СПб.: Лимбус пресс, 2007
Петербургскому писателю Илье Бояшову в России с критикой повезло: первый его большой роман "Армада" (о том, как русский флот отправился завоевывать Америку и вдруг оказался затерян в бескрайнем океане) был признан "новой русской антиутопией", а второй большой роман "Путь Мури" (о боснийском коте, который проходит всю Европу в поисках хозяев) получил премию "Национальный бестселлер" и до сих пор в большинстве книжных магазинов лежит на видном месте. В сентябре вышел третий его роман — "Повесть о плуте и монахе". Бояшов и здесь не изменил себе, продолжая все то, что начал в прошлых книгах: вечная история поиска пути, хоть и не лишается философской подоплеки, излагается как стилизованный, но легко читаемый "сказ".
Все начинается как в любом уважающем себя мифе. Три странника бродят по Руси и приходят в три дома: к блуднице, праведнице и царице. В каждом из этих домов только что родился мальчик, и всех этих мальчиков назвали Алешками. Странники предсказывают, что блудницын Алешка — праведник, а праведницын — плут. Про сына царицы они не предсказывают ничего, потому что их к нему не пускают. Мальчики вырастают: плут отправляется искать страну Веселию, праведник идет в монахи, а царевич мечтает бегать по зеленому лугу и играть на свирельке, но вместо этого лежит в палатах и болеет, после чего приходят бунтовщики и закалывают его штыками. Тем временем плут и монах встречаются, вместе переживают большевиков, лагеря, отечественную войну, странствуют и не прекращают вечный русский спор — чья правда.
У прозы Бояшова есть одна особенность — смысл его писаний как-то намеренно неразборчив. Он вроде бы доводит эту свою сказовость до полного совершенства, но в том месте, где во всяком приличном сказе был бы финал с моралью, у него все обрывается — ни финала, ни морали. А все-таки недурно было бы знать, что хотел сказать автор. А автор, возможно, ничего сказать и не хотел — положительных и отрицательных персонажей у него, разумеется, нет, а поиски правды заканчиваются неразрешимым столкновением правд. Вроде бы самым правильным должно оказаться наигрывание на свирельке посреди луга, но и с этим незадача — непременно убьют большевики.