Венеция в одной отдельно взятой стране

Открывала ЕКАТЕРИНА Ъ-ИСТОМИНА

Макао — это особый административный регион Китая, бывшая португальская колония, бывшее гнездо китайской мафии, или же триады, а также нынешний китайский Лас-Вегас. Тем, кто решил побывать на Макао, нужно будет сначала долететь до Гонконга, потом доехать до порта, сесть на паром и час плыть до Макао. Если у вас украинский паспорт, то вам потребуется виза в Макао, позаботиться о которой нужно еще на Украине. Вернее, нужна не собственно виза в паспорте, а специальный запрос, согласно которому пограничники в Макао поставят вам три штампа о въезде. Впрочем, те, кто летает по миру на собственном Boeing, могут запросить в Макао посадку — здесь недавно открыли аэропорт и теперь обещают увеличить протяженность взлетно-посадочной полосы.

Макао — такое невероятно красивое, экзотическое слово. Слово красивое, но вот место какое-то несуразное. Раньше в Макао были португальцы, причем с откровенными миссионерскими целями. На острове приблизительно с XVI века заправлял орден иезуитов, братьев Иисуса. Иезуитов трудно назвать монахами в привычном понимании слова — это были религиозные политики. Они успели сделать кое-что: центр Макао (регион состоит из двух островов, один так и называется — Макао,— соединенных двумя длинными футуристическими мостами) подается в путеводителе как "старый милый португальский уголок". Однако те, кто надеются увидеть "кусочек старого Лиссабона", будут разочарованы. Китайская культура уже разъела все, что осталось от колонизаторов,— Макао был передан китайцам в 2000 году.

"Старый милый центр" Макао — это четыре отреставрированных двухэтажных строения, одна декоративная крепость с тремя ржавыми пушками и одна религиозная развалина — стена сгоревшего в 1835 году собора Святого Павла. Теперь под стеной устроена крипта с выставленными на показ берцовыми костями иезуитов и ветхими предметами культа вроде деревянных распятий и епископских шапок. На этих берцовых костях и пыльных шапках европейская часть Макао бесславным образом и заканчивается. Еще на Макао правостороннее движение — оно досталось от соседнего Гонконга — и два государственных языка, китайский и португальский. На последнем говорят всего 2% населения.

Жалкие европейские градостроительные крохи вписаны в стандартный китайский городской пейзаж — череду небоскребов, хромоногих и грязных, и трущоб с высохшими курильщиками опиума, детьми без штанов, запахами из всех углов и сомнительной едой, которая расставлена в плошках прямо на асфальте. Макао — это "город контрастов" в большей степени, нежели слепящий огнями, гигантский, финансовый, банковский, церемониальный красавец Гонконг, где еще можно найти ясные британские привычки.

Назойливая контрастность — свойство современной китайской культуры — заметна именно в таких состоятельных регионах. В прошлом году нам довелось побывать в городах-миллионниках промышленного северного Китая. Там с контрастами тяжело, жизнь тянется туго, зато равномерно. Какая-нибудь милая трущобка чередуется с шумным вещевым рынком или с мастерской по ремонту чего-нибудь механического или с продуктовой лавкой. И один, положим, чахлый небоскреб на всю округу. А в Макао, где трущобы разряжены высотными строениями, попадаются и магазины, где лаковая сумка Chanel, выпущенная в Париже ограниченным тиражом и разобранная по узким клиентским спискам, скучает на полке. Ее гламурные товарки — модели Hermes, Louis Vuitton, Prada, Gucci — грустны от своей неизбежной доступности. Стоит сказать продавцу: "Да вы торгуете фальшивками!" — так он быстро замашет на вас руками, а потом пригласит в подвал, где свалены в кучу все те же "Шанели" с "Эрмесами" и станет утверждать: "Да, мол, мэм все правильно поняла, там, наверху, дешевый фейк, но здесь весь товар настоящий, фабричный". Есть на этот счет анекдот. Каждый китаец в своей жизни должен успеть сделать три вещи: джинсы, кеды и магнитофон. Распространенность фальшивок приводит к тому, что китайцы теперь на аптеках пишут: "Лекарства. Никаких подделок". Друзья, спасибо за честность.

Главное в Макао — это, конечно, казино. И игровых домов здесь очень много. В Китае запрещены азартные игры, между тем китайцы — одна из самых азартных наций в мире. Поэтому те счастливцы, кому как-то удалось обмануть недремлющее око партии и пронырнуть на острова, отрываются в Макао на полную рулетку.

