Хитростных наук учение

Основанная Петром I московская Навигацкая школа исходно была военно-учебным заведением, но многие ее выпускники оказались востребованными на гражданской службе и в зарождавшейся в России современной науке, а сама школа по своей сути была прообразом физико-математического и географического факультетов нынешних университетов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

25 января (14 января по ст. ст.) 1701 года Петр I подписал указ об учреждении в Москве первого в нашей стране военно-учебного заведения — школы математических и навигацких наук: «Великий государь, царь и великий князь Петр Алексеевич... указал именным своим, великого государя, повелением... на славу всеславного имени всемудрейшего Бога и своего Богосодержимого храбропремудрейшего царствования, во избаву же и пользу православного христианства быть математических и навигацких, т. е. мореходных хитростных наук учению…; и тех наук ко учению избрать добровольно хотящих, иных же паче и со принуждением; и учинить неимущим во прокормление поденный корм... ежели кто сыщется отчасти искусным, по пяти алтын (15 коп.— “Ъ-Наука”) в день, а иным же по гривне (10 коп.— “Ъ-Наука”) и меньше, рассмотрев коегождо искусства учения. А для тех наук определить двор в Кадашеве... и об очистке того двора послать в мастерскую палату постельничему Г. И. Головину свой, великого государя, указ; и взяв тот двор и усмотрев всякие нужные в нем потребы, строить из доходов от Оружейной палаты».

Подобных указов Петр I в конце XVII — начале XVIII века выпустил не один десяток. Все они диктовались необходимостью реформирования армии, которой требовались командиры, способные читать карты местности и делать ее геодезическую съемку, проектировать полевые и крепостные фортификации, рассчитать траекторию собственного и вражеского орудийного огня и т. д., что, в свою очередь, требовало знания основ математики.

В данном случае указ о том, чтобы «быть математических и навигацких, т. е. мореходных хитростных наук учению», касался военного флота. В августе 1700 года, за полгода до начала Северной войны, был учрежден Адмиралтейский приказ, и, хотя самого военного морского флота еще не было, точнее, он был пока весельным, для него государем было приказано в кратчайшие сроки подготовить квалифицированных штурманов, знающих математику, астрономию и географию в достаточной степени, чтобы уверенно прокладывать курс корабля «в плоской, круглой и меркаторской навигации». И уметь делать не только это. В число «мореходных хитростных наук» входило и бомбардирское дело. С 1705 года ученики Навигацкой школы проходили практику и по нему, а в 1708 году ученики школы были отправлены в новую столицу для «положения через инструмент прямых дорог», то есть для работ по геодезической съемке.

Надо сказать, что по крайней мере в первые годы существования Навигацкой школы никого «паче и со принуждением» туда загонять не пришлось, ни одного человека! Напротив, «добровольно хотящих» быстро набиралось из года к году все больше и больше, так что пришлось даже устроить конкурс челобитных (заявлений от абитуриентов), которых, как пишут историки, привлекали не столько премудрости математики, сколько «поденный корм».

Наверное, так и было, но, утолив голод физический, многие ученики Навигацкой школы увлеклись и хитростными науками. Например, в 1705 году, когда помимо «поденного корма» ученики Навигацкой школы начали получать еще и «поденное денежное жалованье» (стипендию, как сказали бы сейчас), из 168 учащихся в классах Леонтия Магницкого по навигации, тригонометрии, геометрии и арифметике 16 человек получали по 3 алтына (9 коп.), 67 — по 2 алтына и 1, 2, 3 или 4 деньги (от 6,5 до 8 коп.), остальные — от 10 до 4 денег (от 5 до 2 коп.) — в зависимости от «коегождо искусства учения», причем «двухкопеечник», то есть фактически двоечник, на 168 учеников был всего один.

В том же 1701 году, когда Петр подписал указ о Навигацкой школе, он передумал использовать под нее заброшенный «полотняный двор» Кадашевской мануфактуры, решив разместить здесь монетный двор для чеканки золотых червонцев и серебряных рублей в ходе еще одной его реформы — денежной. И 23 июня еще одним своим указом повелел «Сретенскую по Земляному городу башню, на которой боевые часы, взять со всяким палатным строением и с принадлежащею к ней землею под школу математических и навигацких наук».

Сретенская, или Сухарева, как ее еще называли, башня была новой, построенной в 1695 году, а третий ярус к ней (саму башню) пристроили в 1701 году. По замыслу государя все строение должно было напоминать корабль с баком, ютом и шкафутом с капитанским мостиком и мачтой. То есть на внешний вид тем самым местом, где в исконно сухопутной Москве должны были разместиться будущие навигаторы.

