Перед приездом в Москву Дэвид Сильвиан рассказал Егору Ерохомовичу о том, что нынешнее турне может оказаться последним в его карьере, о поиске новых музыкальных форм.
Чего ждать от вашего турне "The World is Everything"? Какие песни вы исполняете в этой программе?
После моего последнего турне, состоявшегося в 2003-2004 годах, я думал, что вообще закончу давать концерты. После выпуска альбома "Blemish" в 2003 году я понял, что не чувствую связи с остальным, более ранним материалом. Но друзья мне недавно посоветовали устроить еще одно турне, в котором я попытаюсь восстановить эту связь и вместе с поклонниками отдать должное тем старым песням, и только потом оставить их в прошлом. В программу вошли и композиции, записанные за последние два года с группой Nine Horses. Хочу сказать, что это очень доступная программа, она намного "понятнее" прошлой, с которой я выступал в Москве три года назад. Но такую программу я играю в последний раз.
Что будет дальше? Действительно планируете отказаться от живых выступлений?
Я еще не решил, но точно знаю, что не хочу больше давать концерты в таком виде, как делаю это сейчас. Перестану выступать до тех пор, пока не смогу предложить новый формат живого выступления — может быть, оно должно быть построено на импровизации, хотя по сути я не импровизатор, и в этом для меня заключается проблема. Я сейчас думаю над тем, как перенести на сцену тот процесс, который происходит в студии при записи музыки. Если мне удастся создать такую новую форму живого выступления, то я продолжу гастролировать. Если нет — тогда это турне действительно будет последним.
Какую связь вы видите между своими сочинениями, созданные в разные периоды,— между хитами Japan и последними экспериментальными пьесами?
Этот процесс очень схож с взрослением человека. Когда-то мне было 5 лет, а сейчас уже почти 50, но я же не могу отказаться от себя пятилетнего. Я помню, что и почему я делал в разные периоды жизни, но многое из этого для меня самого уже не актуально и не вызывает никаких эмоций. Эта работа не потеряла своей ценности и своего значения, но сейчас для меня было бы неестественно возвращаться в прошлое и на концерте возвращать к жизни старый материал. Это было бы даже как-то нечестно, ведь в этом случае я становлюсь лишь интерпретатором своего творчества, просто вокалистом. Я чувствую, что уже настало время, когда моя музыка принадлежит другим людям в той же мере, в которой она принадлежит мне. У всех остальных есть точно такое же право интерпретировать ее, как и у меня.