Сочи и Ялта, Пярну и Паланга, а также Карловы Вары в Республике Чехословакия. Еще 20 лет назад одни лишь названия этих мест ласкали слух советского отпускника. Но отпускники, счастливо перестав быть советскими, стали отдыхать в Турции, Ницце или Майами. Культовые в эпоху СССР места внезапно остались без наших отдыхающих. Эдуард Дорожкин сознательно отказался от привычных и удобных красот Лазурного берега и отправился в Сочи, олимпийский центр "новой русской Ривьеры".
Сочи
Объявление Сочи столицей Олимпийских игр разрушило последние надежды поклонников курорта на примирение с государством. Курс на уничтожение города-памятника, решительно взятый местными властями и поддержанный на федеральном уровне, означает, что диалог закончен, молодость не вернешь, жизнь дала еще одну трещину.
В память о пляже
Иосиф Бродский, когда писал "Если выпало в империи родиться, лучше жить в провинции у моря", вряд ли имел в виду Сочи, возможно, что вообще Ленинград. Но нет в России второго такого города, в котором жизнь при империи могла бы быть столь комфортной, как в Сочи: море, пальмы, девочки, вино, фрукты, водопады. И, конечно же, выдающийся сочинский променад — эта божественная набережная для вздохов, охов, встреч и расставаний, первых и последних поцелуев и мокрого шлепка пощечины, если заслужил.
Собственно, с разрушения великолепной сочинской набережной и началась нынешняя невероятная олимпийская свистопляска. Галечные пляжи огородили высоченными заборами, решив, что это теперь аквапарк. Таким образом, из зоны видимости пропал главный для любого морского курорта образ — образ моря. Теперь в Сочи с морем обращаются так: ты вроде бы находишься на море, но не чувствуешь, не видишь его. Через непроницаемые заборы не пробивается даже всепроникающий морской бриз. Это такой секс по-японски, без объятий, без прикосновений, без ласк.
По другой стороне от бывшего променада выстроился ряд палаток с просроченными продуктами и фальшивым тряпьем. Теперь сочинский променад напоминает бесконечные ряды вещевого рынка "Щелково" — с той только разницей, что в конце увешенного мехами и стразами тоннеля видно высотное здание элитного жилого комплекса "Александрийский маяк", совсем не прибавляющего этой панораме настоящего морского колорита.
Итак, от городского пляжа Сочи осталась кромка метров 25. Дама пышных форм совершенно справедливо попросила меня поскорее принять горизонтальное положение, едва я ступил на драгоценную гальку: от меня падала тень на нее и все благородное семейство.
Еще два года назад — всего два года назад — на месте всей этой разливистой "дольче и габбаны" кипела полноценная курортная жизнь. Обжигающие небо рапаны запивались оглушавшими разум "Винами Кубани". Золотозубая блондинка-официантка с черными корнями волос интересовалась: "Что мальчики будут?" Прекрасный человек в сандалиях, надетых на серые носки с рисунком "василек", предлагал покровительство нетрезво вальсировавшим дамам — и отнюдь не в ста случаях из ста он получал отказ. По пять раз за вечер звучала композиция "Галина, чудная Галина". Или "Долина, чудная долина"? Ах, тогда это совершенно не имело значения.
Где стол был яств, там гроб стоит. Вдохновленные будущей Олимпиадой, сочинские бизнесмены заторопились делать своим заведениям апгрейд.
И вот в городе дошло до смешного — в Центральном Сочи дефицитом стал шашлык, эта основа основ здорового черноморского отдыха. Шашлык заменил какой-то абсурдный стейк по-неаполитански, овощной нарез уступил салату "Нисоиз", а в разделе горячих напитков крепко обосновался зеленый чай с лимоном. В ресторане "Тинькофф", безмерно дорогом, но одном из немногих, где точно не отравят, я прошу принести еще одно виски с колой. "Простите, мы не можем выполнить ваш заказ, кончилась кола". Я могу понять, когда в ресторане кончается виски, но кола! Кола может кончиться только в олимпийской столице — в нашем Сочи.
Под лозунгом превращения Сочи в цивилизованный настоящий курорт постепенно истребляется то хорошее, за что город можно было действительно любить, и терпеть это чудовищное хамство всех, всех, всех, с кем приходилось сталкиваться осчастливленному путевкой в рай отпускнику. Городские власти почему-то считают, что развитие Сочи как горноклиматического курорта может происходить только путем застройки города свечками-многоэтажками. Под натиском этих проектов уже пала вторая береговая линия, на ладан дышит парк вокруг Зимнего театра, под снос идут старые одно-двухэтажные домовладения, во многом определявшие колорит старого Сочи.
