Птицелов и мертвая пионерка
Московские адреса Эдуарда Багрицкого — к 130-летию поэта
3 ноября исполняется 130 лет со дня рождения Эдуарда Багрицкого. Почти 9 из неполных 39 лет жизни он был москвичом — если говорить о Москве в ее современных границах. Со столицей связано несколько стихотворений Багрицкого, в том числе хорошо знакомое старшему поколению — «Смерть пионерки», более или менее основанное на реальных событиях.
Багрицкий снимал жилье в нескольких домах в Кунцево. Бюст поэта стоит на улице его имени неподалеку от места, где был дом, в котором он прожил дольше всего
Фото: Антон Великжанин, Коммерсантъ
Багрицкий снимал жилье в нескольких домах в Кунцево. Бюст поэта стоит на улице его имени неподалеку от места, где был дом, в котором он прожил дольше всего
Фото: Антон Великжанин, Коммерсантъ
«Там круглые торты стоят Москвой, в кремлях леденцов и слив»
Эдуарда Багрицкого (настоящая фамилия — Дзюбин, по некоторым источникам — Дзюбан) переманил в Москву земляк-одессит Валентин Катаев. В столицу Багрицкий приехал в августе 1925 года. Первое время он жил у еще одного одесского знакомого — Константина Паустовского — в 1-м Обыденском переулке (дом 12, не сохранился).
Из «Книги скитаний» Паустовского: «Но вскоре Багрицкий совсем переехал в Москву и поселился в Кунцеве, среди сыроватых и довольно унылых дачных участков и низкорослых берез».
Москва нэповская Багрицкому не нравилась. Как она могла нравиться нищему, голодному поэту, перебравшемуся из провинции? В стихотворении 1926 года «Ночь» лирическому герою в полудреме представляются витрины магазина Московского союза потребительских обществ (МСПО):
Там всходит огромная ветчина,
Пунцовая, как закат,
И перистым облаком влажный жир
Ее обволок вокруг.
Там яблок румяные кулаки
Вылазят вон из корзин;
Там ядра апельсинов полны
Взрывчатой кислотой.
Там рыб чешуйчатые мечи
Пылают: «Не заплати!
Мы голову — прочь, мы руки — долой!
И кинем голодным псам!»
Магазинов МСПО в Москве было много. По адресу Тверская ул., 40 (сейчас — дом 14) находился магазин №1, бывший Елисеевский. Но, возможно, герою стихотворения грезился какой-то другой магазин МСПО.
Фото: Коммерсантъ / Антон Великжанин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Антон Великжанин / купить фото
«И каждой птице посвящает свой манок»
В книге воспоминаний Катаева «Алмазный мой венец» знаменитые друзья автора выведены под прозвищами. Багрицкий — Птицелов, в честь одного из самых известных стихотворений поэта и его увлечения птицами.
И в Одессе, и в Кунцево, и в Москве в комнате Багрицкого всегда теснились клетки с птицами и аквариумы с рыбками. А помимо ненавистных магазинов для нэпманов в столице у него было и любимое место — Птичий рынок. Рынок этот тогда располагался не на краю света, как сейчас. И даже не в Калитниках, на Большой Калитниковской улице. С 1840 по 1929 год московский Птичий рынок был на Трубе, то есть на Трубной площади со стороны Рождественского бульвара. В эпоху нэпа торговали там всем, чем можно торговать. И птицами тоже. После перевода рынка в Калитники Багрицкий мог ездить и туда.
«За пушкинской задницей пышно цветет советская литература»
«Вождям славословья там Жаров поет, Гремит боевая халтура»,— следовало за этим.
В Вознесенском переулке, там, где сейчас находится гостиница Art Court (бывший Marriott), раньше стоял особняк, в котором располагалась редакция газеты «Гудок».
С «Гудком» связана одна из литературных баек о Багрицком. Поэт и переводчик Давид Бродский был заядлым библиофилом. Однажды он увидел в продаже «Заветные сказки» А. Н. Афанасьева (они были напечатаны до революции в Женеве, а в нашей стране впервые были опубликованы только после распада СССР). Денег на покупку у Бродского не было. Он предложил Багрицкому следующую комбинацию. Багрицкий отдает в «Гудок» стихи Бродского, но подписывает своим именем. Их гарантированно печатают, на гонорар Бродский покупает «Сказки». Багрицкий согласился поставить подпись, но сказал, что лучше потратить деньги на зимнее пальто для жившего у Бродского молодого поэта Семена Кирсанова. Стихотворение напечатали. Когда Багрицкий увидел Кирсанова без пальто, он выдал ему, а не Бродскому доверенность на получение гонорара за стихи.
