Анестезия, как и было сказано
Как жил и от чего умер Михаил Фрунзе
Жизнь, стремительная карьера и внезапная кончина в 40 лет после обычной для 1920-х операции самого молодого руководителя армии и флота в новой и новейшей истории России — это сюжет для приключенческого романа и одновременно основа для разнообразных домыслов о причинах его ухода из жизни. За свою недолгую жизнь Михаил Фрунзе был гимназистом-отличником, боевиком, провел несколько месяцев в камере смертников, бежал из ссылки. Наконец, не имея военного образования и даже опыта службы в армии, недавний революционер стал блестящим полководцем, вместе со своими соратниками — бывшими офицерами и генералами царской армии он провел несколько ярких операций, во многом решивших исход Гражданской войны, в том числе прорвался в Крым и вынудил белых эвакуироваться с полуострова, завершив тем самым боевые действия в Европейской России. Его жизнь, и особенно смерть, 31 октября 1925 года породили немало легенд.
Картина Григория Булгакова «М.В. Фрунзе на приеме у В.И. Ленина», 1971
Фото: Г. К. Булгаков / Президентская библиотека Б.Н. Ельцина
Картина Григория Булгакова «М.В. Фрунзе на приеме у В.И. Ленина», 1971
Фото: Г. К. Булгаков / Президентская библиотека Б.Н. Ельцина
Михаил Фрунзе появился на свет в небольшом городке Пишпек (ныне Бишкек, столица Киргизии), в семье фельдшера и крестьянки. Город, кстати, несколько десятилетий, уже после смерти Михаила, носил название Фрунзе. Семья с пятью детьми жила небогато, а после внезапной кончины отца и вовсе оказалась в трудном положении. Деньги от продажи дома вскоре закончились. Мать, Мавра, просила власти Пишпека, в котором ее муж Василий 12 лет проработал фельдшером в аптеке, выделить пособие для продолжения образования в гимназии города Верный (ныне Алма-Ата) сыновьям — старшему Константину и младшему Михаилу.
Науки и ткачи
«По наукам старший идет хорошо, а младший даже очень хорошо. Воспитание двух сыновей в гимназии и двух девочек, Клавдии и Людмилы, в женских училищах требует больших расходов. Сердце мое холодеет при мысли, что вследствие этого (материальных затруднений.— “Ъ”) они могут остаться без образования, столь необходимого в настоящее время всякому человеку для обеспечения своего существования». Собрание уполномоченных Пишпека удовлетворило просьбу и в марте 1899 года назначило Михаилу Фрунзе годовое пособие в 120 руб. На деньги земства учился и Константин. Оба брата сочетали учебу с работой репетиторами, чтобы помочь семье, но это не помешало обоим окончить курс гимназии с золотой медалью.
Еще юношей Михаил Фрунзе проявлял немалое самообладание.
Константин вспоминал, что как-то во время одной из поездок увидел, как по руке спящего брата ползет опасная для человека фаланга. Через некоторое время паукообразное переместилось на землю, где Константин раздавил его. «Оправившись от испуга, я спросил Мишу, давно ли тот проснулся. Он ответил, что сразу же, как фаланга стала лапками щекотать его. Но, зная, что фаланги очень раздражительны, он не сделал ни одного движения».
Блестящая учеба позволила братьям поступать в вузы по выбору. Константин предпочел карьеру врача. А потом, прервав учебу на медицинском факультете Казанского университета, отправился на Русско-японскую войну. Михаил Фрунзе поступил в 1904 году в Петербургский политехнический институт, где вскоре погрузился в политику и переехал в Иваново-Вознесенск (ныне Иваново), где стал одним из координаторов стачки местных ткачей.
Часть владельцев фабрик были готовы пойти на соглашение с рабочими, но другие при поддержке губернатора требовали подавления забастовки. Начались столкновения рабочих с полицией и казаками, в ходе которых Фрунзе, носивший тогда конспиративный псевдоним Арсений, проявил немалое умение в организации уличных боев. Участвовал он и в Московском восстании в декабре 1905 года. После поражения повстанцев он с остатками рабочей дружины вернулся на прежнее место и продолжил борьбу.
