Очень сложное простое

сезон

Буквально в одночасье мода повернула на 180 градусов, и ее героиня из трогательного ребенка превратилась во взрослую, серьезную и в меру романтическую женщину. Все вдруг стало строгим и дисциплинированным, элегантным в том самом понимании, которое вкладывали в это слово старые мастера. Игры кончились, началась взрослая жизнь. О новом модном образе рассказывает ОЛЬГА МИХАЙЛОВСКАЯ.

Моя девятилетняя дочь Маша мечтает носить туфли на высоких каблуках, красить губы и ресницы. Сопротивление дается мне колоссальным трудом, потому что я понимаю: ей просто хочется поскорее стать взрослой. Или хотя бы выглядеть взрослой. Потому что взрослость кажется ей такой заманчивой и такой далекой. Единственным достойным внимания доводом для моего одержимого модой ребенка было то, что в моде как раз все милое, смешное и трогательное — детское. До последних показов я была честна перед ней, потому что говорила чистую правду: мода была инфантильна, миловидна и наивна. Продолжалось это довольно долго. Какие аргументы я смогу выставить теперь — ума не приложу. Мода повернула на 180 градусов буквально в одночасье, а ее героиня из взбалмошного, но трогательного ребенка превратилась во взрослую, серьезную и в меру романтическую женщину. Многие еще добавят — и властную, но мне эта идея "власти" кажется глубоко надуманной, пришедшей из тех самых 1980-х, которые так принято ругать и так модно цитировать.

Во всяком случае, модные редактрисы глянцевых журналов, заявившиеся на показы в платьицах беби-долл, в пальтишках на кокетке, балетках и гольфиках, в свои очевидные сорок с лишним как-то сразу стали выглядеть, мягко говоря, странно. Судя по тому, с каким изумлением взирали они на подиум, было ясно: они надеялись, что впали в детство всерьез и надолго и им еще не скоро напомнят об их истинном возрасте. А по подиуму тем временем шли элегантные брючные костюмы с приталенными жакетами и расклешенными от бедра брюками, к которым непременно полагаются высокие каблуки; твидовые костюмы с прямыми юбками на ладонь ниже колена, в своей пристойности и скромности достойные переводчиц ООН; жакеты и пальто с широкими плечами и серьезные вечерние платья с драпировками и бантами на спинах. Талии поднялись, и понятно, что открытый пупок в ближайшее время станет просто дурным тоном. Все вдруг выстроилось как на парад, стало строгим и дисциплинированным, элегантным в том самом понимании, которое вкладывали в это слово старые мастера. Никакой расхлябанности и даже расслабленности — все должно быть идеально подогнано по фигуре и ни в коем случае не производить столь модного недавно впечатления случайности. Уже и термин появился: "неокутюр". Другими словами — игры кончились, началась взрослая жизнь.

В модной прессе уже появилось две версии этих перемен. Первая связана с вышеуказанными притязаниями женщин на власть: дескать, женщины хотят теперь подчеркнуть ее с помощью одежды. Такое объяснение, как и всякая связь моды с политикой и общественной жизнью, всегда казалось и кажется мне притянутым за уши. Мой любимый аргумент "против": в 1946 году женщины во Франции получили право голоса, а в 1947-м Диор предложил свой знаменитый "нью-лук", 60-летие которого мода и отметила в этом году с такой помпой. Женщины Диора с их глубочайшими декольте и тончайшими талиями меньше всего хотели голосовать. Они хотели нравиться.

Так что 60-летие "нью-лук" и поднятая им волна кутюрной элегантности и взрослой женственности кажутся мне причинами более убедительными. Мир моды все никак не мог пережить 1990-е с их гранжем, смешением всего со всем, тягой к отклонениям и патологиям. Но если уж сам зачинщик гранжа Марк Джейкобс сделал коллекцию пронзительно-чистую в своей элегантности, значит, пришла пора вернуться к норме, какой бы выхолощенной и буржуазной она сегодня ни казалась. В этой выверенности линий, рукотворности отделок и многодельности деталей кроется, вероятно, еще один секрет новой моды. В эпоху, когда все ставится на поток и все копируется, всем — и дизайнерам, и тем, кто носит дизайнерскую одежду,— хочется уверенности другого рода. Уверенности в том, что купленная задорого вещь не будет точно скопирована безвестными марками за $30. Потому что можно скопировать фасончик, цвет, силуэт, но дорогой жакет воспроизвести в дешевом варианте невозможно — он требует слишком больших затрат времени. Подшить подол юбки так, чтобы он, как говорят портные, "дышал", можно только вручную, а "вылепить" бант так, чтобы он составлял с блузкой одно целое, а не был просто приляпан сверху, в потоке практически немыслимо. Так что дизайнеры помимо стремления к классической красоте и элегантности стремятся еще и защитить свою территорию. Не опасаясь показаться пессимистом, скажу сразу: им это вряд ли удастся. Потому что, конечно, технологически все это сложно повторить, и прямых копий, вероятно, будет меньше. Но идеи, вброшенные в массы, наверняка найдут отклик в умах модников. И тем, кому будут недоступны эти почти кутюрные вещи, останется модное настроение — взрослое, серьезное и очень достойное, без инфантильной суеты. Оно им понравится, и они к нему приспособятся. И это может стать началом нового периода в моде. Быть может, менее интеллектуального, но уж точно более красивого.