Homo sapiens не приспособлен к чтению
Но почему люди, несмотря на это, читают уже три тысячи лет
Почему чтение — занятие с трехтысячелетней историей — стало в XXI веке восприниматься проблемой, рассказала профессор кафедры филологии, коммуникаций и русского языка как иностранного ПсковГУ, доктор филологических наук Илона Мотеюнайте на Всероссийском фестивале «#Вместе с российской наукой», который проводит ПсковГУ при поддержке гранта Минобрнауки России в рамках Десятилетия науки и технологий.
Фото: Евгений Разумный, Коммерсантъ
Фото: Евгений Разумный, Коммерсантъ
В чтении есть один парадокс. Посмотрев на заядлых читателей разных веков, мы увидим две особенности: их позы нефизиологичны, и они часто в очках. (Единого мнения о том, когда прибор для коррекции зрения был изобретен, нет, но первое изображение очков обнаруживается на итальянской фреске середины XIV века, и ее сюжет связан именно с чтением и письмом.) Эти особенности читателя говорят нам, что к такому времяпрепровождению, как чтение, природа человека как будто не готовила. Эволюция не выработала у биологического вида Homo sapiens единых специфичных механизмов для этого занятия; оно не связано с физическим выживанием. Вместе с тем потребность в чтении у человека была, и в течение веков развивались технологии для ее удовлетворения. Менялись материалы носителей: глиняные таблички, береста, пергамен, бумага, экраны; совершенствовались практики и технологии: от свитков к печатному станку и цифровой печати. Человек придумал множество приспособлений для удобства чтения: закладки, ножи для разрезания страниц, специальную мебель и здания. Желание и даже потребность людей читать постоянно двигали инженерную мысль. Таким образом, чтение оказалось важным и нужным занятием, но не для физического выживания: оно удовлетворяет другие потребности.
Например, книги обеспечивают широчайшие социальные взаимодействия. Изучающие феномен чтения авторы, такие как аргентинский публицист, глава Национальной библиотеки в Буэнос-Айресе Альберто Мангуэль и профессор Оксфордского университета Эмма Смит, в своих работах приводят полулегендарную историю об Александре Македонском. В IV веке до н. э. он завоевал обширные территории, и во всех военных походах его сопровождала «Илиада» Гомера. Александр ассоциировал себя с Ахиллом, главным героем этого эпоса; но главное — он понимал, что военных побед для закрепления завоеваний недостаточно. Приходя в далекие от его родного полуострова регионы, он устанавливал отношения с элитами и организовывал перевод «Илиады» на местные языки. То, что сейчас называют «мягкой силой», он интуитивно прозревал в распространении великой книги Гомера: в ней сосредоточена информация о греческой мифологии и истории, но главное — отражены ценности, которые он считал необходимым транслировать другим, чтобы объединять людей.
Через три века император Август «заказал» Вергилию книгу, которая обосновала бы право Рима быть новым великим городом. В ней говорится, как главный герой «Энеиды», потомок троянцев, стал предком Ромула и Рема. На отечественной почве похожую функцию выполняла «Повесть временных лет». Нестор-летописец начинает ее с того, «откуда есть пошла русская земля», обосновывая существование страны в историческом бытии.
Неслучайно именно книги стали сводом знаний и для мировых религий; слово «религия» происходит от слова «связь». Библия, отпечатанная на станке, распространялась намного быстрее, чем рукописные экземпляры и свитки, и связывала между собой все большее число людей. Книга стала своеобразным первым медиа.
Еще одна история, иллюстрирующая значение книги в истории национального самоопределения людей, связана с Исландией, которая 17 июня 1944 года провозгласила независимость от Дании и начала вести переговоры о возвращении на родину древнейших исландских книг. И почти через 30 лет вся страна торжественно встречала судно, на котором была небольшая невзрачная рукопись — эпос «Старшая Эдда», без которого не было бы ни «Кольца Нибелунгов» Вагнера, ни «Властелина колец» Толкина, ни вселенной Marvel. На здании Национальной библиотеки в Дании в этот момент был приспущен национальный флаг.