Михаил Фрунзе
Фото: МАММ / МДФ / russiainphoto.ru
Михаил Фрунзе
Фото: МАММ / МДФ / russiainphoto.ru
Казнь и каторга
В ночь на 24 марта 1907 года Фрунзе задержали на конспиративной квартире, у него обнаружили маузер, браунинг и два карабина. После революции с боевиками не церемонились: при аресте его ударили в лицо ружейным прикладом, повредив нос и зубы, пишет автор биографии Фрунзе в серии «Жизнь замечательных людей» Леонид Млечин. За активное участие в деятельности большевистской партии Фрунзе первоначально приговорили к четырем годам каторги, но оставили во Владимире: одновременно расследовалось дело о его участии в покушении на полицейского урядника.
Несмотря на явные нестыковки в показаниях самого полицейского и других обвиняемых, 24-летнего молодого человека приговорили к смертной казни. Кассационный суд потребовал пересмотреть решение, но оно осталось прежним.
В дело вмешались профессора Политехнического института и депутат Госдумы кадет Михаил Челноков. В итоге казнь заменили на 10-летнюю каторгу. Первые ее годы Фрунзе отбывал в Ново-Николаевске (ныне Новосибирск). В 1914 году приговор смягчили: политзаключенный, у которого подозревали туберкулез, а старший брат-врач обнаружил болезнь желудка, направили под конвоем в Иркутск, обвинив в создании крестьянской организации, но по дороге он бежал из-под стражи и почти полтора года жил и работал в Чите по документам на имя Василенко.
Затем, когда почувствовал угрозу ареста, бежал в Москву, где знакомая семья отдала ему документы пропавшего без вести на войне сына. Фрунзе жил и работал под фамилией Михайлов, устроился статистиком Всероссийского земского союза в Минске, где пытался вести большевистскую агитацию.
Заключенный Владимирской тюрьмы Михаил Фрунзе, 1907
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Заключенный Владимирской тюрьмы Михаил Фрунзе, 1907
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Милиция и армия
Вскоре после Февральской революции Михайлова-Фрунзе назначили начальником минской городской милиции, а затем он смог получить новые документы на свое настоящее имя. В октябре 1917 года Фрунзе принял участие в боях, завершившихся установлением советской власти в Москве, а в марте 1918-го был избран председателем Иваново-Вознесенского губернского исполкома и губернского совнархоза. Фрунзе лично приезжал в Петроград, чтобы «выбить» продовольствие и деньги для губернии, стремился сохранить производство. Любопытный эпизод того времени: помня о стремлении фабриканта Дмитрия Бурылина договориться с рабочими во время событий 1905 года, при национализации частного музея председатель исполкома назначил мецената его директором и оставил ему значительную часть дома.
Карьера Фрунзе резко изменила траекторию во время ярославского восстания, вспыхнувшего 7 июля 1918 года.
Глава губисполкома, обеспокоенный длительным сопротивлением повстанцев, писал командующему Московским военным округом Николаю Муралову: «Прошло уже 5 дней, а события все еще не ликвидированы. Начиная с позавчерашнего дня (12.VII) у нас в Иванове, т. е. на расстоянии 100 верст, слышна орудийная канонада. Борьба длится уже 7 дней, а белогвардейцы все еще не сломлены. Это становится уже опасным, ибо является побудительным моментом к подобным выступлениям в других местах... В войсках началась деморализация, наблюдаются случаи грабежей. Необходимо послать хороших руководителей, два или три броневика, человек 500 хорошего войска. Состав окружного штаба в лице Аркадьева, по-видимому, слаб… Прошу лично Вас отнестись ко всей этой истории как можно серьезнее».