Дом, где разыграли Давида Бродского, пытавшегося присвоить авторство стихотворения, большую часть которого написал Багрицкий
Фото: Антон Великжанин, Коммерсантъ
Дом, где разыграли Давида Бродского, пытавшегося присвоить авторство стихотворения, большую часть которого написал Багрицкий
Фото: Антон Великжанин, Коммерсантъ
Еще одна история связана с юмористической поэмой «Не Васька Шибанов», написанной для дружеского круга. Ее сочинил Багрицкий, а Бродский добавил одну строфу. Когда поэма расползлась по Москве в списках и стала популярна, Бродский начал хвастаться, что поэму сочинил он, а Багрицкий практически ни при чем. А потом он получил повестку — прийти в такую-то комнату в доме таком-то по Мясницкой улице (современный адрес — д. 39). Комната находилась в редакции издательства «Город и деревня», но напуганный повесткой Бродский не обратил внимания на табличку. Явившись по вызову, он увидел серьезного вида человека (это был писатель Иван Катаев). «Следователь» обвинил Бродского в издевательстве над пролетарскими поэтами, и тот быстро отрекся от своего авторства, сказав, что у поэмы один сочинитель — Багрицкий. Бродский даже подписал об этом заявление, которое ему же потом было предъявлено Багрицким.
Гремя по ухабам, на приступ Москвы
Идет покоритель — автобус.
(Эдуард Багрицкий, «Можайское шоссе»)
На Можайском шоссе была остановка автобуса, с которой поэт отправлялся в столицу
Фото: Антон Великжанин, Коммерсантъ
Гремя по ухабам, на приступ Москвы
Идет покоритель — автобус.
(Эдуард Багрицкий, «Можайское шоссе»)
На Можайском шоссе была остановка автобуса, с которой поэт отправлялся в столицу
Фото: Антон Великжанин, Коммерсантъ
«А он переминался, угловатый, с большими сизыми кистями рук»
Город Кунцево вошел в состав Москвы в 1960 году. А в 1920-е это было «предместье», выражаясь словами самого Багрицкого.
В Кунцево поэт сменил несколько адресов. В 1927 году в справочнике «Вся Москва» адрес Багрицкого указан так: «ст. Кунцево. М.-Б.-Б.-ж.д., Гражданский пр., 19». А в справочнике 1929 года — уже по-другому: «Кунцево, Пионерская, 17». Это «бревенчатый дом под зеленой крышей» из поэмы «Человек предместья».
На Пионерской (бывшей Монастырской, в настоящее время — улице Багрицкого) поэт жил вместе с семьей — женой Лидией Багрицкой (девичья фамилия — Суок) и сыном Всеволодом (в 1927 году ему было пять лет).
Хозяевами дома были Михаил Елисеевич Дыко и его жена Елизавета Лаврентьевна (девичья фамилия — Янковская). В 1927 году им было 45 лет и 41 год. Их дочери Вале — 10.
Михаила, работавшего на станции Кунцево Белорусско-Балтийской железной дороги, Багрицкий сделал главным героем поэмы «Человек предместья». Отрицательным героем — выпивохой, мещанином, скопидомом.
Не лучше выглядит в поэме и супруга Михаила («Вот ее мир — дрожжевой, густой, спит и сопит — молоком насытясь, жидкий навоз, над навозом ситец, пущенный в бабочку с запятой»). Хороший человек — только дочь хозяев («стриженая, в угластом пионерском галстуке»).
Дом, в котором жили Багрицкие и Дыко, не сохранился. Он находился примерно там, где сейчас стоит бюст поэта, только дальше от проезжей части.
Городская клиническая больница имени М. Е. Жадкевича была больницей №1 города Кунцево
Фото: Антон Великжанин, Коммерсантъ
Городская клиническая больница имени М. Е. Жадкевича была больницей №1 города Кунцево
Фото: Антон Великжанин, Коммерсантъ
«За оградой пеночкам нынче благодать»
В январе 1931 года Эдуард Багрицкий получил квартиру в доме кооперативного товарищества «Крестьянская газета» в проезде Художественного театра (современный адрес — Камергерский переулок, д. 2). В том же доме поселились Михаил Голодный, Вера Инбер, Юрий Олеша, Андрей Платонов, Яков Шведов…
Из книги Юрия Олеши «Ни дня без строчки»: «Багрицкий болел бронхиальной астмой, унаследованной им от отца, разорившегося, а может быть, не успевшего разбогатеть торгового маклера, которого я видел только один раз, выходящим из дверей с керосиновой лампой в руках. От бронхиальной астмы лечатся так называемым абиссинским порошком, который курят, как табак. Запах этого курения стоял в московской квартире Багрицкого».
