Выставка история
В лондонской Barbican Art gallery проходит выставка "Соблазненные. Искусство и секс с античности и до наших дней". Перед художественными соблазнами всех времен и народов не смогла устоять ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Выставка в Barbican gallery словно бы специально сделана для тех граждан, которые склонны обвинять в "порнографии" исключительно современное искусство. Символически включенный в экспозицию гипсовый фиговый лист, прикрывавший детородные органы копии микеланджеловского Давида в лондонском Музее Виктории и Альберта, был создан в 1857 году. А вот первые образцы представленного на выставке эротического искусства относятся к временам античности. На мраморном ложе томно возлежит римский "Гермафродит" II века. Этакое изваяние-ребус: лежащее на животе соблазнительное создание с разных ракурсов позволяет увидеть признаки разных полов. В интимной полутьме выставочных залов в витринах стоят образцы древнегреческой керамики, свидетельствующие о том, что античные эллины в изощренных техниках секса ничуть не уступали создавшим Камасутру индусам. Провести сопоставления и расширить геоэротические исследования можно, не покидая Barbican Art gallery: в экспозиции присутствует богатейшая подборка индийских, персидских,китайских, японских и тибетских эротических изображений XVI-XIX веков. Европа того же времени не отказывалась от древнейшей темы искусства. Благо канонические мифологические сюжеты — всевозможные Венеры с Марсами, Юпитер с разнообразными нимфами или, напротив, с Ганимедом или Леда с лебедем давали возможность создавать произведения, которые не всякий музей решится вывесить на всеобщее обозрение. Такова, например, "Леда с лебедем", приписываемая Франсуа Буше, без обиняков демонстрирующая, что именно могло происходить между женщиной и птицей. Впрочем, подходящие сюжеты легко находились и в повседневной жизни, будь то игры с "Прекрасной служанкой", запечатленные Жан-Оноре Фрагонаром, или неуставные похождения монаха, зарисованные Рембрандтом. А наиболее детальное исследование экстремальных форм сексуальности демонстрируют гравюры неизвестного автора XVIII века, проиллюстрировавшего сочинения Маркиза де Сада с какой-то медицинской беспристрастностью.
В модернистском искусстве художественно-сексуальная жизнь становится куда более насыщенной уже не шалостями мастеров или эротическими творениями "прикладного" жанра, но настоящими шедеврами. "Чистая" порнография, как и любой буквальный реализм, к началу прошлого века становится достоянием фотографии. Выставка, разумеется, не обошлась без богатой подборки порнографических снимков — от умиляющих своей старомодной церемонностью карточек XIX века с томными красотками и усатыми ловеласами до жесткой гомоэротики 1950-х. "Высокое" же искусство, представляющее самые откровенные сцены — как это делали, например, Огюст Роден и Пабло Пикассо, Густав Климт и Эгон Шилле, уже не столько соблазняет зрителя, сколько исследует ту самую сексуальность, которую психоанализ признает одной из фундаментальных составляющих человеческой природы. А продолжают это исследование, естественно, объявившие себя последователями Фрейда сюрреалисты, например Ханс Беллмер или Андре Масон.
Чем менее табуированной в культуре становится сексуальность, тем меньше произведения современных художников, обращающихся к эротическим сюжетам, стремятся, собственно, соблазнить. Фривольные картины тех же Буше и Фрагонара в общем-то являются куда более буквальной порнографией, чем, например, брутальные садомазохистские фотографии Роберта Мапплторпа, для которого секс неотделим от ощущения страдания, уязвимости, бренности человеческого существа. Как и для Нан Голдин, в чьих слайд-фильмах предельная интимность подчеркивает ощущение мучительной быстротечности жизни. Или Фрэнсиса Бэкона, чьи совокупляющиеся "Две фигуры" 1953 года переживают, в сущности, те же судороги и конвульсии бытия, на которые в представлении художника постоянно обречены все живые существа.
А вот нарочито китчевые, как снимки из порножурналов, фотографии Джеффа Кунса, запечатлевшие эротические игры самого художника с его супругой Чичолиной, на самом деле вообще не про "это" — на самом деле здесь нет ничего личного. Художник, во имя искусства заключивший брак с порнозвездой и благополучно разведшийся с ней по окончании проекта, исследует отнюдь не сексуальность, а масскультурные представления о прекрасном и, как водится, условность границ между искусством и жизнью. Куда более откровенно раскрывает свое подсознание едва ли не старейшая современная художница Луиз Буржуа, вполне по-фрейдистски строящая свое искусство на собственных детских страхах и фобиях. Ее "Пары" 1996-1997 годов, несомненно, представляют ту самую "примитивную сцену" — но эти огромные забавные и жуткие тряпичные игрушки вряд ли смогут оскорбить даже самого ревностного блюстителя морали.