Пройдет немногим более месяца, и Фрунзе станет военным комиссаром Ярославского военного округа, объединявшего Ярославскую, Тверскую, Костромскую, Вологодскую, Владимирскую и Иваново-Вознесенскую губернии. Задачей округа был призыв в Красную армию молодежи и вернувшихся с фронтов Первой мировой солдат и офицеров старой армии. Новый военком энергично взялся за дело, одновременно заново формируя штаб округа, во главе которого встал бывший генерал Федор Новицкий. Новицкий так отзывался о своем начальнике: «Этот человек, обладал удивительной способностью быстро разбираться в самых сложных и новых для него вопросах, отделять в них существенное от второстепенного и затем распределять работу между исполнителями сообразно со способностями каждого. Он умел и подбирать людей, как бы чутьем угадывая, кто на что способен. Огромная машина окружного аппарата работала исправно и точно…» Воспоминания, вышедшие в год 100-летия Фрунзе, разумеется, комплиментарны, но Новицкий верно отразил одну из ключевых особенностей своего шефа: умение подбирать квалифицированных сотрудников, способных решать сложные оперативные и технические проблемы в условиях дефицита времени и ресурсов, обращать внимание на компетентность, а не на прошлое. Не случайно в штабах Фрунзе работало немало бывших офицеров и генералов Главного штаба Русской императорской армии: помимо Новицкого это Александр Балтийский на Восточном фронте, Александр Андерс и Петр Каратыгин на Южном (против Врангеля). О своих ближайших соратниках и их семьях Фрунзе заботился, стремясь обеспечить их в трудные годы Гражданской войны продуктами и товарами повседневного спроса.
Фото: Петр Оцуп / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Колчак и фронт
Как писал Новицкий, в январе 1919 года его планировали назначить начальником штаба Южного фронта, а Фрунзе — членом Революционного военного совета (Реввоенсовет, РВС). Однако Новицкий настоял, чтобы Фрунзе получил командный пост, а сам бы он был в его штабе. В итоге будущий нарком по военным и морским делам был направлен в феврале на должность командующего 4-й армией, действовавшей на правом фланге Восточного фронта. Период с февраля по апрель 1919 года оказался очень сложным для фронта и его отдельных армий: они отходили под натиском войск адмирала Александра Колчака, одновременно им приходилось отражать удары уральских и оренбургских казаков, а также подавлять восстания в тылу. В командовании фронта даже планировали эвакуировать Самару и Симбирск (ныне Ульяновск) и создавать линию обороны по правому берегу Волги.
Против пассивности выступил Фрунзе. Он приказал жестко подавить восстания крестьян и мятежи в воинских частях.
В одном из документов в середине марта 1919 года он сообщал: «При подавлении движения убито, пока, по неполным сведениям, не менее 1000 человек. Кроме того, расстреляно свыше 600 главарей и кулаков. Село Усинское, в котором восставшие истребили целиком наш отряд в 170 человек, сожжено совершенно».
Одновременно командарм собирал резервы и готовил план наступления против прорвавшихся ближе других к Волге белых корпусов, в котором намеревался ударами на Белебей, Бугульму и Уфу рассечь фронт противника, перерезать его пути снабжения и поставить под угрозу разгрома.
Вскоре бывший подпольщик и губернатор стал командующим Южной группы Восточного фронта, объединившей 1-ю, 4-ю, 5-ю и Туркестанскую армии. На этом посту Фрунзе проявил немалую энергию, сформировав ударную группу в составе 25-й стрелковой дивизии под командованием Василия Чапаева, 31-й дивизии и кавалерийской группы. Комиссаром 25-й дивизии назначили знакомого командарма — Дмитрия Фурманова, будущего автора знаменитого романа «Чапаев». Одновременно Фрунзе попросил Ивановский губисполком и штаб Ярославского округа направить на фронт большую группу партийцев и рабочих.
Начатое в конце апреля 1919 года контрнаступление Восточного фронта увенчалось успехом: белые полки, оторвавшиеся от баз снабжения и страдавшие ввиду наступившей распутицы от острого недостатка боеприпасов и обмундирования, отходили не менее стремительно, чем недавно наступали. Попытка белого командования остановить Фрунзе под Уфой оказалась неудачной: несмотря на ранение Чапаева и контузию командарма, части 25-й дивизии заняли Уфу 9 июня 1919 года.
10 августа Фрунзе сообщил корреспонденту «Известий»: «Колчак сломлен и разбит на пять шестых. Некоторые резервы у него все еще имеются, и сопротивление он будет оказывать, задерживаясь на удобных рубежах. Но по существу спор с Колчаком решен… Разложение в частях еще более увеличилось: одна из дивизий противника взбунтовалась, арестовала начальника дивизии и доставила его нам. Настроение населения в местах, занимаемых нашими войсками, всецело в нашу пользу. Связь с Туркестаном будет прочной, так как киргизская масса идет всецело за нами».