Местные казино — это тоже покрытые слоем пыли небоскребы, только одни тянутся вверх, а другие расползаются вширь. Внутри любых казино — муравейник. Наряженные в пух и прах (конечно, во все китайское) китайцы напирают на столы, обвиваются вокруг кресел и спинок стульев и чуть ли не висят на шторах и люстрах — лишь бы сделать ставку, урвать пучок местных денег. В Макао есть своя валюта — это некая патака, курс которой почти соответствует гонконгскому доллару. Чад и угар немыслимые — курить и выпивать здесь не запрещено. Атмосфера подогревается заряженной на все мегабайты поп-музыкой: любимая певица — Бритни Спирс, а чаще всего крутят ее "Toxic". Темнота, светомузыка, очень влажный воздух, едкий сигаретный дым, миазмы запекшегося грязного моря, запахи крепкого спиртного и очень резкий запах от плохих, почти полностью сгнивших зубов (сколько раз мы наблюдали такое тотальное пренебрежение стоматологическими нормами у китайского народа). Добро пожаловать в ад. Делайте ставки.

Простые китайцы — это удивительные люди. Агрессивные, но добрые, щедрые и жадные, вредные и искренне желающие помочь, вороватые и чистосердечные. Простые китайцы никогда не выпендриваются. В этом их великая сила. Их нельзя победить. Сказали строить небоскреб — значит, надо строить. Сказали лепить из глины статуэтки Мао Дзедуна — значит, надо лепить. Сказали пельмени варить, утку запекать, лапшу хлебать, чай пить — значит, надо все так сделать. Сказали крутить педали — крутим. Коллективная нация. Тем интереснее смотреть, как они играют в казино — ведь казино прославляет индивидуальный миг счастья. Как же поделиться с соседом выигрышем? Поэтому в казино они любят ходить маленькими группками по три-четыре человека. И часто они таятся от соседа, прижимая маленькой ладошкой цветную выигранную купюру, и сосед, в свою очередь, тоже таится от приятеля. Вот так рождается на наших глазах чувство собственности.

Для китайцев Макао — это рай. Для нас это ад, но со своими лакомыми адскими приманками. На местных улицах редко встретишь европейское лицо. Конечно, Китай — это не страна индивидуального туризма. И, что, может быть, самое интересное,— здесь, на экзотическом Макао, нет ничего экзотического. Ничего интересного. Ничего ценного в европейском смысле. Современная китайская культура вообще не настроена на производство ценностей, хоть сколько-нибудь протяженных во времени. Все здесь мимолетно, все скользит по поверхностям, по лейблам. Все — как целлулоидный шарик на пластмассовой рулетке.

Миллиардер из Лас-Вегаса Шелдон Адельсон, владелец компании Las Vegas Sands Corp., уже увековечен в памяти всего трудового китайского народа. Это очень пожилой и очень умный человек, основатель знаменитого игрового резорта The Venetian в Лас-Вегасе, открытого в 1999 году. Теперь мистер Адельсон построил третью по счету в мире Венецию. На Макао. Вот краткая история вопроса этого строительства: соседний с островом Макао остров Тайпа давно был забыт богом и китайцами. Болотистая хилая местность, жижа вместо воды или почвы. Стояли какие-то жалкие небоскребы, где жили какие-то босяки. Три казино. Четыре ресторана. Три отеля. Словом, пустырь. И вот мистер Адельсон, чьи бизнес-проекты изучают в финансовых колледжах, решил три года назад заполнить этот пустырь. Он предложил построить на болоте отель, который стал бы самым большим отелем в Азии. Мистер Адельсон предложил многим храбрецам тендер на застройку. Многие храбрецы хотели взяться за работу, но, приехав на место, в ужасе бежали. Ведь строить нужно было в буквальном смысле на болоте. И тогда мистер Шелдон Адельсон, который никогда за 84 года своей жизни не тушевался перед трудностями, решил, что сделает все задуманное сам. И вот в этом году 1300 журналистов, прибывших из разных стран мира, приняли работу мастеров мистера Адельсона.

Этот отель действительно получился самым большим в Азии, но совсем не это грандиозное обстоятельство может привлечь сюда, в эти странные далекие края, любопытного человека. Мистер Адельсон (мечта которого — сделать из Макао настоящий, а не игрушечный Лас-Вегас) сумел построить большее — Диснейленд для взрослых. Ему уже подражают — рядом с The Venetian уже заложили отель сети Four Seasons и еще несколько казино и отелей помельче.

