По моде последних лет в фильме переплетаются три истории. Либеральный калифорнийский профессор (в этой роли сам Роберт Редфорд) учит уму-разуму нерадивого студента. Это раз. Двое выпускников этого самого профессора застряли где-то на высоте в афганских снегах и имеют там довольно бледный вид. Это два. И наконец, сенатор-республиканец (Том Круз) отвечает на нелицеприятные вопросы настойчивой журналистки. Это три — и этот сегмент картины занимает добрый час. Честно говоря, не так уж страшно. Самая напряженная сцена триеровского "Догвилля" протекала на протяжении чуть ли не двадцати минут в салоне автомобиля и тоже не включала в себя ничего, кроме разговоров. За примерами даже не надо далеко ходить в артхаусное и авангардное кино. Тот же Круз в первой серии "Миссия невыполнима" сидел перед экраном лэптопа не меньше, чем Штирлиц спал за рулем "мерседеса". А в "Магнолии" Пола Томаса Андерсена уже давал довольно длинное и неудобное интервью.
Мерил Стрип, которой уже давно роли сталепрокатных стерв даются даются гораздо легче, нежели образы милашек в возрасте, припирает "сенатора Круза" к стенке. А не получится ли новый Вьетнам? Нужно ли так активно американцам соваться в разные дальние страны? Стоит ли геополитика жизней простых американских парней?
Для Редфорда, красавца-либерала и поборника свобод, носителя совершенно определенного кода ценностей, вопрос так не стоит. Он застал Вьетнам, он знает, что из любой горячей точки, бывает, приходится возвращаться не со щитом, а на щите. Для значительной части американского общества это не столь очевидно. Республиканцы традиционно за войну, а демократы разделяются где-то пополам. Тут речь не только о пацифизме, тут практические государственные соображения. Либо изоляционизм, когда США занимаются исключительно западным полушарием, и в Европы-Азии не лезут, пусть, мол, сами разбираются. Либо — дело должно быть до всего.
Редфорд-продюсер уже несколько десятилетий проводит фактически у себя на ранчо фестиваль независимого кино в Санденсе, откуда понеслась слава, скажем, Тарантино и где в половине картин яростно звенят молодые нервы американского общества. К счастью, сам он не бежит, задрав штаны, за кинокомсомолом, а продолжает делать голливудское кино с человеческим лицом. Старым, обветренным, но все еще очень привлекательным лицом Роберта Редфорда.