Спустя четыре дня Фрунзе был назначен командующим Туркестанским фронтом, в который вошли армии Южной группы. Москва требовала от фронта разгромить противостоявших ему оренбургских и уральских казаков и Южную армию Колчака. Войска фронта успешно выполнили задачу, хотя в боях с уральскими казаками погиб Василий Чапаев. Уже в середине октября из Ташкента в Оренбург прибыл первый эшелон с хлопком. Командующий фронтом вместе со штабом добрался до Ташкента только в феврале 1920 года после окончательного восстановления железной дороги и ее расчистки от снега.
Обосновавшись на новом месте, Фрунзе стремился упорядочить жизнь уставших от анархии и хозяйственных неурядиц местных жителей и переехавших в Среднюю Азию русских, но одновременно намеревался подавить повстанческое движение. Не обходилось и без эксцессов: Реввоенсовет фронта приказал в мае 1920 года призвать в Рабоче-крестьянскую Красную армию (Красная армия, РККА) 30 тыс. местных уроженцев в возрасте от 19 до 35 лет. Но через два месяца выяснилось, что относительно обеспеченные местные жители не хотят отправлять своих детей служить к большевикам и покупают призывников в бедных семьях. Рассерженный Фрунзе распорядился уволить всех призванных младше 19 и старше 35 лет, остальных «купленных» призывников оставить в воинских частях, а откупившихся или их сыновей направить в тыловое ополчение «с употреблением рот этого ополчения на самые тяжелые и грязные работы».
В начале сентября, вскоре после занятия Бухары, под предлогом помощи восставшим против местного эмира трудящимся его вызвали в Москву.
Фото: РИА Новости
Фото: РИА Новости
Крым и мир
Это было личной инициативой Владимира Ленина, который хотел поручить удачливому полководцу выполнение новой ответственной задачи — разгром армии генерала Петра Врангеля.
27 сентября вступивший в командование воссозданным Южным фронтом Фрунзе обратился к войскам: «На наши армии падает задача разрубить мощным ударом этот узел и развеять прахом все расчеты и козни врагов трудового народа. Этот удар должен быть стремительным и молниеносным. Он должен избавить страну от тягот зимней кампании…»
Для укрепления фронтового тыла командование подписало соглашение с Нестором Махно о прекращении боевых действий против его отрядов, обезопасив коммуникации и склады от ударов повстанцев и получив отлично знающие местность подвижные части. В сентябре—октябре 1920 года фронт получил резервы и пополнение, в том числе переброшенную с Юго-Западного фронта 1-ю конную армию Семена Буденного и реорганизованную 2-ю Конную, которую возглавил Филипп Миронов. Фронт отразил попытки белых переправиться на правый берег Днепра, советские войска решительным ударом с Каховского плацдарма вышли к Перекопу, отрезав главные силы белых в Северной Таврии от Крыма. Им удалось прорваться в Крым, воспользовавшись замешательством 1-й конной, но с конца октября 1920 года: красные заперли противника в Крыму, лишив его надежд на продолжение борьбы в случае массовых восстаний внутри Советской России. Организуя оборону перешейков, Врангель со штабом одновременно приступил к организации эвакуации армии и мирного населения, опасавшегося красных.
К началу ноября Южный фронт располагал 186 тыс. штыками и саблями, почти 1 тыс. орудий, 57 бронемашинами и 45 самолетами. Белые могли противопоставить ему 41 тыс. штыков и сабель, 213 орудий, 45 танков и бронемашин, 42 самолета. Ценой тяжелых потерь («Телами рвы заполняли вы»,— писал Владимир Маяковский) армиям Южного фронта удалось прорвать оборону белых на Перекопском и Юшуньском полуостровах, красная конница устремилась к портам, где началась эвакуация, прошедшая, за редкими исключениями, организованно. По разным данным, Крым покинули от 135 тыс. до 146 тыс. военнослужащих и гражданских беженцев.
11 ноября 1920 года Реввоенсовет фронта обратился к солдатам, офицерам и матросам белой армии и флота, гарантируя им свободный выезд за границу в случае сдачи в плен, и одновременно издал приказ о гуманном отношении к захваченным пленным. Белое командование, занятое эвакуацией и, возможно, опасавшееся деморализации армии и тыла, не ответило.
Владимир Ленин назвал такие условия «непомерной уступчивостью» и потребовал «беспощадно расправиться» с белыми. Председатель ВЧК Феликс Дзержинский потребовал от представителя ВЧК в Крыму Василия Манцева не выпустить из Крыма ни одного белогвардейца.