В прокуренной кооперативной квартире и было написано стихотворение «Смерть пионерки», которым в советское время пугали маленьких школьников на уроках литературы. Героиню стихотворения зовут Валя. Как Валю Дыко.
Вероятно, медучреждение, в котором умерла Валя,— это больница №1 города Кунцево. В настоящее время — ГКБ им. М. Е. Жадкевича (Можайское шоссе, д. 14, стр. 1). От дома Дыко до больницы несколько минут пешком. Школа №1 города Кунцево, в которую ходила Валя Дыко, тоже была близко к дому (здание не сохранилось).
«Пионеры Кунцева, пионеры Сетуни, пионеры фабрики Ногина» из стихотворения, по сути дела, одно и то же. Пионерские отряды первоначально создавались при заводах и фабриках. Отряд был создан и при Кунцевской дерматинно-клееночной фабрике имени Ногина на улице Ногина (современный адрес — Витебская улица, д. 7 и 9).
Впрочем, Валя-Валентина из стихотворения не только Валя Дыко. Поэт в интервью «Пионерской правде» рассказывал, что работал над ним два года. Стихотворение было напечатано в журнале «Красная новь» (редакция находилась в доме 14 по Кривоколенному переулку) в октябре 1932 года. Валя умерла от скарлатины в ноябре 1931-го.
Но в 1929 году, как вспоминал писатель Ефим Твердов, во время охотничьей экспедиции в Архангельской области Багрицкий и его спутники остановились на ночлег в доме семьи Селивановых и слышали, как мать умиравшей в доме 12-летней Веры уговаривала дочь поцеловать иконку, а та отказывалась.
Соединение двух образов в один не единственная поэтическая вольность. В «Смерти пионерки» дважды упоминается пение зеленых пеночек. Чтобы услышать «двухоборотный свист» пеночки в ноябре, нужно было лежать в больнице в Кейптауне или в Йоханнесбурге: пеночки зимуют в Южной Африке.
Фото: Алексей Алексеев / Ъ
Фото: Коммерсантъ / Антон Великжанин / купить фото
В черновом варианте стихотворения Валя была кремирована. В реальности Валя Дыко похоронена на Кунцевском кладбище.
«Чекисты, механики, рыбоводы, взойдите на струганое крыльцо»
Эдуард Багрицкий умер от астматического воспаления легких 16 февраля 1934 года. Мозг поэта был передан в Институт мозга (пер. Обуха, д. 5, сейчас институт называется отделом исследований мозга Научного центра неврологии РАМН). Вдова поэта Лидия Багрицкая была арестована в 1936 году и отправлена на спецпоселение в Караганду, вернулась из ссылки в 1956-м. Сын, поэт и журналист Всеволод Багрицкий, погиб при выполнении боевого задания 26 февраля 1942 года в деревне Дубовик Ленинградской области.
Михаил Дыко, отец пионерки Вали, был сослан в Красноярский край, там осужден на пять лет лагерей за контрреволюционную агитацию и пропаганду, 13 апреля 1938 года расстрелян в тюрьме «Серпантинка» на Колыме. В тот же день и там же был расстрелян его брат Иван. Их брата Филиппа арестовали в 1935 году и осудили на семь лет лишения свободы. Еще одного брата, Павла, бывшего члена партии эсеров, неоднократно арестовывали еще в первые годы советской власти. В 1937 году он был осужден на десять лет лагерей и умер в заключении в 1944-м. Единственный из пяти братьев Дыко, избежавший репрессий,— Василий, поручик инженерных войск, воевавший на стороне белых. Он ушел в эмиграцию, дожил до 1977 года и был похоронен на Русском морском кладбище в Пирее (Греция). Мать Вали Елизавета Дыко дожила до 1965 года. Ей не нравилось, какой ее изобразил поэт в стихотворении, но тем не менее она до старости была вынуждена рассказывать кунцевским пионерам об Эдуарде Багрицком.