Премьера опера
В Латвийской национальной опере прошла премьера новой постановки оперы Бизе "Кармен", над которой работали режиссер Андрейс Жагарс, художница Моника Пормале и дирижер Карел Марк Шишон. Спектакль, действие которого происходит на Кубе, уже через десять дней приедет на гастроли в Москву. ЕКАТЕРИНА Ъ-БИРЮКОВА не утерпела и съездила его посмотреть на его родине.
Рижскую "Кармен" привозят в рамках обменных гастролей с Большим театром, который в свою очередь летом ответит своим самым имиджевым товаром — "Евгением Онегиным" Дмитрия Чернякова и "Детьми Розенталя" Сорокина--Десятникова--Някрошюса. Вместе с "Кармен" рижане показывают в Москве свою "Леди Макбет Мценского уезда" Шостаковича. Оба спектакля поставил начинающий (хоть уже известный в Москве по прошлогоднему "Набукко" в "Новой опере") режиссер Андрейс Жагарс, он же вполне опытный директор Латвийской национальной оперы.
Андрейс Жагарс успел пожить в советское время, которое оказалось важной питательной средой для его режиссерской фантазии. Обе рижские постановки имеют отношение к нам с вами гораздо большее, чем иные наши собственные. "Леди Макбет" — совсем прямое. "Кармен" — чуть более опосредованное.
Придумывая свою "Кармен", режиссер не стал искать в ней потаенных смыслов и запутанных психологических комплексов, которые могли бы быть интересны для современного, затюканного феминизмом и прочими напастями европейца. Нет, он просто нашел место, где простые и брутальные события оперы Бизе, написанной по повести Мериме, могут происходить и сегодня. Наверное, таких мест в мире еще немало, но рижские постановщики остановились на Кубе: с одной стороны, туда идеально вписываются секс и контрабанда, с другой стороны, это хоть далекая, но не самая чужая страна, благодаря которой опять можно посмаковать советскую экзотику.
Хозе чинит советский мотоцикл с коляской, старая "Волга", коряво переделанная под американский автомобиль, служит укрытием для любовных игр, помпезный стадион в стиле позднего застоя привечает всенародного любимца Эскамильо. Только он свою славу зарабатывает не боями с быками, а более актуальным для Кубы боксом. А табачная фабрика, где, по Бизе, работает Кармен, превращается в сигарное производство. Вот и вся адаптация к кубинским реалиям. Все остальные события и герои оперы выглядят в этом знойном, вороватом, воинственном, нищем и вызывающе аляповатом пространстве, напоминающем кое-что из Педро Альмодовара, как родные. Даже странно, что они говорят и поют по-французски.
Собственно, главным в этом спектакле и является это короткое слово — "Куба". Все остальное было делом техники, которую постановочная команда тоже продемонстрировала по полной программе. С Острова свободы привезли кипы смачных фотографий, которые в увеличенном и слегка достроенном виде составляют декорации Моники Пормале, известной своими работами в Новом рижском театре с режиссером Алвисом Херманисом. С блошиных рынков притащили радиоприемники, кричаще-безвкусные босоножки и прочие предметы роскоши победившего пролетариата. Со всей Риги собрали имеющееся чернокожее население количеством человек десять и расставили в качестве статистов. Остальную массовку домазали темной краской и одели в парики.
Получившееся зрелище, в котором господин Жагарс детально прорисовывает каждую сисястую негритянку и каждого боевитого кубинского пионера в синем галстуке, поражает достоверностью. Всякую минуту происходят события одно другого колоритнее: в баре Sevilla, который заменил кабачок Лильяса Пастьи, висит портрет Че Гевары, собравшиеся танцуют там что-то вроде ламбады, воздыхатель Кармен Цунига приносит ей в подарок дефицитные колготки, а одна из ее подружек удачно выходит замуж за состоятельного, чиновничьего вида человека, благодаря чему можно наблюдать настоящую негритянскую свадьбу.
Но есть и еще один козырь этой постановки, который превратил ее в событие европейского масштаба, привлекшее бдительных театральных и фестивальных интендантов. Спектакль стал первой "Кармен" для главной нынешней знаменитости латышской вокальной школы — Элины Гаранчи. Ее бурная международная карьера началась несколько лет назад — чуть позже, чем у Анны Нетребко, но в том же Зальцбурге, где она спела Аннио в моцартовском "Милосердии Тита", поставленном все теми же, что в случае с Нетребко (только у нее это был "Дон Жуан") режиссером Мартином Кушеем и дирижером Николаусом Арнонкуром. Сейчас в ряду взошедших в последние годы звезд она занимает одно из самых заметных мест, принадлежа к барочной, моцартовской и белькантовой элите. Партия Кармен для ее высокого лирического меццо — серьезный вызов. Но оказалось, что сложно себе представить что-либо более уместное — и по голосу, ровному, точному, лишенному всякого надрыва, но очень выразительному, и по созданному ею характеру вертлявой и совсем непростой оторвы.
Можно с уверенностью говорить о новой странице в истории исполнительниц этой коронной для меццо-сопрано партии. Но Москва этого, к сожалению, не узнает — к нам "Кармен" едет без госпожи Гаранчи, у которой чересчур плотный график. Правда, дырки для московских гастролей сумели найти в своих графиках другие знаменитости рижского происхождения. Это Кристина Ополайс, которая поет в спектакле непривычно страстную Микаэлу, Эгилс Силиньш в роли мускулистого и маскулинного Эскамильо в белом костюме и красных кроссовках "Адидас" и, главное, голосистый Александр Антоненко в роли Хозе. А от госпожи Гаранчи нам достанется ее супруг — молодой, профессиональный, хоть и немного хладнокровный для такой оперы британский маэстро Карел Марк Шишон.