Участь многих поверивших обещаниям Фрунзе оказалась трагической.
Масштабы репрессий против сдавшихся солдат и офицеров белой армии и гражданских беженцев неизвестны, ученые и публицисты называют числа, разнящиеся на порядок: от 12 тыс. до 120 тыс. погибших и направленных в концлагеря. Но большинство серьезных исследователей считают последнюю завышенной. Командующий фронтом, обещавший сдавшимся гуманное отношение, знал о произволе чекистов. Историк Андрей Ганин обнаружил в Российском государственном военном архиве представление к награждению чекиста Ефима Евдокимова, подписанное Фрунзе: «Предпринятой экспедицией под руководством т. Евдокимова в Крыму был очищен Крымский полуостров от оставшихся врангелевцев и в результате были расстреляны до 12 000 человек, из коих до 30 губернаторов, больше 150 генералов, больше 300 полковников, несколько сотен контрразведчиков, шпионов». При этом Фрунзе не был фанатиком, а Николай Бухарин даже называл его человеком «с душой исключительно нежной».
В ноябре 1921 года Фрунзе, занимавший в тот период должность командующего войсками Украины и Крыма со ставкой в Харькове, вместе с начальником штаба Александром Андерсом отправился в Турцию, где вел переговоры с турецкими властями и, вероятно, помогал Мустафе Кемалю Ататюрку в разработке операций против греческой армии, завершившихся ее разгромом в 1922 году.
Вернувшись в Харьков, Фрунзе стремился вновь обратимться к обычным военным делам, обучению и реорганизации войск, численность которых резко сократилась после демобилизации. Уменьшение численности армии и снижение ее финансирования повлияли на качество ее подготовки.
Ситуация в армии и ее руководстве интересовала партийные верхи не только по соображениям обороноспособности: недостатки в военном ведомстве были удобным поводом для атаки на председателя Реввоенсовета Льва Троцкого. 3 февраля1924 года пленум ЦК ВКП(б) рассмотрел вопрос о ситуации в армии. Докладывал секретарь Центральной контрольной комиссии РКП(б) Сергей Гусев (настоящее имя — Яков Драбкин), руководивший инспекцией ЦКК по армии и флоту и одновременно бывший членом коллегии Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции и недовольный выдвижением военных специалистов: «Реввоенсоветом не велось политики, чтобы постепенно сменять старых спецов и ставить новых работников, выросших у нас в годы Гражданской войны, которые способны теперь занимать более высокие посты и справляться с делом лучше, чем старые спецы…» Постановление гласило: «Пленум констатирует наличие в армии серьезных недочетов (колоссальная текучесть, полная неудовлетворительность постановки дела снабжения и пр.), угрожающих армии развалом». И пленум поручил оздоровить армию. К Троцкому в Сухуми отправились член политбюро Михаил Томский, член ЦК Георгий Пятаков, Михаил Фрунзе и Сергей Гусев. Им поручили согласовать с кадровые перемены в РВС. Троцкий понял, что решение принято, и согласился.
В марте 1924 года Фрунзе занял должность заместителя председателя РВС, а 17 января 1925 года сменил Троцкого на этом посту, став в 39 лет самым молодым главой военного ведомства России и СССР в новой и новейшей истории.
Михаил Фрунзе в документальном фильме «Незабываемые годы»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Михаил Фрунзе в документальном фильме «Незабываемые годы»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Анестезия и адреналин
Его уход из жизни — детективный сюжет. Бежавший за границу секретарь Сталина Борис Бажанов утверждал, что на хирургическом вмешательстве настаивал сам вождь, намеревавшийся избавиться от потенциального конкурента. «Во время операции хитроумно была применена как раз та анестезия, которой Фрунзе не мог вынести… Почему Сталин организовал это убийство Фрунзе? <...> думаю, что Сталин разделял мое ощущение что Фрунзе видит для себя в будущем роль русского Бонапарта».
Эту идею развил в опубликованной в 1926 году «Повести непогашенной Луны» писатель Борис Пильняк.