Ученики

Сейчас обычно пишут, что в московскую Навигацкую школу принимали подростков и юношей от 12 до 20 лет. Так это и было, но потом. В первых наборах 1701–1705 годов был попович Афанасий Хрипунов, поступивший в школу в 1702 году 10 лет от роду, чуть старше него были Иван Дмитриев-меньшой и Иван Мошенников из солдатских детей, оба 12 лет, и еще пять подростков, которым при поступлении было 13–16 лет. Все остальные ученики были в возрасте от 18 до 30 лет, подавляющее большинство — старше 20 лет, то есть достаточно взрослые люди.

Все они были грамотными, как явствует из их собственноручно написанных челобитных о приеме в Навигацкую школу. В этих заявлениях они были обязаны доказать «свободность чина», то есть сообщить о своей сословной принадлежности, месте своей службы и о службе отца и написать краткую автобиографию. Большая часть абитуриентов служили младшими подьячими в разных приказах, далеко не все были москвичами, многие приехали специально для поступления в Навигацкую школу.

К сожалению, архивы школы сильно пострадали при пожаре в 1770-е годы, но и того, что осталось и было опубликовано в 1866 году в третьем томе «Истории Российского флота», достаточно, чтобы видеть следующее. Около 80% первых учеников Навигацкой школы были из мелких госслужащих и из церковного сословия (тех и других примерно поровну), остальные были из детей солдатских, людей боярских и недорослей (дворян). В 1702 году среди них появился даже один князь (Андрей Кропоткин, 20 лет), а в следующем, 1703 году компанию ему в школе составили князь Ефим Мышецкий (тоже 20 лет и тоже из Рюриковичей) и князь Иван Мещерский (не столь родовитый).

А в 1711 году в канцелярии Навигацкой школы уже был отдельный список «знатных особ детей» из двух десятков имен. Также сильно выросла доля недорослей: теперь они составляли примерно четверть учеников, а двое из них — Родион Чеботаев и Яков Рукин — были «вундеркиндами» 11 лет от роду. В процентном соотношении больше, чем недорослей, было только солдатских детей, а «церковного чина» теперь был только каждый десятый ученик. Появилась и такая ранее невиданная тут «экзотика», как «крестьянский сын» и восемь учеников «польской породы».

В прошлом году была опубликована работа ведущего научного сотрудника Института истории естествознания и техники (ИИЕТ) РАН Александра Клейтмана «Школа математических и навигацких наук в Москве в 1701–1705 гг.» по малоизвестным архивным документам, где среди прочего дается картина быта учеников Навигацкой школы в ее первые годы, которая вызывает невольные ассоциации с «Очерками бурсы» Помяловского. Эта работа свободно доступна в интернете, желающие могут почитать ее самостоятельно.

Особенно берет за душу описанная в ней история, дающая представление об отношении москвичей к будущим навигаторам и, соответственно, последних к москвичам. 10 июля 1703 года мимо школы проходил конюшего чина Федор Шляхта, который стал называть ее учеников ворами и мошенниками, бранил их матерно и говорил, что пора их всех сослать на Таганий Рог. В ответ ученики Навигацкой школы «сделали ему замечание, и, поинтересовавшись, для чего он их бранит и такие непристойные слова говорит, отослали его прочь от школы». В итоге Федор Шляхта, весь в синяках, явился в Оружейный приказ, в чьем ведении находилась Навигацкая школа, и подал челобитную, в которой жаловался, что «на него напали ученики математического учения человек десять и били не знамо за что, и глаза подбили».

Конечно же, учащиеся Навигацкой школы не были идеальными юношами: были и побеги учеников, разочаровавшихся в хитростных науках, и их самовольные отлучки в московские дома терпимости, и воровство, и даже грабеж москвичей. Провинившихся «били нещадно батогами», воров и грабителей отдавали в матросы и солдаты. Но последних было немного: в первые годы Навигацкой школы таких было всего четыре человека.

Учителя

Учителей в Навигацкую школу нанял сам Петр в 1698 году, когда во время Великого посольства посетил Англию. Их было трое. Математик из Абердинского университета Генри (в Москве — Андрей Данилович) Фарварсон и двое навигаторов — Стивен Гвин (Степан Гвын) и Ричард Грейс (Рыцарь Грыз). Историограф Морского министерства генерал Феодосий Веселаго писал в 1852 году, что Гвин и Грейс были студентами Фарварсона в Абердине, и в 1899 году, когда они приехали в Москву, Гвину было 15, а Грейсу — 17 лет. Самому Фарварсону было 25 лет, то есть все трое наставников московских учеников были их ровесниками. Фарварсон и Гвин на родину уже не вернулись, умерли они в Санкт-Петербурге: Гвин — в 1720 году, Фарварсон — в 1739 году в военном чине бригадира (соответствовал гражданскому чину статского советника) и звании профессора Морской академии. А Грейс, решивший в 1709 году вернуться домой, был убит разбойниками на Нарвском почтовом тракте.

