выставка фото
У московской публики появился шанс познакомиться с творчеством Вика Мюниса. В столице открылось сразу две выставки известного американского фотохудожника, организованные Московским домом фотографии при поддержке Master Card и галереей Гари Татинцяна. В Манеже можно увидеть ретроспективу Мюниса, а у Татинцяна — "Русский проект", созданный художником вместе с галереей специально для Москвы. Рассказывает ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Сведущий в искусстве зритель вряд ли увидит на выставке Мюниса новые сюжеты. Американский фотограф бразильского происхождения, как правило, воспроизводит известные изображения. Но запечатлевает на камеру их воспроизведения, созданные из неожиданных материалов. Так, "Голова Медузы" Караваджо "нарисована" спагетти с томатным соусом — макаронины очень убедительно изображают завитки шевелюры из змей. Четыре уорхоловских Лиз Тейлор насыпаны четырьмя разноцветными видами специй. А с ними соседствует "Кровавая Мэрилин". Знаменитый портрет Маяковского, снятый Родченко, выложен из черной икры — икринки отлично воспроизводят фотографическое зерно. Снимок Джексона Поллока, разбрызгивающего по холсту краску, сделан из потеков жидкого шоколада. А американский плакат 1940-х, прославлявший трудящихся на военную промышленность женщин, "We Can Do It" создан из россыпи вроде бы не положенных ударницам капиталистического труда бриллиантов.
Модели некоторых снимков Вика Мюниса занимали площади во многие десятки квадратных метров. Таковы вариации на мифологические картины художников итальянского барокко, выложенные из всевозможного мусора, от гаек и шестеренок, прорисовывающих тончайшие штрихи и завитки, до холодильников, стиральных машин и прочего крупногабаритного хлама. А наиболее масштабные проекты соперничают с рисунками в пустыне Наска. Правда, многокилометровые произведения, сделанные Виком Мюнисом на земле и заснятые с вертолета, представляют самые обыденные вещи, например ножницы.
Искусство Вика Мюниса вызывает неизбежные ассоциации как с Арчимбольдо, складывавшим изображения аллегорических персонажей из растений, неодушевленных предметов или даже элементов пейзажей, так и с ребусами, где зритель должен мгновенно перенастроить взгляд, чтобы вместо вазы увидеть два профиля. Знакомая картинка распадается на неожиданные элементы. Стоит присмотреться, и, например, "Портрет солдата" оказывается целым батальным полотном, в котором задействованы сотни, если не тысячи крошечных разноцветных игрушечных солдатиков. Но произведения Вика Мюниса не сводятся к эффектным визуальным каламбурам или исследованию оптических законов восприятия, как это происходит в серии работ, сложенных, как из пикселей, из квадратиков цветовых эталонов (здесь Мюнис, в сущности, продолжает импрессионистов). Хрестоматийные произведения в его интерпретации кажутся чуть ли не игрой случая, как образы, которые мерещатся в очертаниях облаков или трещинах на стене, и в то же время словно бы заложенными в самой природе, как форма снежинки. Картины, которые он воспроизводит, как бы и уже разрушены, рассыпаны на атомы, но в то же время еще не созданы, существуют только потенциально, Как, например, шедевры Пикассо или Матисса, "нарисованные" не краской, но одним лишь сухим и сыпучим пигментом. Пожалуй, наиболее убедительным свидетельством того, что образы существуют в мире словно бы вне зависимости от своих материальных носителей, выглядит один из наименее зрелищных и самых концептуальных проектов Мюниса "Самое главное". На первый взгляд кажется, что перед нами просто очень плохие распечатки или ксерокопии известных снимков вроде портрета Джона Леннона. И только из комментариев автора можно понять, что речь идет об иллюстрациях из книжки, которые Мюнис по памяти перерисовал от руки, а потом переснял на пленку.
Неожиданное, в том числе и для автора, подтверждение того, как хрестоматийные образы продолжают жить и в самом неожиданном исполнении, можно получить на выставке "Русский проект" в галерее Татинцяна: выложенные из цветного пигмента копии супрематических композиций Малевича выглядят почти как вариации на темы тех же полотен, которые еще в начале 1970-х русский художник Франциско Инфантэ выкладывал из цветных бумажек на снегу. А вот воспроизведенный в той же технике "Апофеоз войны" Василия Верещагина своей фактурой один в один напоминает деревенские плюшевые коврики, чьи безвестные создатели также часто обращались к классике русской живописи типа "Аленушки" или "Охотников на привале".