Однако надо понимать, что годы подполья и каторги, а затем и полученная в Гражданскую войну контузия негативно сказались на здоровье председателя РВС: брат Константин обнаружил у него болезнь желудка и прописал ему строгую диету. Можно ли было соблюдать ее на каторге и в Гражданскую войну — вопрос риторический. Кроме этого, в 1916 году Фрунзе перенес операцию по удалению аппендикса, видимо не очень удачную. Глава военного ведомства периодически испытывал желудочные кровотечения, сильнейшие приступы боли, лечился, но недуг возвращался, лишая Фрунзе работоспособности. 7 сентября 1925 года он отправился в отпуск в Крым, где ненадолго почувствовал себя лучше, но затем язва вновь дала о себе знать.
20 октября 1925 года Фрунзе написал жене: «Я все еще в больнице. В субботу будет новый консилиум. Я сейчас совсем здоров. Боюсь, как бы не отказались от операции». В консилиуме 24 октября приняли участие 17 (!!!) медиков.
Они настаивали: «Давность заболевания и наклонность к кровотечению, могущему оказаться жизненно опасным, не дают права рисковать дальнейшим выжидательным лечением». Врачи уведомили пациента, что операция может оказаться трудной и серьезной и не гарантирует излечения. Тем не менее, как рассказывал затем профессор Иван Греков, председатель Реввоенсовета «пожелал подвергнуться операции, так как считал, что его состояние лишает его возможности продолжать ответственную работу»,— пишет Леонид Млечин.
Фото: РИА Новости
Фото: Сергей Семёнов
Операция началась 29 октября, но Фрунзе долго не поддавался наркозу, дозу усилили, а затем, когда стал падать пульс, ввели адреналин, отчего у оперируемого началась сильнейшая аритмия, завершившаяся параличом сердца и смертью 31 октября. Обвинять оперировавших хирургов в убийстве вряд ли обоснованно, пациент погиб не от скальпеля. Вероятнее всего, Алексей Очкин, выполнявший обязанности анестезиолога, не рассчитал дозу хлороформа и последствий его сочетания с адреналином, а не следовал тайным указаниям Сталина и ОГПУ. Первый тогда еще не поднаторел в искусстве уничтожения политических противников и конкурентов: до «большого террора» было далеко, и в 1920-е оппоненты вождя народов перемещались на малозаметные должности или, в худшем случае, в ссылку, а сами чекисты не поднаторели в тайных убийствах (пик придется на конец 1930-х).
Можно только предполагать, как бы сложились взаимоотношения между Сталиным и Фрунзе, если бы тот, оставаясь на посту председателя РВС дожил до 1930 года, когда ОГПУ сфабриковал «дело Весна» против бывших кадровых царских офицеров и генералов, обвинив их в создании контрреволюционной организации. Среди более, чем 3000 арестованных за решеткой оказался и ближайший помощник Фрунзе на Восточном фронте Федор Новицкий, которому тогда помогло письмо к Ворошилову и заступничество последнего.
Жена Фрунзе, Софья Алексеевна пережила его всего на год. Рассуждения некоторых публицистов о причастности к ее смерти ОГПУ и руководителей государства не выглядят убедительно: Софья Алексеевна страдала туберкулезом и проводила немало времени на крымских курортах. В переписке Фрунзе с женой 1923–1925 годах сквозит беспокойство о ее состоянии и чрезмерных расходах на врачей. В письме, написанном 26 октября 1925 года, накануне операции, он отмечал: «Что это, действительно, навалились на тебя все болезни! Их так много, что прямо не верится в возможность выздоровления. Особенно если ты, не успев начать дышать, уже занимаешься устройством всяких других дел. Надо попробовать тебе серьезно взяться за лечение. Для этого надо прежде всего взять себя в руки. А то у нас все как-то идет хуже и хуже... Мне как-то пришлось услышать про нас такую фразу: «Семья Фрунзе какая-то трагическая... Все больны и на всех сыпятся все несчастья!..» И правда, мы представляем какой-то непрерывный, сплошной лазарет...»
Сразу после смерти Софьи Алексеевны детей (Татьяне было 6 лет, Тимуру — 3 года) забрала мать Фрунзе, Мавра Ефимовна, которой уже исполнилось 70 лет. В 1931 году после ее смерти детей Фрунзе передали в семью его преемника Климента Ворошилова. Нарком обороны называл Татьяну и Тимура «фрунзенятами, заботился о них и просил командируемых за границу высокопоставленных советских деятелей привозить подарки приемным детям.