фестиваль танец
Финский танцовщик и хореограф Теро Сааринен представлял на фестивале компанию своего имени в одиночку, показав в Театре Луны два монобалета — "Человек в комнате" и "Охота". ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА решила, что в партнерах он и не нуждается.
В рядах мирового contemporary dance Теро Сааринен — фигура почтенная и уважаемая. "Современником" он стал лет 15 назад, покинув надежные стены Финского театра оперы и балета ради проникновения в тайны Востока. Изучив непальские танцы и японский буто, финн вернулся в мир преображенным, основал собственную компанию и сделался желанным гостем всех фестивалей. В Москву Теро Сааринен приезжает второй раз, хотя четыре года назад его "Ветер" прошел во МХАТ имени Горького при полупустом зале. "Территория" подобного не допустила — в Театре Луны свободных мест не было.
"Человек в комнате" — сценический портрет художника Марка Ротко, каким его представляют себе танцовщик Теро Сааринен и хореограф Каролин Карлсон. Портрет абстракциониста получился вполне реалистическим, понятным даже тем, кто не только не видел картин Ротко, но и имени его не слышал. На сцене установлен наклонный стол-мольберт, на нем тюбики с красками и несколько безразмерных штанов тайского покроя, выкрашенных на манер работ знаменитого американца цветовыми полосами. Художник, понятно, терзаем неуверенностью: заключенный, как в клетку, в световой квадрат, он перетоптывается в его границах мелкими шажками, постепенно увеличивая амплитуду до художественного бега на месте.
Заявленная тема развивается под музыку Gavin Bryars и группы "Апокалипсис" — со временем в беспокойство постепенно приходят все части тела танцовщика: корежится спина, восьмеркой ходят плечи, мнется торс, заплетаются руки. Рукам, впрочем, Художник находит практическое применение: с решимостью истинного авангардиста зачерпнув ладонью краску, разрисовывает собственное тело жирными полосами, для начала черкнув поперек шеи. Дойдет дело и до штанов: рассмотрев придирчиво каждую пару, Теро Сааринен с вызовом остановится на портках в багровых тонах.
Впрочем, наивная иллюстративность постановки отчасти искупается дарованием танцовщика: его далеко не юное тело обладает мощной выразительностью, которая заставляет следить за мельчайшими движениями. Банальная игра с теннисным мячиком превращается в размышления о смысле творчества, а заурядные трамплинные скачки, с помощью которых в балетной школе проверяют прыгучесть детей, оборачиваются беззвучным воплем ввинтившегося в кризис Художника.
Та же телесная многозначительность, воспитанная долгими штудиями танца буто, помогла Теро Сааринену покорить в одиночку "Весну священную" Игоря Стравинского. Назвав знаменитый балет "Охотой", он сам его поставил и сам же станцевал. Изначально заложенные в музыке Стравинского праисторические страсти — все эти эротические погромы, человеческие жертвоприношения и прочий шаманизм — Теро Сааринена не увлекли. Его "Охота" — поэтическая метафора сегодняшнего урбанистического мира, убивающего все живое. Героем финского спектакля стал Лебедь, шире — природа в целом. Тут-то и пригодилась техника буто, придуманная для описания нечеловеческого мира. Изысканно замедленными движениями Теро Сааринен рисует пробивающиеся сквозь землю ростки, лопнувшую скорлупу яйца, первые судорожно-корявые взмахи крыльев птенца. Он не пытается романтизировать своего Лебедz: сцена, когда танцовщик переволакивает тело на остриях колен от задника к авансцене, как безногий в московском метро,— одна из самых впечатляющих в спектакле.
Однако никакому танцовщику не устоять в одиночку против шквала Стравинского. И в кульминационных эпизодах изнемогающий Теро Сааринен вынужден прибегнуть к помощи видео. С колосников на застывшего танцовщика спускается облачное оперение — юбка-оригами, смятая живописными складками. На лбу оперившегося Лебедя появляется пятнышко оптического прицела. Весь гигантский эпизод, названный Стравинским "Выбором жертвы", танцовщик неподвижно стоит посреди сцены. По голому торсу и юбке с бешеной скоростью мелькают картинки: глаз трансформируется в оторванную младенческую ручку, носы пляшут вместе с пейзажами, серые полосы помех рассекают эти видения, как меркнущее сознание. На этом бы и кончить, но к финалу коварный Стравинский подготовил не менее изнурительную "Пляску избранницы". Уже виденное видео не срабатывает, движения повторяются. Спас стробоскоп: благодаря его вспышкам Лебедь эффектно пал, а хореограф, напротив, спасся.