премьера кино
В Киеве в широком прокате покажут байопик "Джейн Остин" (Becoming Jane). Ничего принципиально нового с художественной точки зрения в жизнеописании знаменитой писательницы не обнаружила ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
То обстоятельство, что о недолгой жизни Джейн Остин известно крайне мало (сестра уничтожила большую часть их переписки, из которой можно было хоть что-то выведать), может рассматриваться и как препятствие для превращения этой иконы английской литературы в киноперсонаж, но с другой стороны — и как удобство, позволяющее дать волю фантазии. И вот в 2003 году ушлый биограф Джон Спенс потряс литературоведческую общественность, выдвинув версию, что писательница только шифровалась под старую деву, помешанную на приличиях, а на самом деле была о-го-го в смысле пообжиматься с каким-нибудь молодцом в палисаднике. Впрочем, последнее — уже не гипотеза биографа, а плоды пылкого воображения кинематографистов, ухватившихся за открытие Спенса, чтобы представить Джейн Остин героиней ее же собственных романов.
В данном случае имеется в виду прежде всего роман "Гордость и предубеждение", который в начале фильма (в 1795-м) находится еще в зародышевом состоянии в голове 20-летней Джейн (Энн Хэтауэй), вынужденной отвлекаться на мучительную борьбу с родителями по поводу своего замужества.
Родительские надежды поправить материальное положение за счет дочурки становятся все более эфемерными, когда брат Джейн привозит к ним в деревню столичного повесу: этот Том Лефрой, упоминающийся в некоторых письмах Джейн Остин (в фильме его играет Джеймс Макэвой), с отвращением изучает юриспруденцию, пьет кровь своего дяди-судьи, от которого зависит материально, а большей частью устраивает попойки и дебоши в ирландском стиле, заканчивающиеся кражей домашнего скота.
С Джейн он ведет себя как презирающий деревенщину мистер Дарси с Элизабет Беннет: нагло дерзит ей в лицо и растлевает ее если не физически (дальше одного поцелуя в итоге дело вроде бы не заходит), то нравственно, подсунув ей остросоциальный роман Генри Филдинга "История Тома Джонса, найденыша" со словами: "Почитала бы хоть чего-нибудь, писательница, расширила бы кругозор-то".
Джейн Остин находит "Тома Джонса" аморальным, хотя глазенки у нее разгораются, наверное, как раз от этой аморальности. Оставшееся время притянувшиеся друг к другу противоположности мечутся, не в силах сделать окончательный выбор между эмоциями и доводами рассудка, и в финале встречаются 20 лет спустя, когда потрепанный Лефрой приводит поседевшей Джейн Остин свою дочку и писательница любезно читает ей вслух свой очередной шедевр.
Возможно, фильм получился бы не таким плоским и приобрел бы дополнительное измерение, если бы режиссер Джулиан Джеррольд подпустил хоть какой-то намек, что Джейн Остин отказалась от счастья в личной жизни не из-за материальной щепетильности и благородства, как это происходит в фильме, а из эгоистического соображения, что замужество с профессиональным сочинительством не очень сочетается, между тем как писательницей ей все-таки хотелось стать больше, чем женой даже лучшего парня на свете, и талант распирал ее сильнее, чем половой инстинкт. Для примера тяжелого компромисса в фильме присутствует одна замужняя беллетристка, основоположница готического романа Анна Радклиф — она хоть и получает за свои книжки неплохие деньги, но вид имеет малорадостный и жалуется Джейн Остин на мужа, который всю жизнь ее пилит за то, что она компрометирует его своим сомнительным занятием.
Но дальше углубляться в сложные отношения творческой личности с прагматичными мещанами авторы "Джейн Остин" не желают и в конечном счете не могут предложить ничего большего, чем типовой рассказ об одном неудачном романтическом приключении одной заурядной деревенской девушки, не сообщающий о личности Джейн Остин ничего такого, чего нельзя было бы узнать из ее книг.