Итак, центральная, 30-этажная башня здания The Venetian насчитывает три тысячи номеров. Главный вход представляет собой полную копию венецианской площади Сан-Марко — в натуральную величину. То есть здесь есть башня Сан-Марко с пришлепанным крылатым львом Святого Марка. Вот палаццо Дукале, дворец венецианских дожей. Вот часовая башня Торро Оролоджио со знаменитыми круглыми часами, на верху которой два голых мавра бьют в колокол. На площади водные каналы, в них — гондолы (заказали в первой Венеции), в гондолах — гондольеры в тельняшках (выписали целую команду из Венеции номер один). Тема Венеции логично продолжается на третьем этаже отеля — здесь работает шопинг-молл под названием "Grand Canal Shoppes". Итак, здесь "прорыли" Гранд-канал, напрудили туда воды (ее хватило бы на десять олимпийских бассейнов — так ядовито пишет газета South China Morning Post), спустили на воду гондолы, в них гондольеры голосят известное "O Sole Mio!". На потолке шопинг-молла прикрепили "небо" — это голубое небо с нарисованными белыми облаками. В облаках можно заметить круглые дырки. В дырках спрятаны лампочки, которым положено изображать яркие венецианские звезды после семи вечера. Посетителю предлагается водная шопинг-прогулка — от бутика Mikimoto к бутику Piaget, далее со всеми остановками до бутиков Tiffany & Co., Montblanc и до Zara с Lacoste и соседним с ними продуктовым магазином с очень недорогой "Вдовой Клико". Кстати, чтобы никто из посетителей вдруг не забыл, что он плавает не в дорогом бассейне в Турции, а в Венеции, на одной из площадок установили еще одну башню Торро Оролоджио — здесь часы и мавры, как заведено.

Те, кто покупки уже сделал, могут пойти и наконец отдохнуть в номерах. Стандартный номер — двухуровневый и просторный. Идти до номера от лифта где-то полчаса (журналистам подарили на открытие маленькие компасы). Две раздельные кровати с парчовыми балдахинами. Три хрустальных люстры. Ковры. Резное деревянное китайское панно на одной стене, на другой — типовая картина Каналетто, изображающая Венецию (всего было сделано 5000 копий). Мини-бар заурядный, room-service круглосуточный. Окна в номерах не открываются, есть версия — чтобы проигравшийся клиент не выкинулся.

Зато из окна видны масштабы, с которыми привык работать мистер Адельсон. В отельном комплексе есть выставочный центр, здесь есть стадион, почти равный нашему "Олимпийскому",— и сюда в ближайшее время обещают перевести боксерские бои из Лас-Вегаса (кстати, братья Кличко уже побывали в отеле и он, как говорят, им понравился). Совсем скоро здесь будет театр с выступлениями "Цирк дю Солей" и множеством других игривых шоу. Ну, и мелочь — десяток бизнес-центров, конференц-залов, десяток бассейнов, spa-центры, сотня ресторанов на любой вкус и кошелек. Кстати, мы протестировали несколько и рекомендуем бар "Голубая лягушка", где бармены знают слово "водка", а также ресторан известной гонконгской гастрономической сети "Кафе деко". Главное в The Venetian — казино: и правда, оно получилось у мистера Адельсона самым большим в мире. Работает круглосуточно. Принимаются все главные валюты мира. Игрокам гарантируется безопасность.

Можно назвать этот резорт китчем. Он заслуживает того. Это китч. Однако очень ранним утром мы выглянули в наше неоткрывающееся и невымытое окно на 15-м этаже. Низкие тучи полностью закрывали пустынную бухту с маленькими огоньками маяков. Башня Сан-Марко стояла почти в полном тумане, но за ней все же можно было увидеть неосвоенный морской берег, переходящий в болота. Было очевидно, что на берегу что-то строят — свалены тачки, большие кучи с песком, кирпичи вповалку. Бродский в "Набережной неисцелимых" описывает один случай — он увидел, как к Арсеналу пристал египетский корабль. Ну что такого? Но пришел час намаза — из корабля вдруг раздался голос муэдзина: "Алла! Акбар Алла! Акбар". "Крейсер вдруг обернулся Стамбулом в профиль. Мне показалось, что у меня на глазах вдруг сложилась карта или захлопнулась книга истории. По крайней мере, она сократилась на шесть веков",— так пишет Бродский.

Нечто подобное было и здесь. "Сложилась карта". Мы увидели на поверхности китайской утренней картинки неожиданную, тщетно искомую в этих широтах глубину. Не мираж. Это было строительством той самой, невероятно единственной в мире Венеции — в свинцовых тучах, в тумане, в болотистой бухте. Строительство мучительное, дорогостоящее, с тухлым, зацветающим морем, маленькими огоньками маяков, перевернутыми строительными тачками и большими кучами песка. "История сократилась на шесть веков". Причем совершенно в другом месте.