Не удивлюсь, если застройщики — в видах Олимпиады, разумеется — усовершенствуют каким-нибудь достойным образом типа реконструкции со сносом дачу Барсовой (певица сдуру завещала ее государству) и Дом-музей Николая Островского. Увлеченные общим бумом, владельцы крохотных участков в центре города всерьез решают, что купить на вырученные деньги — виллу в Канне или пентхаус в Майами. Кстати, о Канне. Тамошние правители последними словами клянут предшественников, разрешивших застроить город шестиэтажными домами. Но им и в голову не может прийти мысль о строительстве 22-этажной башни. Ажиотаж вокруг земли настолько велик, что даже к заповедному дендрарию, этому шедевру царских времен, бережно сохраненному коммунистами, уже подбираются элитные точечные застройки.
Объекты отдыха
Всем сегодня известно, что рынок сочинской курортной недвижимости перегрет и переоценен. Продавцы прекрасно знают об этом, и большинство объектов выставляются с пометкой "срочно", что, впрочем, совсем не означает возможности торга. Самое разумное предложение — на горе Благодать, в коттеджном поселке "Газпрома", что прямо над гостиницей "Рэдиссон Лазурная".
Краснокирпичный таунхаус с полутора сотками земли при покупке на вторичном рынке обойдется в $550 тыс. "Если не возьмете, то сдам иностранцам по {euro}4 тыс. в месяц",— предупреждает меня хозяйка. "Откуда же они возьмутся, эти иностранцы?" — спрашиваю. "Они приедут строить Олимпиаду". А черт их знает, может, действительно приедут, существуют же другие приоритетные проекты.
Гостиница "Рэдиссон Лазурная", принадлежащая тому же "Газпрому", до последнего времени была единственным существенным прибавлением в гостиничном хозяйстве города по сравнению с наследием деспотического режима. "При всем богатстве выбора другой альтернативы нет", как говорилось в одной безграмотной рекламе. Политики, бизнесмены, деятели культуры и искусства — их имена в буквальном смысле высечены в вестибюле этой достойной гостиницы. За обильным завтраком здесь встречаешь Бориса Моисеева, у входа караулит лимузин Филиппа Киркорова, на пляже в укромном уголке притаился Лев Лещенко. Чтобы не быть узнанным, за обедом господин Лещенко шепотом озвучивает указания своей спутнице, а та уже передает официанту. Но вот вдруг звонит мобильный телефон, Лев Валерьянович произносит: "Алло" — и все, маска пала, ведь такой тембр у нас в стране один на сотни миллионов.
Здесь же, на пляже "Лазурной", самом уютном на всем нашем черноморском побережье, встречаю госпожу Рюрикову — светскую даму, жительницу Жуковки и владелицу самой разумной столичной галереи. "Наталья Петровна, вы-то что здесь делаете?" — наверное, мой вопрос звучит не слишком любезно. "А меня дети отправили. Были в прошлом году, страшно понравилось. Мне тоже нравится. И лететь всего два часа".
И в самом деле, при всех за и против Сочи — это самый близкий к нашим северным широтам субтропический уголок. Мне, например, совершенно непонятно, отчего в Сочи затеяли именно зимнюю Олимпиаду: столь нестерпимо прекрасных летних пейзажей нет больше нигде — ни в Италии, ни во Франции, ни тем более в Испании или Турции. Вот, например, парк санатория "Правда" в уникальности может соперничать с парком санатория "Русь" или санатория имени Орджоникидзе, но никаких других видимых конкурентов нет.
По соседству с "Рэдиссон Лазурной", до сих пор наслаждающейся положением абсолютного монополиста на рынке гостиничных услуг высокого класса, расположен санаторий "Актер" — еще один в ряду с "Правдой", "Русью", имени Орджоникидзе, "Металлургом", "Искрой" реликт советской санаторно-курортной системы, дошедший до нас в первозданном виде.
Строгий юноша в нарядной милицейской форме обязательно спросит на входе санаторно-курортную карту, заботливо пропустит без нее, а потом, воспользовавшись тем, что гости выпивши, будет вымогать плату за выход. Когда гости возмутятся, из деревьев, словно из бороды старика Хоттабыча (фильм о нем снимался, впрочем, в санатории имени Орджоникидзе), появится нетрезвый вышибала, который удовольствуется десяткой — по контрасту с сочинскими таксистами, после наступления беды-Олимпиады потерявшими всякий стыд. В последний раз от аэропорта до "Лазурки" с меня запросили пятьсот. По прибытии на место назначения выяснилось, что речь идет о долларах. "Ну ты ж с Москвы!" — аргументировал свои требования таксист. "Я — с Подмосковья",— парировал я. Пятьсот рублей таксист брать отказался. Он — о небеса, видели вы когда-нибудь это?! — развернулся и уехал, пообещав мне встречу в аду.
