Парадоксальность отношений США и России состоит в том, что принципиально улучшить их может лишь какой-либо катаклизм, подобный 11 сентября, меняющий на время систему внешнеполитических приоритетов. Но как только эффект от этого потрясения проходит, все возвращается на круги своя, и стороны из партнеров становятся оппонентами. Что, впрочем, совершенно не означает неизбежности перерастания оппонентских отношений во враждебные.
Недолговременное партнерство России и США в рамках антитеррористической коалиции, казалось бы, сняло некоторые острые проблемы в двусторонних отношениях. Например, в США стало немодно поддерживать чеченских сепаратистов, которые шли на свои операции с теми же лозунгами, что и террористы из "Аль-Каиды". Владимир Путин на время перестал восприниматься в США как бывший офицер КГБ, а стал выглядеть союзником по борьбе с силами зла. Вспомним маленький эпизод из мемуаров Рудольфа Джулиани — череда иностранных гостей, приносящих соболезнования мэру Нью-Йорка, и среди них Путин, говорящий о том, что такое же могло произойти и в России.
Однако эмоции эмоциями, а интересы интересами. Уже к 2003 году стало ясно, что антитеррористическая коалиция в понимании США прекращает свое существование,— Кремль отказался ставить Саддама Хусейна на одну доску с Осамой бен Ладеном. Кроме того, в полной мере проявилась ограниченность поля для компромиссов между двумя странами. Несмотря на потепление российско-американских отношений, этот фактор не мог повлиять на процесс расширения НАТО на Восток посредством включения в альянс стран Балтии (решение об этом было принято раньше). Таким же образом сохранение позитивных отношений с Москвой было для США меньшим приоритетом, чем развитие системы ПРО, несмотря на отрицательную реакцию России.
Никто не отменял и конкуренцию на постсоветском пространстве — в последнее время она только усилилась. Если в 90-е годы США не имели реальных возможностей для "большой игры" на территории СНГ, то сейчас в этих странах подросла политическая элита, ориентированная на Запад, что существенно изменило ситуацию. Если США стоят перед дилеммой — следование собственным долгосрочным приоритетам или уступки Москве, понятно, какой выбор они делают. Отметим, что такой курс в Америке носит двухпартийный характер. И вряд ли стоит ожидать, что он радикально изменится после ближайших президентских выборов. Если в эпоху антитеррористической коалиции у нас было модно делить американский истеблишмент на "плохих" демократов и "хороших" республиканцев, то и обратная классификация выглядит столь же наивно.
При этом не стоит впадать и в алармистские настроения. Россия и США имеют многолетний опыт оппонирования, который даже в худшие времена (такие, как крах разрядки в первой половине 80-х) имел свою грань, которую стороны благоразумно не переступали. Эта грань существует и сейчас. Причем она существенно отличается (в более позитивную сторону, разумеется) от периода холодной войны, когда геополитические разногласия дополнялись идеологическим противоборством.