В белорусской столице вчера состоялась акция протеста оппозиции "Европейский марш". Около 10 тыс. человек прошли по городу под знаменами ЕС. Вопреки обыкновению власти не стали разгонять демонстрантов. По мнению корреспондента Ъ ВЛАДИМИРА Ъ-СОЛОВЬЕВА, в Минске рассчитывали, что эхо вчерашнего митинга долетит до Москвы.
Дьяволиада
Вчерашняя акция оппозиции хоть и была разрешена властями, но до последнего момента оставалась под угрозой срыва. Во-первых, оппозиционерам не везло с погодой. В пятницу в Минске пошел мокрый снег и задул пронизывающий ветер. Организаторы опасались, что люди не выйдут на улицу.
— Везет же дьяволу,— жаловался мне, ежась на холоде зампред оппозиционной Социал-демократической партии ("Грамада") Игорь Рынкевич.— Чуть что-то против него (Александра Лукашенко.— Ъ) затеем, как чертовщина какая-то случается.
Но главным врагом оппозиционеров была не погода, а информационная блокада. За несколько дней до марша перестали открываться все оппозиционные сайты. Попытки агитировать людей с помощью расклейки листовок пресекались бдительными сотрудниками коммунальных служб. Единственный обнаруженный мною стикер с призывом пройтись по городу маршем 14 октября синел на двери офиса экс-кандидата в президенты, лидера движения "За свободу" Александра Милинкевича.
— Что-то не видно в городе вашей агитации,— сказал я пресс-секретарю господина Милинкевича Олесю Лагвинцу.
— Да клеим мы. Каждую ночь клеим,— уверял молодой человек за сутки до марша.— А что ты хочешь? Дворников премии лишают, если в их районе наши агитки появятся.
— А сегодня будет расклейка? С вами можно поехать?
Олесь кивнул, прижал палец к губам и молча вывел на клочке бумаги: "3.30 утра у гостиницы 'Минск'. Синий 'Фольксваген гольф'". Затем он изорвал листок.
В ночь на воскресенье меня забрали из гостиницы два активиста движения "За свободу". Мы отъехали из центра в спальный микрорайон Красный Бор и принялись обходить подъезды многоэтажек, украшая двери синими стикерами с символикой Евросоюза и указанием времени и места сбора — Октябрьская площадь, 14 октября, 14.00.
— Понимаешь, в Белоруссии публичной политики нет,— объяснял мне между делом юноша, попросивший звать его Змицером.— Поэтому действуем так: тайная агитация, марши, выступления. Менты, конечно, могут схапать, но нам уже все равно. Они сами из нас сделали полных отморозков.
К шести утра мы расклеили тысячу стикеров, но уже к полудню двери домов чудесным образом сияли прежней чистотой.
В дни перед "Европейским маршем" случались и другие невероятные вещи. Организаторы акции один за другим стали попадать за решетку за единственное правонарушение — нецензурную брань в общественных местах. Если верить милицейским сводкам, парни и девушки, состоящие в любой из оппозиционных организаций, словно сговорившись, принимались материться в разных концах страны: в Гомеле, Гродно, Бресте, Ельске, Минске. За это их сажали на пять, семь или десять суток.
Оппозиционеров арестовывали, даже если они вели себя прилично. Например, когда в Витебске милиционеры задержали активиста движения "За свободу" Сергея Парцюкевича, молодой человек, чтобы его не уличили в матерщине, заклеил себе скотчем рот. Тогда ему сообщили, что его автомобиль в розыске, и все равно задержали. К члену организации "Джинс за свободу" Александру Отрощенкову милиция пришла с известием, что в его квартире лежит труп. Когда он открыл дверь, милиционеры бросились к компьютерам и принялись искать материалы, связанные с "Европейским маршем". Мертвеца они так и не нашли, но арестовали молодого человека на десять суток.
Оборотень в колоннах
Утром в воскресенье небо неожиданно просветлело. К часу дня на центральной площади Минска, Октябрьской, стал собираться народ. Люди решили пренебречь указом городских властей, требовавших, чтобы оппозиция начала шествие с удаленной от центра площади перед Академией наук и завершила его на площади Бангалор. В назначенный час на Октябрьской площади стояли несколько тысяч человек. Молодежь раздавала прохожим синие ленточки и бейсболки с европейской символикой. Активисты студенческой организации "Маладый фронт" натягивали на удочки флаги ЕС и запрещенные бело-красно-белые национальные знамена. Когда знамена взвились над площадью, на нее вырулил оборудованный звуковой аппаратурой грузовик "МАЗ". Сидящий в кабине милиционер монотонно зачитывал:
— Граждане, митинг на Октябрьской площади запрещен! Просьба разойтись! В отношении тех, кто не подчинится, будет применена физическая сила и спецсредства! Вы будете привлечены к уголовной ответственности!
В ответ грузовику толпа дружно грянула:
— Радзима, свабода! Долой Луку-урода! ("радзима" по-белорусски значит "родина").
