гастроли театр
Берлинский театр имени Максима Горького показал в Москве спектакль "Пойдем, нас ждет машина" по пьесе молодого российского драматурга Юрия Клавдиева. Гастроль послужила еще и открытием новой столичной театральной площадки — "Театр имени Йозефа Бойса: платформа современного искусства", который будет работать в рамках "ПRОЕКТА_FАБRИКА". Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Скромный спектакль по пьесе "Пойдем, нас ждет машина" — первая работа немецкого режиссера Армина Петраса, показанная в Москве. Полтора года назад он возглавил Театр имени Максима Горького, который последние лет пятнадцать в столице Германии числился в явных аутсайдерах. Основанный в начале 50-х годов в центре Восточного Берлина и названный именем основателя социалистического реализма, театр, как казалось многим в 90-е годы, по логике вещей не должен был надолго пережить ГДР. Несколько раз Театр имени Горького порывались закрыть или как минимум переименовать. Не произошло ни того ни другого. А после назначения господина Петраса (под псевдонимом Фриц Катер известного также в качестве успешного драматурга) Gorki вновь стал одним из привлекательных театральных адресов — новый интендант наприглашал в театр хороших режиссеров и актеров и пообещал активно заниматься актуальной драматургией, причем не только немецкой, но и зарубежной.
В пьесе "Пойдем, нас ждет машина" есть все, чтобы привлечь внимание вдруг бросившего взгляд на современную русскую драматургию иностранца. Текст отчаянного радикала Юрия Клавдиева, с одной стороны, полон характерных примет современной экстремальной России. С другой стороны, пьеса про двух отвязных девушек аккуратно вливается в бурный поток современной европейской писанины о проблемах молодежи в больших городах, о немотивированной жестокости и тотальном насилии, в общем, о разного рода сегодняшних "жестоких играх". Героини пьесы, две подружки, испытав приливы тоски от серых будней и тотального разочарования (одна даже собирается покончить с собой), решают каким-нибудь образом сделать собственную жизнь интереснее, то есть хлебнуть жесткача. Они отправляются за город, где сначала чуть не убивают бомжа, а потом попадают в руки парней-подонков. Одну из подружек насилуют, после чего вторая убивает подлеца вилкой.
На московских сценах, активно занимающихся современной драмой, Юрий Клавдиев уже успел стать одним из желанных авторов. Наверняка окажется таковым и для новой театральной площадки, которая открылась гастролями Театра имени Горького. В одном из залов "ПRОЕКТА_FАБRИКА" отныне будет работать "Театр имени Йозефа Бойса" — проект, созданный по инициативе уже несколько лет упорно работающего в Москве молодого немецкого режиссера-энтузиаста Георга Жено. Это первый театр в Москве, названный именем иностранца, да к тому же не режиссера или драматурга, а художника — звучит причудливо, вызывающе маргинально, но не безнадежно. Хотя бы потому, что никакой это на самом деле не театр (ни труппы, ни репертуара здесь формировать не предполагается, да и с точки зрения пространства и оборудования возможности бывшего фабричного цеха весьма скромны), а место для реализации разнообразных проектов, дискуссий, выставок и т. д. Имя Бойса должно сигнализировать, что в новом пространстве будут, как сейчас стало модным, искать пересечения между искусством современным и театральным, пытаться второе сделать частью первого. И кроме того, попробовать привить театру социальную остроту.
Если намерения фабричного театра действительно столь радикальны, как это может показаться из программы, то показ этой работы Армина Петраса следует считать не программным заявлением, а отвлекающим маневром. Сам господин Петрас прежде (во всяком случае, так казалось по спектаклям, которые он прежде ставил во Франкфуртском театре) выглядел жестким и бесстрашным интерпретатором любой драматургии, своего рода последователем Франка Касторфа. Да и присущая в принципе немецкому театру привычка не бояться любого рода мерзостей жизни (а как многим в России кажется, даже смаковать их), говорить о насилии хлестко и напрямки позволяла предположить, что пьеса Юрия Клавдиева в ее берлинском исполнении будет явлена нам так, что мало не покажется.
Показалось мало. Из резкой пьесы господина Клавдиева, которую вполне можно провести по ведомству театрального хоррора, у Армина Петраса получился диетический, почти что целомудренный спектакль. Актрисы Фритци Хаберландт и Хильке Альгефроне играют весьма собранно и деловито, но в них ни за что не опознать ни убийц, ни самоубийц, ни жертв насилия. От шокирующей правды жизни режиссер предпочел отгородиться нехитрыми ширмами театральной условности: кровоподтеки рисуются пальцем прямо на глазах у зрителей, старик-бомж появляется в гротескной маске из папье-маше, в углу сцены то и дело подает голос живая виолончель, а сцена изнасилования превращена в пластический этюд — не зная пьесы, никогда не сообразишь, что же все-таки приключилось с бедовыми девчонками. В общем, репутация радикального немецкого театра в России не укрепилась. Зато имиджу России в глазах берлинских зрителей не наносится лишнего ущерба.