«В эру ИИ человек будет нужен всегда»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Евгений Владимирович, расскажите, как развивалась ваша научная работа после получения Научной премии Сбера?

— Не будет преувеличением сказать, что получение премии стало важной вехой в моей жизни. Премия Сбера — это признание того, что движимое мною дело имеет смысл и оценивается не только узкой группой специалистов или бизнес-заказчиков, которым в конкретном технологическом процессе нужна автоматизация с помощью искусственного интеллекта, а в целом на более широком уровне. Это очень приятная история, которая мотивирует заниматься своим делом с удвоенной силой.

— Какие видите перспективы развития цифровых технологий и в целом искусственного интеллекта в нашей стране?

— Развитие искусственного интеллекта как инженерной дисциплины направляется потребностями различных отраслей в решении сложных прикладных задач. Соответственно, перспективы развития хорошие, потому что в России в целом, если говорить про применение ИИ в определенных отраслях промышленности, неплохие заделы. Есть свои беспилотные автомобили, свой поисковик, много различных сервисов. Имеются точки приложений, где именно методы искусственного интеллекта нужны и важны.

— Какие тут есть новые возможности и опасности?

— Я достаточно оптимистичен по поводу методов автоматизации на основе искусственного интеллекта. Здесь есть огромное поле для проведения исследований. Современные инженерные системы становятся все более сложными, требуются все более нетривиальные подходы для их моделирования. Именно эти вызовы мотивируют постановки новых интересных фундаментальных задач.

Что касается опасностей, то, безусловно, могут возникнуть и проблемы. Если, например, произведено непрофессиональное внедрение методов искусственного интеллекта в какую-то сложную ИТ-систему без учета различных требований, связанных с безопасностью, устойчивостью и т. д. Но это скорее вопрос культуры разработки и внедрения систем автоматизации. Для предотвращения проблем или устранения последствий от возникновения сбоев в такого рода ИТ-системах уже существуют достаточно хорошо проработанные подходы.

— У вас богатый опыт работы с самыми разными проектами, связанными с ИИ. Какие до сих пор остаются, если можно так сказать, самыми любимыми?

— В каждый период времени у меня есть проект, который мне более всего интересен. В настоящее время у нас очень много разных задач: обработка пространственных данных и мониторинг характеристик региона интереса на поверхности Земли, прогнозирование вероятности возникновения лесных пожаров, автоматизация построения модели месторождения, обработка документов и т. д.

Несколько слов о проекте, который меня сейчас больше всего интересует. Ранее мы разрабатывали в Центре искусственного интеллекта подход для детекции источника загрязнения по данным, собираемым соответствующими датчиками. Обычно речь шла о загрязнениях, возникающих из-за работы крупных производств.

Неожиданно оказалось, что такого рода подход важен и в другой области. Есть такая Организация договора о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний. Она находится при ООН в Вене. В мире расположено полсотни станций, которые измеряют сейсмику, инфразвук, радионуклиды и гидроакустику. На основе этих данных эксперты могут оценить: если где-то произошло определенное событие, то вызвано ли оно проведением ядерных испытаний. Понятно, что по этим данным также можно фиксировать возникновение каких-то опасных ситуаций, связанных с атомными станциями. Мы смогли адаптировать наши подходы, включающие и искусственный интеллект, чтобы можно было быстрее рассчитывать локальные прогнозы погоды в регионе интереса для решения задачи выявления источника радионуклидов, которые были обнаружены теми или иными станциями.

— Как вы говорили на церемонии вручения премии, вы занимаетесь созданием инженерного искусственного интеллекта. Что это такое и что даст обществу?

— Когда инженер решает конкретную инженерную задачу, он находится внутри нее в некотором смысле. Обычно он формулирует, чего хочет достичь, как декомпозировать траекторию достижения этой цели, какие сделать шаги для движения по этой траектории. Если мы строим модель месторождения, то обычно разные отделы отвечают за выполнение отдельных функций. Этот многоэтапный процесс занимает значительное время. Однако его можно автоматизировать: искусственный интеллект способен самостоятельно разложить задачу на шаги и запускать необходимые вычислительные модули, а человек будет управлять работой программы.

— Но человек все-таки необходим?

— Конечно. Мы от человека не отказываемся — это невозможно. Человек будет нужен всегда. А насчет того, что это даст обществу,— будет возможность проектировать сложные инженерные объекты более эффективно и быстро.

— Будущее — за специализированными отраслевыми ИИ? Или все-таки за абстрактным общим ИИ (AGI)? И что такое, по вашему мнению, AGI?

— Я скажу провокационную вещь. Обычно считают, что сначала мы сформулируем, как должна выглядеть технология AGI, и далее будем ее постепенно разрабатывать, чтобы достичь этого самого общего искусственного интеллекта. Я же думаю по-другому. Например, сейчас есть модели, которые могут работать одновременно с изображениями, с текстом и с видео. Есть и модели с большим числом модальностей данных. Развитие идет, и через какое-то время может появиться такая модель, про которую мы скажем: вот, это и есть AGI. То есть случится обратное: в какой-то момент большинству людей будет не так важно, действительно ли это какой-то разум или нет. Такая модель может таковым и не являться в общепринятом понимании, но в целом люди согласятся, что это уже можно будет назвать AGI. А если по-простому, то AGI — это некая система, обладающая интеллектом и способностью к обучению, подобными человеческому, что позволяет ей понимать, обучаться и решать широкий спектр интеллектуальных задач на уровне человека. В общем, фактически речь идет о том, чтобы сделать модель, которая различные интеллектуальные способности человека может в себе соединить и достаточно качественно имитировать. Но до этого еще достаточно далеко.

— Как вы думаете, есть ли такие у человека способности, которых никогда не сможет достичь искусственный интеллект?

— Человек — достаточно сложный организм. У человека есть всякие органы чувств: обоняние, осязание, зрение, слух. Есть болевые рецепторы. «Эмбодимент» — «воплощение» ИИ, это, по сути, робототехника, которая все эти способы восприятия внешнего мира должна уметь имитировать. Это вопрос внедрения механизмов работы такого рода чувств: если вам нужен робот, который будет оценивать для себя опасность, у него тоже будет чувство самосохранения, и это можно реализовать через некую имитацию болевых ощущений. Как этот механизм должен быть устроен и интегрирован с остальными системами робота — это нетривиальные вопросы, ответы на которые пока люди не понимают. Не знаю, как будет в далеком будущем, но я думаю, что еще очень долго наши слух, вкус, обоняние, осязание будет сложно реализовать для систем на основе ИИ, которые должны будут взаимодействовать с внешним миром.

— Ваш ученик Александр Коротин получил Научную премию Сбера за применение ИИ в науке. А когда ИИ станет вашим полноценным учеником и сможет полноценно делать науку под вашим руководством? Сможете ли вы когда-либо назвать своим учеником ИИ?

— Ученик в человеческом понимании — это тот, которому вы передаете не только формальные знания, но и свое отношение к миру, паттерны своего поведения. А когда мы говорим об ИИ, который научился писать статьи,— это совсем другое. Пока еще до того, чтобы ИИ совершал научные открытия, очень далеко. Чтобы ИИ помогал ученому в поиске — да, такие системы уже есть, они качественно работают. Это и работа с научной литературой, и обработка данных, и перевод. Но это неодушевленный объект, он не может быть моим учеником. Поэтому — нет, конечно. Другое дело, если бы мне удалось построить систему, которая могла бы сама какие-то открытия реализовывать. Я бы гордился тем, что такой проект сделал. Но повторюсь — я бы не называл ИИ «учеником».

Беседовала Наталия Лескова