Однако ко всему сказанному требуется оговорка. В Средние века, как и во времена античности, книги в основном не читали, а слушали. Чтение имело высокий «порог входа»: требовало грамотности и свободного времени, поэтому оно было занятием привилегированных слоев общества. Своеобразная революция чтения произошла в Европе в XVIII веке, когда стала распространяться грамотность и многие люди из непривилегированных слоев получили доступ к информации, которой раньше владели лишь избранные. С этим демократизирующим процессом связано торжество интеллектуальной деятельности в нашем мире. Обращаясь к письменному слову, человек следует за чужой мыслью, «воспитывая» свою. Печатный текст дает знания в систематизированном виде: он требует последовательности, установления логических связей; он формирует рациональную картину мира. Человек, привыкший читать, приобретает способность к классификации и рассуждению. Неслучайно у людей из опыта сложилось твердое убеждение в том, что читающий человек лучше говорит, более образован и больше знает.
Доказательство этим известным истинам дают сегодня наблюдения ученых над человеческим мозгом. Уже в XXI веке Станислас Деан с коллегами показал разницу в работе мозга грамотных и неграмотных, отметив большую интенсивность у первых.
Современные методы исследования мозга позволяют объяснить и парадокс, отмеченный в начале. Так как мозг Homo sapiens эволюционно к чтению специально не готовился, то он использует пути, появившиеся и развившиеся для каких-то других целей, применяет разные известные ему способы обработки сигналов. Например, к трем годам ребенок обычно научается отличать графические изображения — палочки и закорючки — от картинок и складывать их в особые знаки — буквы. Позже он узнает и запоминает, что каждый такой знак связан с особым звуком и эти звуки — это звуки речи, они отличаются от природных. Вся эта работа сложна и энергозатратна для мозга. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многим чтение дается не так-то легко. Иногда в этих процессах случаются сбои, и люди страдают дислексией — неспособностью читать. Это занятие от всех требует напряжения и сил. Мы знаем по опыту: человек во время чтения может быстро отключаться и засыпать; это говорит о том, что его мозг устал.
Любопытна и физиология чтения. Человеческий глаз способен фокусироваться на небольшом отрезке — два-три, иногда четыре знака, остальные, расположенные вокруг, он видит размыто. В процессе чтения глаз не переходит плавно на смутно различаемые знаки, а перепрыгивает их и останавливается на следующей четко различимой точке. Но при этом все знаки и их последовательности остаются в памяти. Аналогично тому, как работает мозг при распознавании знаков на носителе, идет и процесс понимания текстов. Мы воспринимаем слова и фразы не последовательно, а скачками: извлекая из памяти уже знакомые сочетания слов и не всегда задерживаясь на незнакомом, на самом деле — самом важном, если хочешь по-настоящему понять смысл. Смысл текста читатель осознает, исходя из соположения его отдельных фрагментов — уже известных ему и новых. Известное извлекается из памяти, в которой хранится множество сведений, паттернов, представлений из прочитанного ранее и личного опыта. Все это переносится на читаемый текст. Чем больше мы читали и думали, тем шире спектр смыслов, которые мы способны вычитать из текста, комбинируя свои знания с заложенными в нем.
Периодически в истории человечества возникали кризисы информированности. Уже в античности люди поняли, что книг написано больше, чем человек может прочесть в течение жизни. Стали появляться краткие изложения, пересказы-переделки и комментарии. Через тысячу лет в Европе произошло то же самое и вызвало к жизни опять же пересказы, синопсисы и комментарии. Появились словари, справочники, энциклопедии.
Отталкиваясь от этого, французский литературный критик и психоаналитик Пьер Баяр в своей книге «Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали» выдвинул провокационное, но небезосновательное предположение: люди читают для того, чтобы писать.
Сегодня, учитывая возможности соцсетей, люди действительно писать склонны не меньше, чем читать. Они имеют все технические возможности проявить себя в слове и с удовольствием создавать собственные тексты, не особенно заботясь о том, будут ли они кем-то прочитаны.