«Гран-при — это олимпийский дух»

Раймон Лоретан возглавляет фонд Grand Prix d’Horlogerie de Geneve (GPHG) с 2018 года. Политик, бизнесмен и дипломат, он знает толк в переговорах, решителен и при этом осторожен в суждениях. Он намерен превратить швейцарский конкурс в международный, признанный всеми часовыми коллекционерами и марками.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Если бы Женевского Гран-при не существовало, его следовало бы придумать?

— Я думаю, да. Потому что Гран-при — это своего рода шкала, инструмент, который дает всем возможность сравнивать и понимать, чем живет швейцарская часовая индустрия.

— Но почему часть часовых брендов не хочет пользоваться этим инструментом?

— Мы сами спрашиваем себя, почему некоторые известные бренды больше не участвуют в конкурсе. Но к чему их упрекать? Мы перестали стучаться в двери этих компаний с вопросом: «Почему вы не приходите?» Мы решили идти своим путем — и довести процесс отбора до абсолютно безупречного уровня. Я уверен, что со временем эти марки пересмотрят позицию и вернутся.

— Может быть, марки, у которых и так все хорошо, не видят смысла в очередной награде и боятся неудачи?

— Есть и принцип солидарности: как на Олимпийских играх, само участие — уже победа. Здесь требуется работа, особенно с теми брендами, которые участвуют часто, но никогда не выигрывают. Мы говорим им: спасибо и продолжайте.

— Разве общешвейцарский конкурс так трудно поделить на всех?

— Дело не только в швейцарцах. Наша цель — чтобы Женевский Гран-при часового искусства был универсальным. Поэтому в конкурсе участвуют не только швейцарские марки: есть, например, и российские часы. Мы хотим продвигать во всем мире часовую отрасль и ремесленные профессии, стоящие за ней.

В отборе всегда есть баланс — между независимыми и историческими марками.

— Баланс между богатыми и бедными?

— Я бы сказал: между старшими и младшими. И там, и там хватает инноваций, гениальности, творческого подхода. Сделать отличные часы за 600 франков — тоже достижение. Наш подход — не противопоставлять, а дополнять. Поэтому и категории разные.

— Вы возглавляете GPHG с 2018 года. Что за это время изменилось?

— Мы утвердили ключевые принципы премии: нейтральность, беспристрастность. Благодаря собранной нами Академии Гран-при, благодаря открытости иностранным маркам мы движемся в правильном направлении. Мы видим, что благодаря нашим поездкам в других странах растет интерес к часовому делу. Конечно, это не только наша заслуга, но и наша тоже.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Академия сейчас выросла до тысячи участников. Что дальше? Две тысячи?

— Теперь нам нужно развиваться. Хотим, чтобы академики стали более активными послами Гран-при за рубежом, чтобы им предоставлялось больше возможностей для постоянного обучения и доступа к эксклюзивной информации. Идеально, чтобы в нее входили все главные часовые деятели мира. И да, мы должны быть строже при отборе новых членов.

— Вы опытный дипломат, работали в США. Что вы думаете о нынешней ситуации, когда американский президент устанавливает невиданные 39% пошлины для швейцарских часовщиков? Может, пора назначить специального и полномочного «посла часового дела» при Белом доме?

— Я не думаю, что нам нужно менять структуру МИДа, такие люди у нас уже есть. Вы, наверное, видели, что некоторых швейцарских бизнесменов недавно приняли у Дональда Трампа почти как государственных деятелей. Их критикуют: «Они не дипломаты», но, возможно, их визит помог. Наш министр добился снижения пошлин.

— Эксперты отмечают, что победа на Гран-при для многих еще важнее, чем сертификация Swiss Made или Женевское клеймо, Poincon de Geneve. В условиях гиперконкурентного рынка это делает премию элементом международной рыночной инфраструктуры.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Гран-при — это олимпийский дух, праздник всего часового искусства. А если вы еще и умеете представить себя публике — это великолепная реклама. Победа же позволяет капитализировать успех — хвастаться призами, рассказывать историю их завоевания. Но все же мы культурная институция, а не рекламное бюро.

— Для вас важна роль часов как искусства?

— Швейцарское и французское часовое мастерство с 2020 года в списке нематериального наследия ЮНЕСКО. Мы хотим рассматривать часы как художественный объект. Поэтому меняем формат экспозиций: вместо бутиков идем в музеи, оперы, университетские библиотеки. В будущем мы хотим устраивать смешанные выставки, где куратор объединяет, например, живопись и часы. Это обогащает диалог искусств.

Беседовал Алексей Тарханов