Концерт дирижер
Камерным оркестром "Виртуозы Москвы" продирижировал Рудольф Баршай — кумир советской эпохи, давно не выступавший в Москве. Программа представляла фирменный набор 83-летнего маэстро — Моцарт, собственное переложение Чайковского и забытый гений Александр Локшин. В музыкальную атмосферу 30-летней давности окунулась
Имя Рудольфа Баршая уже так давно стало историей, что сам факт его выступления вызывает трепет. В учебники музлитературы он вошел первым исполнителем Четырнадцатой симфонии Шостаковича, написанной в 1969 году. Гораздо раньше, в 1955 году, маэстро основал Московский камерный оркестр — тот самый, что в наши дни существует под бойким руководством Константина Орбеляна. Во времена Баршая это был куда более элитарный коллектив, увлекавший пытливую интеллигенцию прочь от мейнстрима — к барокко, Моцарту и современным авторам.
Рудольф Баршай, не только дирижер, но и альтист знаменитой консерваторской школы профессора Вадима Борисовского, был одним из столпов камерного музицирования, входил в первый состав бородинского квартета, выступал в ансамблях со Святославом Рихтером и Давидом Ойстрахом, был участником трио с Леонидом Коганом и Мстиславом Ростроповичем. В 1976 году, уехав в Израиль, он вошел в почетную когорту проклинаемых советских эмигрантов. Уже в западной жизни он прочно освоил большой оркестр и стал востребованным симфоническим дирижером. Среди композиторов у маэстро появился новый фаворит — Малер, которого он играл в Москве и Петербурге во время своего приезда лет десять назад. Сейчас он живет в Базеле.
На концерте в Большом зале консерватории, который прошел под рубрикой "Великие имена", светящийся счастливой улыбкой патриарх, как и давным-давно, дирижировал камерным оркестром — правда, не своим бывшим, но тоже овеянными давними легендами "Виртуозами Москвы". Программа была по нынешним временам довольно странная, но для дирижера вполне эталонная. В первом отделении — Моцарт, гармоничный, уютный, ласковый, немного сонный, в общем, Моцарт доаутентичных времен. Сначала сыграли его симфонию "Юпитер", потом — соль-мажорный фортепианный концерт, где к кумиру 60-70-х присоединился кумир 80-х — победитель VII конкурса имени Чайковского англичанин Питер Донохоу. Он покорил виртуозностью, из-за которой не всегда совпадал с оркестром, и необыкновенно внятным отношением к старой музыке (на бис был еще и Бах), которое, правда, лишало ее всякой интриги.
Второе отделение началось с тихого, тонкого и избежавшего традиционной хитовости Andante Cantabile Чайковского в переложении для камерного оркестра самого господина Баршая — всевозможные транскрипции всегда входили в число его доблестей. А продолжилось совсем, казалось бы, неожиданным образом. Были исполнены "Песенки Маргариты" из Трех сцен из "Фауста" Гете, сочиненные в 1973 году Александром Локшиным.
Этот композитор, пожалуй, сейчас еще больше неизвестен, чем 30 лет назад. Он прожил сложную жизнь с 1920 по 1987 год, главной трагедией которой были даже не сталинские гонения, а последовавшее за ними обвинение в стукачестве, которое — справедливое или нет — немедленно сделало композитора изгоем. Между тем это был очень талантливый ученик Николая Мясковского, соученик Дмитрия Шостаковича, который не скрывал своих восторгов по его поводу, автор одиннадцати симфоний (некоторые из них он так и не услышал). Влияние Шостаковича принято находить в его музыке, хотя еще непонятно, кто на кого влиял. Но больше там даже слышится Малер, немецкий экспрессионизм и французский импрессионизм. Сам Локшин своими юношескими кумирами признавал Скрябина и Дебюсси.
Маэстро Баршай много лет является самым рьяным пропагандистом этого композитора, открыл его Западу, где музыка Локшина произвела сенсацию, а про его жизнь был снят документальный фильм. Пять лет назад Баршай впервые сыграл в Москве его "Реквием". "Песенки Маргариты", написанные на пастернаковский перевод, были исполнены им при участии красивого, хоть и не всегда слышного сопрано Эвелины Добрачевой и стали самым интересным, живым и беспокойным номером концерта. Оркестр встрепенулся после своего уюта и заговорил о чем-то важном. А актуальная музыка тридцатилетней давности совсем не растеряла своей терпкости.