Таксисты всегда были бедствием советских курортов, кроме, пожалуй, курортов Прибалтики. Я в следующий раз обязательно обращусь за помощью к величественному "диспетчеру транспорта" — абхазцу в широкополой шляпе и белой рубашке, до сих пор украшающему площадь перед аэропортом.
Любимые праздники
Тот вечер в "Актере", когда наша милиция нас берегла, был во всех отношениях примечательным. В кафе на пляже "Актера", где, как я понимаю, ранее располагался женский аэрарий (в Сочи до сих пор в ходу это прелестное понятие, уступающее, по-моему, только "терренкуру", тоже остающемуся в обиходе), так вот, в этом кафе, мужественно сохраняющем в меню солянку мясную сборную, окрошку, шашлык и овощи гриль, происходил "Летний Хэллоуин".
Деревянные столы были, как и положено, украшены тыквами со свечками, сердечный друг дамы-ведущей первым аплодировал особенно удачным номерам, на словах "Халява, приди!", дружно повторенных трижды, появлялась бесплатная рюмка водки с соленым огурцом — словом, это была отличная вечеринка.
В господине, который вызвался изображать Бабу-ягу, я сразу заподозрил человека, попавшего сюда не как мы — с улицы, а из основного контингента, по профсоюзной, так сказать, линии. Потом мы исполняли дуэтом "Песню про зайцев", и тут уже сомнений не оставалось. Таки да — народный артист России Владимир Н. Это был его двадцатый приезд в "Актер", с женой и с детьми. Супруга актера пришла на "Хэллоуин" в таком роскошном боа, которое и не на всякой премьере "Пиковой дамы" в Большом театре увидишь. Для нее, верной жены ведущего провинциального актера, этот "Актер" со столичным Василием Лановым, принимающим пантовые ванны и по часам пьющим мацестинские воды, с кинозалом, где показывают "В джазе только девушки" и "Кошмар на улице Вязов", и эта смешная с наших московских высот вечеринка — это целое светское происшествие, выход в другой мир, блистательный и невозможный.
Наши соседи по столику в "Актере", дамы с железнодорожного полигона в Щербинке, произнесли этой романтике приговор: санаторий продан, так что это наш последний сезон. Они, как и мы, были в Сочи первый день, так что первую, по курортной советской привычке, выпили за новоселье. "Ощущение такое, что нас просто насильно выпихивают к басурманам",— произнесла та дама с полигона в Щербинке, у которой дочка во Франции. У меня в тот вечер было ровно такое же ощущение, и мы выпили еще не по одной. Как, право, жаль, что никогда больше мне не удастся снова победить в конкурсе на лучший вой, получив в подарок набор влажных салфеток "Чистюля".
Такое ощущение, что варварским уничтожением привычной сочинской среды недовольны даже небесные силы. В этом сезоне в Сочи было непривычно много штормов, дождей и еще каких-то совершенно немыслимых на Черном море шквальных ветров. Сами сочинцы считают такое поведение природы ответом на разгон облаков, якобы практикуемый местными божками во время пребывания в "Бочаровом ручье" первого лица государства. Но это уже совсем враки. Президент России, как простой смертный, пережидал непогоду, случившуюся накануне сочинского инвестиционного форума. Глава государства многое сделал для Сочи, но, безусловно, сделает еще больше, если отдаст приказ не парализовать автомобильное движение в городе в дни визитов членов МОК. Уверен, что инициатива многочасовых пробок, перекрытых дорог и задержек авиарейсов исходит от местных властей.
В прошедшем сезоне в Сочи в полную силу заработала еще одна новая гостиница. Быть может, кто-то сочтет символичным, что на месте санатория "Россия" открылся гранд-отель "Родина".
Этот бутик-отель с названием в нынешнем партийном духе, на сорок номеров решен в величественном имперском духе. "Родина" — это Сталин, которого мы потеряли. Огромный парадный зал, вытягивающиеся по струнке консьержи, пантагрюэлевских размеров номера, умопомрачительные люстры, меню в надежном кожаном переплете и громадный благоухающий в любое время года сад. Из бассейна гостиницы открывается то, что в английском языке называется infinity view. Это зеленое море, просто море и небо — и больше совсем-совсем ничего. Оторваться от этого бессмысленного созерцания совершенно невозможно. Некоторые не готовы расстаться с изумительной картинкой даже ради местного спа-центра.
К пляжу немногочисленных отдыхающих, способных заплатить по €1 тыс. за номер в сутки, доставляет подъемник или гольф-кар — на выбор. Икру на завтраке можно запивать шампанским. "Родина" — это спокойный, величественный отдых для уверенных в нерушимости собственного мира людей. Они не станут спрашивать официантку, не нужен ли ее маме зять. Арсенал советского отпускника-бонвивана здесь совсем не в ходу — отдыхающие старательно делают вид, что с ним незнакомы.