Вчера в Иране президенты прикаспийских государств договорились о том, что их территории и вооруженные силы не будут использованы против одной из этих стран в случае вооруженных конфликтов с третьей. Это означает, по мнению специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, наблюдавшего за ходом саммита из Тегерана, что в случае радикального конфликта интересов между Ираном и США Россия будет соблюдать интересы Ирана.
В Тегеране очень ждали Владимира Путина. Такое впечатление, что президента Ирана Ахмади-Нежада не сильно интересовал прикаспийский саммит. Его интересовало, приедет ли на него президент России. С этой точки зрения угроза покушения (см. вчерашний Ъ) была беспроигрышной для президента России — до тех пор, разумеется, пока является только угрозой.
Сказать, что Иран оказался готов к тегеранской конференции, было бы некоторым преувеличением. Здесь почти не работают мобильные телефоны (и это тот случай, когда "почти" не считается). Здесь не принято пользоваться интернетом, поэтому попытка наладить его в пресс-центре была обречена на провал.
Тегеран как древний город тоже не оправдал возлагавшихся на него надежд. Здесь нет неизменной в таких местах старой части. Такое впечатление, что по мере износа зданий на их месте строятся другие, которые тут же ветшают.
В общем, на фоне огромного, пыльного и словно вечно недовольного собой города невысокий щуплый президент этой страны в чистой рубашке выглядит символом приветливости и доброжелательности Ирана. В начале встречи он приветствовал каждого из гостей в отдельности по имени, а повернувшись к президенту России, произнес фразу, предназначенную, скорее всего, не для него, а для своего народа:
— Прошу моего друга Владимира Путина выступить со своей речью.Выступление Владимира Путина было, можно сказать, беззаботным. Господин Путин считает раздел севера Каспия событием давно случившимся. Поэтому он, как и раньше, говорил о том, что толща воды должна быть общей, а границы должны быть установлены по дну Каспия. Это звучало как рекомендация странам, еще не согласившимся на эту схему.
Когда в резиденции иранского президента закончились переговоры в узком составе (на это потребовалось около двух часов), министр иностранных дел России Сергей Лавров, проходивший мимо, заставил себя поделиться с Ъ некоторыми подробностями переговоров. Так, выяснилось, что Россия настаивала на 15-мильной национальной зоне для каждого государства. Эта зона должна совмещать функции прибрежной и экономической. Президент Азербайджана Ильхам Алиев говорил о 12-мильной прибрежной зоне и 35-40-мильной экономической. Ни до чего, разумеется, не договорились, но разговор, по общему мнению, был интересным.
Кроме того, была подписана тегеранская декларация из 25 пунктов. Об этом объявил президент Ирана. Он вел себя все это время образцово: выступал только по теме конференции и не позволял себе ни одного слова в адрес третьих стран (а для него никаких третьих стран, кроме Соединенных Штатов Америки, как известно, не существует). Один Аллах знал, чего ему это стоило. Я подумал, что всякому терпению приходит конец.
После переговоров лидеры пошли на пресс-конференцию. Они прошли в паре метров от меня, и я увидел, что впереди идут Владимир Путин и Ильхам Алиев, увлеченные друг другом, а в полуметре за ними — доктор Ахмади-Нежад, увлеченный разговором по мобильному телефону. Это была, если не ошибаюсь, нехитрая Motorola.
— С Джорджем Бушем, наверное, говорит,— громко сказал по-русски один мой влиятельный собеседник, стоявший рядом.
Но слова "Джордж Буш" звучат на всех языках одинаково, даже на персидском. Президент Ирана, услышав их, мгновенно стрельнул глазами в нашу сторону — и это был, не побоюсь этого слова, испуганный взгляд.
Я понял, что здесь, в самом сердце Ирана, на территории доктора Ахмади-Нежада, в его собственной резиденции, такими словами не бросаются.
На пресс-конференции иранский лидер снова держался молодцом. Он говорил только по теме. Рассказал, что все участники сегодняшнего саммита договорились встретиться снова.
— Мы увидимся летом следующего года в России (в Астрахани —Ъ ) под руководством уважаемого Владимира Путина,— сообщил президент Ирана, и я понял, что есть в мире по крайней мере один человек, для которого господин Путин никуда не уходит.
Президент Ирана добавил, кроме того, что прикаспийские государства договорились, что они обладают правом на Каспийское море и его запасы (как раз это им нетрудно было сделать).
Следующая договоренность оказалась еще интересней. Пять президентов согласились не предоставлять свою территорию для размещения вооруженных сил третьих стран в случае нападения на одно из прикаспийских государств.
Эта договоренность стала, очевидно, большим подарком для президента Ирана. Психологически ему стало гораздо легче жить. Психологически труднее, наверное, будет жить господину Алиеву, который до сих пор был более лоялен все-таки Соединенным Штатам, чем Ирану.
Тегеранская пресс-конференция, как и в свое время Тегеранская конференция в 1943 году, была мирной и такой вошла бы в историю, если бы под конец иранский журналист не задал своему президенту вопрос, который тот оставил на десерт: "Относительно попытки некоторых государств недопускания саммита". Имелась в виду, конечно, угроза покушения на господина Путина.
Журналист дал президенту Ирана хороший пас. Доктор Ахмади-Нежад все-таки не удержался в конце концов в рамках приличия.
— Я хочу заявить здесь! — воскликнул он.— Как сказали мои друзья, встреча была успешной. Каспийское море — это море дружбы!.. Есть коллективная воля... Но есть, конечно, люди, которые не выдерживают меры, не хотят стабильности!
Я думал, он разовьет эту тему до логического конца, назовет вещи и страны своими именами, и Владимиру Путину в результате будет все-таки неловко, что он сидел за одним столом с этим человеком.
Но доктор Ахмади-Нежад все-таки взял себя в руки и ограничился тем, что произнес:
— Это все не будет влиять на развитие сотрудничества и братство мира. Наша декларация — это наш ответ!..
Он даже не сказал — "агрессору".