный сюжет фильма, который просто невозможно представить с другой актрисой.

Точно так же не было бы без Мордюковой «Трясины» Григория Чухрая — трагедии материнской любви, которая толкнула сына к дезертирству. Этот фильм был поставлен по сценарию Виктора Мережко, который потом перекочевал и в титры «Родни» Никиты Михалкова — еще одной картины, где Мордюкова выступает в роли Матери с большой буквы. Только вместо ожидаемой монументальности актриса дает совершенно другие краски — гротескные и зловещие, но одновременно жалкие и смешные.

Между тем все три фильма, где Нонна Мордюкова сыграла счастливых и несчастных матерей, оказались неугодны властям. «Комиссар» пролежал на полке 20 лет, «Трясина» вызвала гнев Министерства обороны самой темой дезертирства, и даже «Родне» в Госкино сделали не один десяток замечаний, указав в том числе на нежелательный фартук на героине Мордюковой с изображением американского флага. Все три русские мадонны не вписывались в патриотический канон.

Куда ближе к этому канону было «Русское поле» Николая Москаленко, где Мордюкова в привычной роли стоической колхозницы снималась вместе со своим сыном Владимиром Тихоновым. Его герой погибал на армейской службе, а через несколько лет актриса уже не в кино, а в жизни пережила трагедию потери сына.

В перестроечные годы Нонна Мордюкова почти не имела новых достойных ролей, а для молодого поколения оставалась живым мифом.

Денис Евстигнеев предложил ей сыграть еще один драматический образ матери. Фильм, который так и назывался — «Мама», рассказывал основанную на реальных событиях историю о семье самодеятельных братьев-музыкантов, захвативших самолет под предводительством своей матери. Это было еще одно символическое воплощение животной, неразумной материнской любви. В ней ощущался не столько христианский, сколько античный и языческий посыл: русская мадонна приносила своих детей в жертву даже не из любви к родине, а из ненависти к ней.

Андрей Плахов

Фотогалерея

Нонна Мордюкова на съемочных площадках знаменитых фильмов

Смотреть