Заместитель главы МИД РФ АЛЕКСАНДР ГРУШКО рассказал корреспонденту Ъ ВЛАДИМИРУ Ъ-СОЛОВЬЕВУ об опасностях, которые подстерегают Европу в случае появления там американской ПРО.
— Противодействие России и США по проблеме размещения элементов американской системы ПРО в Европе вступает в решающую фазу. Кто побеждает?
— Ясно, что если американцы пойдут по пути реализации объявленных планов по ПРО, то это не добавит безопасности ни США, ни Европе, ни России. Впервые после окончания холодной войны на территории Европы появится стратегический американский элемент. И мы все получим дестабилизирующий фактор неопределенности в глобальном уравнении безопасности. Это, в свою очередь, коснется интересов и европейцев, и американцев. Мы такого сценария не хотим.
При этом надо иметь в виду, что ПРО — это также серьезнейший вопрос в отношениях Европы и США. Правда состоит в том, что Европа ни в лице ЕС, ни в лице союзников США по НАТО не обращалась к Вашингтону с просьбой защитить ее от иранской ракетной угрозы тем способом, который сегодня пытаются реализовать американцы. Они нашли две страны, которые дали предварительное согласие, чтобы эти планы были реализованы. Все это говорит о том, что мы имеем дело не только с сугубо военной проблемой, но и с проблемой политической. Известно, что ЕС не обсуждал эти вопросы с нами и постоянно высказывался в пользу того, чтобы решение было найдено Москвой в контакте с США и с привлечением ресурсов Совета Россия--НАТО.
Мы надеемся, что эти вопросы будут обсуждаться в самых широких форматах не только с американцами, но и в отношениях с ЕС, так как это очень важно для европейской безопасности. Наши предложения направлены на то, чтобы решить проблему ПРО путем наращивания дипломатических усилий на основе реалистичных оценок ракетных угроз, есть они или нет.
— Предложив американцам использовать Габалинскую РЛС, Россия вроде как признала необходимость появления ПРО...
— Это не ПРО. Габалинская станция даст возможность отслеживать наличие или отсутствие военных угроз. Она сможет отследить любой пуск, в том числе испытательный, в районе Ближнего Востока. Кстати, между испытательным пуском, если даже таковой будет, и постановкой ракеты на вооружение проходит не меньше четырех-пяти лет. В этом случае у международного сообщества будет время, чтобы принять меры. Это и будет ответом на реальные ракетные риски, которых сейчас нет.
— И все же американская ПРО появится в Европе?
— Я исхожу из того, что мы не прошли весь дипломатический путь. Предстоят серьезные консультации с американцами, серьезный разговор в рамках Совета Россия--НАТО. Мы рассчитываем, что будет принято решение, которое позволит выйти на политико-дипломатические пути решения вопроса, чтобы не подвергать опасности деформации систему стратегической стабильности в том виде, в каком она существует в последнее время.
— То есть Россия однозначно исключает появление элементов ПРО в Европе?
— Мы за то, чтобы искать пути снятия несуществующих угроз не путем размещения систем, а путем реальной оценки ракетных угроз. Надо иметь в виду, что сами ракетные угрозы без оружия массового уничтожения (ОМУ) — это достаточно гипотетическая вещь. Если исходить из того, что в течение многих лет у тех стран, которые вызывают подозрения американцев, не могут по технологическим причинам появиться системы большой дальности, то есть стратегические ракеты, то еще меньше вероятность, что ими будет создано ОМУ, которое сможет размещаться на этих системах. Нет никакой сиюминутной необходимости продвигать те системы, над которыми сейчас работают США вместе с Чехией и Польшей. Вместо этого нужны совместные политико-дипломатические усилия по укреплению режимов нераспространения ОМУ, ракет и ракетных технологий.
— Значит, ПРО в Европе стоять не должно.
— Да. В американской конфигурации не должно.
— А если все же появится?
— Думаю, в ЕС есть понимание того, что без учета интересов России и самого Евросоюза американский план может серьезно ухудшить безопасность Европы.
— Каким образом?
— Европа без своего ясно выраженного согласия становится фактически передовым рубежом обороны США со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— И может пострадать от возможной реакции России?
— В военном деле существуют непреложные вещи. Если появляется некий потенциал, то всегда должен появиться контрпотенциал. Можно сколько угодно говорить, что мы с вами не противники, но, пока мы беседуем, подводные лодки выходят на боевое дежурство. Это серьезные вещи, и в вопросах военной безопасности всегда учитываются не только политические намерения, но и военные способности, которые существуют или могут появиться. Для европейцев не секрет, что соответствующие меры предосторожности со стороны России будут приняты.
— А почему бы Москве не предложить Европе разместить там альтернативные американским противоракетные системы? Договорились бы, скажем, с Румынией и Болгарией...
— Фактически мы предлагаем философию, которая от этого не отличается. Но чтобы это сделать, нужно убедиться, что есть реальная ракетная угроза. А сейчас нет основания бить тревогу и реализовывать проекты для нейтрализации угроз, которых нет. Более того, настойчивость продвижения таких проектов наводит на мысль, что преследуются иные цели.
— И зачем США эти системы в Европе?
— Сначала речь шла о том, чтобы прикрыть Америку от баллистических ракет со стороны Ирана, потом США заговорили о том, что они готовы прикрыть союзников и обеспечить безопасность России. Но наши расчеты показывают, что они не закроют всю территорию Европы. К тому же глобальная система ПРО, которую американцы конструируют в мире, в том числе космический эшелон, однозначно затрагивает российский стратегический потенциал. Все последние годы стабильность держалась на балансе сил, и пока нет причин, чтобы изменять этому способу обеспечения безопасности.