концерт вокал
В рамках фестиваля "Владимир Спиваков приглашает..." в Большом зале консерватории выступил знаменитый британский тенор Иэн Бостридж. Вместе с оркестром "Виртуозы Москвы" певец исполнил произведения Генделя и Бриттена. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Иэна Бостриджа, меланхолично-рафинированного джентльмена с тенором удивительной выделки, в Москве уже слышали несколько лет назад. Тогда он выступал на "Декабрьских вечерах", и песни Шуберта в его неподражаемом исполнении слышала тогда аудитория не то чтобы очень широкая. Устроители фестиваля "Владимир Спиваков приглашает..." великодушно решили дать московской публике еще один шанс услышать певца, а самому Иэну Бостриджу — шанс продемонстрировать в России еще что-нибудь из его коронного репертуара.
Поначалу ожидали, что английский тенор привезет программу из кантат Баха, что было идеей совершенно беспроигрышной. Господин Бостридж с его превосходным вкусом, редкостной образованностью и филигранной вокальной манерой — действительно образцовый баховский певец, что неоднократно доказывали и его записи. Но в конце концов от монографичности было решено отказаться. Иэн Бостридж решил включить в программу, во-первых, оперные арии Генделя — видимо, по следам своего последнего генделевского альбома. А во-вторых — франкоязычный вокальный цикл Бенджамина Бриттена "Озарения".
Потеряв в цельности, программа приобрела зато дополнительные выгоды, предъявляя Иэна Бостриджа сразу в двух его излюбленных ипостасях — нетрафаретного исполнителя музыки барокко и едва ли не эталонного сегодняшнего интерпретатора бриттеновской музыки. Инструментальное дополнение от "Виртуозов Москвы" тоже было построено на сопоставлении барокко и ХХ века. В первом отделении оркестр сыграл концерт Баха для скрипки и гобоя (с Владимиром Спиваковым и Алексеем Уткиным в качестве солистов) и баховскую же хоральную прелюдию "O Mensch, bewein dein Sunde gross" в оркестровом переложении, а во втором — три фрагмента "Лирической сюиты" Альбана Берга.
Превзойти все ожидания, пожалуй, все-таки не получилось: певец подхватил простуду и поначалу пел довольно опасливо. Прозвучали в результате две арии Генделя, транспонированная для тенора "Scherza infida" из "Ариоданта" и "Love sounds th' alarm" из "Акида и Галатеи". Иэн Бостридж спел их неожиданно камерно. Знаменитая ария из "Ариоданта", горестная жалоба отвергнутого любовника, оказалась скорее мягко-созерцательной. Вместо щемящего аффекта, лежащего на поверхности в вокальной линии, сдержанная сосредоточенность певца предлагала обратить внимание на оттенки и полутона — искусством нюансировки Иэн Бостридж владел, как всегда, в абсолютном совершенстве. Хотя в этот раз и казалось, что студийный микрофон более подходил бы для такого исполнения, чем пространство Большого зала консерватории.
Самым важным эпизодом концерта на поверку оказались все-таки "Озарения". Здесь Бостридж в полной мере продемонстрировал точеную красоту своего голоса, в котором, пожалуй, от обыкновенного среднестатистического тенора разве что диапазон: слишком уж лучезарно звучит на верхах, слишком бархатисто — на низах. Его трактовку Бриттена не назовешь иначе чем захватывающей, хотя он достигает этого, сохраняя ровность, чуткость и аристократизм, не опускаясь до откровенной театральщины и чересчур броских эффектов. Изломанную и горячечную поэтику текста (Бриттен положил на музыку одноименный цикл Артюра Рембо) певец, с подачи композитора, подал с такой естественностью, человечностью и эмоциональной глубиной, как будто пел хоть "Зимний путь" Шуберта.