Переводчиком к ним был приставлен Андрей Кревет из Посольского приказа, которого Петр знал со своей юности. Тот был у Петра в Преображенском, сопровождал государя в Азовских походах, Великом посольстве, и на первых порах он приютил в Москве у себя дома приехавших учителей-англичан Навигацкой школы. Он же был переводчиком на их занятиях, которые Фарварсон вел на латыни, а Степан Гвын и Рыцарь Грыз — скорее всего, на родном английском с латинской астрономической и картографической терминологией. Обычно пишут, что Андрей Кревет тоже был англичанином, но это вряд ли. Судя по его типично немецкому имени Hendrick Krefft, он был все-таки немцем, возможно жившим некоторое время в Англии.

Четвертым учителем в Навигацкой школе был Леонтий Магницкий, точнее, по должности он был помощником учителя математики Фарварсона с гораздо меньшим окладом содержания, чем у иностранных учителей. Но фактически именно Магницкий, как писал адмиралу Головину личный финансист государя Курбатов, побывавший летом 1702 года в Навигацкой школе с очередной инспекцией, управлял в школе процессом обучения, взяв на себя обязанности завуча, как сказали бы сейчас. Леонтий Магницкий, тоже бывший в то время молодым человеком 32 лет, был вынужден это сделать, потому что англичане, как писал Курбатов, «временем загуляются или по своему обыкновению почасту и долго проспят». Им из казны Оружейной палаты помимо зарплаты в 550 руб. в год отпускалось еще «по 42 руб. 29 алтын и 4 деньги на пиво, дрова и овес и на иные потребности». Отчего при таких зарплатах не попить пива, если возникала эта потребность, и потом проспать занятия.

Самоуправство Магницкого иноземцам явно не нравилось, и они этого не скрывали. «Англичане, видя в школах его управление, обязали себе к нему, Леонтию, ненавидением, так что уже просил он, Леонтий, от частого их на него гнева имения от школы себе свободности,— сообщал Курбатов начальнику Оружейного приказа Головину.— Однако ж я, ведая, что ему их ради гнева имения от школы свободну быть не доведется, приказал ему о всяких поведениях сказывать до приезда Вашей милости мне, и я приусматривая, что он приносит о порядке совершенном, призвав их в палату и сам к ним ездя почасту с ними говорю. Дело из них признал я совершенно в одном Андрее Фархварсоне, а те два хотя и навигаторы написаны, только и до Леонтия наукою не дошли». Жалованье Магницкому увеличили до 200 руб.

В 1703 году для учеников Навигацкой школы был напечатан первый тираж знаменитого в дальнейшем учебника Магницкого «Арифметика, сиречь наука числительная. С разных диалектов на славянский язык переведена, и воедино собранная, и на две книги разделена», который был актуален до середины XVIII века. Михаил Ломоносов назвал его «вратами своей учености». Один экземпляр «Арифметики» Леонтий Магницкий послал Головину и один — самому государю. Вместе с учебником ученики Навигацкой школы получили «Таблицы логарифмов, синусов, тангенсов, секансов» Магницкого.

Академия для недорослей

К 1703 году обучение в Навигацкой школе наладилось, а в 1705 году состоялся первый выпуск 64 ее учеников. Вообще, срок обучения в школе никто и никогда не назначал. Это сложилось само собой. После 1705 года в структуре школы было «два младших класса нижней школы», где проходило обучение чтению и письму, арифметике, геометрии, тригонометрии, и «два класса верхней школы» с обучением немецкому языку, математике, морским, инженерным и артиллерийским наукам. Ее контингент заметно помолодел и исходно был менее грамотным, чем в первых наборах, если не сказать малограмотным. Соответственно, прибавилось и число учителей: всего их стало двенадцать, из восьми новых шесть преподавали как раз в «нижней школе».

В 1715 году Петр перевел два старших класса Навигацкой школы в Петербург в учрежденную там Морскую академию. Это был уже другой масштаб и другой контингент учащихся, уже почти поголовно дворянский. Согласно указу императора от 12 января 1716 года, в «академии навигацкой науки содержать из недорослей, которые определены будут, полный комплект 300 человек, которым давать жалованье по 1 рублю на месяц донеже доучатся до геометрии, а как в геометрию вступят прибавлять, а именно: в меркаторской навигации по 2 рубля, в астрономии по 2 рубля с полтиной, в круглой навигации по 3 рубля». Также в этом указе говорилось, что вычеты за мундир вести из этих денег, а мундиры у них теперь были лейб-гвардейские, как в Преображенском полку, потому Морскую академию времен Петра часто называют Академией морской гвардии.

В Москве же остались ученики первых двух классов Навигацкой школы, которая была переименована в Цифирную школу. Старшим учителем (директором) в ней стал Леонтий Магницкий и пребывал в той должности до своей кончины в 1739 году. Такие школы начального образования открывались Адмиралтейств-коллегией в разных городах, но не выдержали конкуренции с духовными и гарнизонными школами и бесследно исчезли в начале 1740-х годов.

Ася Петухова