Получалось громче, чем из грузовика. Сухонькая старушка в розовом плаще подошла к грузовику и, задрав голову, пыталась перекричать милиционера:
— Кто тебе сказал, что здесь митинг? Сегодня воскресенье, люди погулять вышли.
Флагов становилось больше. Люди ручьями стекались на площадь со всех сторон. Ровно в два часа среди демонстрантов появился Александр Милинкевич. Он объявил собравшимся:
— Сябры! Все вместе идем по тротуару к Академии наук.
Толпа перестроилась. Растянув синий транспарант с надписью "Беларусь у Еуропу" люди двинулись по проспекту Независимости, скандируя лозунг "Беларусь в Европу — диктатуру в жопу!". Вдоль шествия бежали журналисты и фотографы, а также люди в штатском с видеокамерами размером с ладонь в одной руке и рациями в другой. Рядом ехали патрульные машины, в которых по двое сидели гаишники с майорскими звездами на погонах. Через свои громкоговорители они предостерегали людей от выхода на проезжую часть.
Им вторил и законопослушный Александр Милинкевич:
— Аккуратно переходим дорогу, только на зеленый свет.
В какой-то момент тротуар оказался слишком узок для разраставшейся толпы.
— На проспект! — крикнул парень в повязке "Маладый фронт".
Скандируя "Верим, можем, переможем", часть колонны рванула на дорогу. Гаишники тщетно попытались втиснуть людей обратно на тротуар. Дальше шествие шло двумя колоннами: одна во главе с молодыми фронтистами упрямо шла посреди проспекта, а другая, ведомая Александром Милинкевичем и лидером ОГП Анатолием Лебедько, покорно двигалась по тротуару.
У Академии наук люди, следовавшие за господином Милинкевичем, остановились: на ступенях здания их ждала заранее установленная звуковая аппаратура. Те, кто шел по дороге, двинулись дальше — к Национальной библиотеке.
— Вольные граждане Белоруссии! — начал господин Милинкевич.— Мы — мирная демонстрация! Мы предлагали власти идти с нами! Они говорят, что за европейский путь, но дальше деклараций дело не идет. Мы будем выходить на такие марши ровно столько, сколько потребуется! Диктатура должна уйти!
Под одобрительный гул толпы Александр Милинкевич отошел от микрофона — давать интервью для украинской телекомпании.
— Я против революций,— говорил в камеру экс-кандидат в президенты,— я за эволюцию.
Дождавшись, пока лидер движения "За свободу" договорит, к нему подошел человек в милицейской форме.
— Александр Владимирович, а там ваши люди дорогу перекрывают,— вежливо обратился к оппозиционеру представитель власти, указывая на группу младофронтовиков, размахивавших флагами на проезжей части.
— Нет, мои люди здесь,— как-то сразу сник господин Милинкевич.— Относитесь к этим как к провокаторам.
Перевоплощение президента
Митинг оппозиционеров-эволюционистов у Академии наук закончился минут через 40. А те, кого Александр Милинкевич назвал провокаторами, еще часа полтора продолжали неприкаянно метаться по улицам на пути к Национальной библиотеке, выкрикивая антипрезидентские лозунги. Оставшаяся без предводителей, молодежь не знала, куда себя деть. Люди с флагами взбирались на припаркованные автомобили и кричали про "Луку-урода". Когда их осталось несколько сотен, подоспел спецназ. Бойцы уже приготовились к схватке, но в этот момент показалась вереница посольских машин с флагами США, Латвии, Эстонии, Литвы, Швеции, Франции, Германии. Автомобиля с российским флагом среди них не было. Спецназовцы нерешительно помялись, но не стали набрасываться на демонстрантов на виду у дипломатов. Буйство молодежи осталось безнаказанным.
Во время всего митинга власти вели себя тактично, позволяя демонстрантам то, чего раньше ни за что бы не спустили с рук. Причина такой толерантности может крыться в неожиданном перевоплощении, которое накануне марша произошло с президентом Александром Лукашенко. В пятницу он выступил перед семидесятью российскими журналистами, которым до этого неделю показывали достижения народного хозяйства Белоруссии. Отвечая на их вопросы, господин Лукашенко принялся резко критиковать российские власти и, чего раньше не делал, лично Владимира Путина. Отчитав Москву за энергетический шантаж, господин Лукашенко неожиданно заявил, что его настораживает "тенденция формирования в России культа личности Путина".
— Я очень переживаю, чтобы Россия не скатилась в советские времена, когда все вскакивали, кричали "Слава КПСС!" и "Ура!". А когда я посмотрел эпизоды недавнего съезда "Единой России", у меня возникли такие опасения,— поделился своими переживаниями белорусский лидер.— Я не буду давать оценку тому, что Владимир Путин возглавил "Единую Россию", так как не знаю, для чего он это сделал. Но я лично противник всяких тайных комбинаций и выступаю за открытую политику.
Не исключено, что, дав вчера оппозиции провести "Европейский марш", господин Лукашенко продемонстрировал и Москве, насколько открытым он может быть. Заодно дав понять России, что эта открытость явно не принесет ей пользы.