Аукцион современное искусство
В аукционном доме Phillips de Pury & company в Лондоне состоялись торги, на которые было выставлено собрание русского современного искусства известного нью-йоркского коллекционера Джона Л. Стюарта. Из Лондона — ИРИНА Ъ-КУЛИК.
На предаукционной выставке компании Phillips de Pury, специализирующейся исключительно на современном искусстве последних сорока пяти лет, произведения российских авторов из коллекции Джона Л. Стюарта висели вперемежку с выставленными на другие торги работами международных арт-звезд. Так что размашистые полотна Владимира Дубосарского и Александра Виноградова, гиперреалистическая живопись Семена Файбисовича и Олега Васильева, нарочито кустарно раскрашенные фотографии Бориса Михайлова и концептуалистские "Фрагменты" Ивана Чуйкова соседствовали с гигантским панно из крыльев бабочек Дэмиена Хирста, неоэкспрессионистскими страшилками братьев Чепмен и Джонатана Меезе, фотоработами Синди Шерман и Сэм Тейлор-Вуд. А "Перестройка" Эрика Булатова 1989 года, в которой буквы "т" и "р" превратились в серп и молот, оказалась аккуратно напротив выдержанных в такой же красно-черно-белой гамме "Серпа и молота" Энди Уорхола.
Аукционист Симон де Пюри, далеко не чуждый русскому искусству — раньше он работал в Sotheby`s и вел исторические торги в Москве в 1988 году,— сказал, что Phillips de Pury считает своей задачей интеграцию российских художников в международный контекст. Русские произведения попадались и среди лотов проходивших в тот же день, что и аукцион коллекции Джона Л. Стюарта, вечерних торгов. В частности, на них была выставлена программная инсталляция Ильи Кабакова "Коммунальная кухня" (1991 год), проданная после ожесточенной борьбы за $1 222 560 при эстимейте $700-900 тыс. Джон Л. Стюарт обладает крупнейшим в мире собранием произведений Ильи Кабакова, но эту часть своей коллекции он на нынешний аукцион выставлять не стал.
Сам Илья Кабаков принял участие в круглом столе, организованном накануне аукционным домом Phillips de Pury,— чтобы лучше продать русское искусство, его все же еще нужно объяснять. Выступление самого международного из русских художников было выдержано в его фирменном лукаво-жалостливом тоне. Он сказал, что главным чувством, питающим русское искусство, он по-прежнему считает неизбывную тоску. Правда, добавил мэтр, если у художников его поколения она выражалась в меланхолии, то у молодых — он благосклонно кивнул на сидевших рядом с ним Владимира Дубосарского и Александра Виноградова — она может принять и форму безудержного веселья. Куда менее поэтически прозвучало выступление Эмилии Кабаковой, супруги и соавтора, занявшей неожиданную в данном контексте антирыночную позицию. Она осыпала упреками и главных соперников русских художников — страшно популярных китайцев: дескать, они изначально делают коммерческое искусство, а русские так не умеют. И российских коллекционеров — госпожа Кабакова сказала, что музеи, которые они открывают, с точки зрения выставленных там художников, выглядят смешными. И предпринимателей, открывающих новые арт-пространства. "'Винзавод' — это не Сохо, где все делалось из любви к искусству, а Челси, где все делается ради бизнеса",— сказала Эмилия Кабакова.
Зал аукционного дома был забит под завязку, люди толпились даже в проходах. На русские торги в Лондон съехались многие представители московского художественного сообщества. В зале присутствовали галеристы Елена Селина и Владимир Овчаренко, директор Московского дома фотографии Ольга Свиблова, арт-директор "Винзавода" Николай Палажченко, владелец первого московского частного музея ART4.RU Игорь Маркин. В зале стоял напряженный гул — так что ведущие торги по телефону сотрудники аукционного дома время от времени начинали шикать и шипеть на не в меру шумную публику. А чтобы охладить пыл, по рядам время от времени разносили рожки с мороженым — что придавало солидному аукциону неожиданное сходство с каким-нибудь спортивным мероприятием.
Все лоты из коллекции Стюарта были раскуплены. Однако ход аукциона оказался довольно-таки непредсказуемым. Аукционист Симон де Пюри предполагал, что наибольший ажиотаж вызовут топ-лоты аукциона. А именно хрестоматийные полотна Эрика Булатова "Советский космос" — парадный и в то же время еретический портрет Брежнева, считающийся одним из самых парадоксальных произведений соц-арта, и та самая "Перестройка". Однако недавно показывавшийся на ретроспективе Булатова в Третьяковке "Советский космос" при эстимейте $1,5-2 млн ушел за $1 526 200. А "Перестройка" упала ниже эстимейта. Оцененная в $1,5-2 млн, она была продана за $978 048 — отдавая картину по такой цене, господин де Пюри не скрывал своего разочарования. Зато менее дорогие работы продавались весьма бойко. Вполне успешно, по эстимейту и чуть выше, расходились полотна Владимира Дубосарского и Александра Виноградова. А их картина "Снег", представляющая не убоявшегося зимних осадков купальщика, была продана за $183 384 при ожидаемых $60-80 тыс. Столь же стабильно продавались работы Ивана Чуйкова и Олега Васильева и разрисованные фотографии Бориса Михайлова. Но настоящим героем торгов неожиданно оказался гиперреалист Семен Файбисович, в общем-то не числящийся среди наиболее знаковых фигур отечественного contemporary art. Его полотно 1989 года "Солдаты" ушло за $530 тыс. при эстимейте $80-120 тыс., да и остальные работы были распроданы выше предполагаемой стоимости. А наиболее стремительно возрос в цене объект Андрея Филиппова "Ноябрь". При скромнейшем эстимейте $2-3 тыс. он был продан за $22 414 тыс.
Аукцион, несомненно, был успешным. Хотя несколько вялая продажа Эрика Булатова и заставляет задуматься о своего рода переоценке ценностей. Нынешним покупателям российского искусства явно нравятся картины либо очевидно красивые, либо столь же явно прикольные. Беда булатовского "Советского космоса", скорее всего, в том, что это музейного класса монументальное полотно принципиально не желает ни радовать глаз, ни показывать знакомого всем героя анекдотов.