Вот, новый разворот

Новая статья в журнале The Lancet опровергает предположение о том, что продолжительность жизни людей будет постоянно расти. По данным ее авторов, борьба с хроническими неинфекционными заболеваниями (ХНИЗ), развернутая в мире в 2010 году, поначалу дала обнадеживающие результаты, однако в последние годы процесс застопорился.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Хронические заболевания (болезни сердца и сосудов, сахарный диабет, хронические болезни легких и печени, нейродегенеративные заболевания, включая болезни Альцгеймера и Паркинсона, психические расстройства, рак, врожденные аномалии, болезни суставов, кожи, зубов, органов чувств и пр.) – основная причина смерти людей во всем мире. Сегодня совокупный вклад ХНИЗ в смертность населения составляет 74%. В 2019 году ХНИЗ стали причиной 42 из 57 млн смертей во всем мире, причем 27 млн из них произошли до достижения 80-летнего возраста.

Где-то с 2010-х годов правительства развернули активную борьбу с ХНИЗ, и по всему миру начали реализовывать направленные на это программы. В России это вылилось в нацпроекты по борьбе с сердечно-сосудистыми заболеваниями, проект «Онкология» и другие. Однако принесли ли усилия результаты в глобальном смысле?

Авторы новой статьи собрали массив данных, чтобы понять, смогли ли все принятые меры реально ускорить снижение смертности от ХНИЗ или хотя бы остановить рост там, где он был. Исследователи оценили изменения смертности от ХНИЗ с 2010 по 2019 год в 185 странах по сравнению с периодом с 2001 по 2010 годы. Период 2020–2021 годов был исключен, поскольку пандемия COVID-19 изменила модели смертности во всем мире. В 63 странах, где были самые качественные данные, аналитики дополнительно сделали разблюдовку по отдельным болезням и возрастным группам, чтобы понять, что именно обуславливает успехи или провалы.

На первый взгляд анализ показал неплохие результаты. В период с 2010 год 2019 годы смертность от ХНИЗ снижалась у женщин в 152 странах и у мужчин в 147 странах (то есть, примерно у 75% мирового населения). И все же в 60% стран темпы снижения оказались ниже, чем десятилетием раньше – иными словами, тренд на снижение смертей замедлился. Еще одно важное наблюдение – колоссальный разрыв между странами. Так, в 2019 году риск умереть от ХНИЗ у южнокорейских и японских женщин до 80 лет снизился на 16%, тогда как у жительниц Афганистана или Лесото – напротив, повысился на 65%. У мужчин в Сингапуре, Швейцарии и Японии риск смерти от ХНИЗ составлял около 30%, а в Эсватини (маленькое государство на юге Африки) и Кирибати (островное государство в центральной части Тихого океана) – почти 80%. В Восточной Европе, в том числе России и Беларуси, ситуация такая: мужчины умрут от ХНИЗ до 80 лет с вероятностью в более чем 60%.

Наибольших успехов в снижении риска смертности от ХНИЗ достигли Южная Корея, Сингапур и Дания. Наименьших (среди развитых стран) – США и Германия. В группе американских мужчин никаких успехов за 10 лет не наблюдалось, а в возрастной категории 20–45 лет смертность от ХНИЗ даже выросла. Германия попала на предпоследнее место по динамике смертности от ХНИЗ среди женщин и на 3-е — среди мужчин. Любопытно, что среди немецких женщин за наблюдаемый период выросла смертность от рака легких и деменции.

В Индии с начала века смертность от ХНИЗ начала снижаться, однако с 2010 года снова пошла в рост. И не только в Индии: в общей сложности в 24 странах для женщин (13% от всех стран) и в 27 странах для мужчин (15%) позитивная динамика нулевых превратилась в негативную в 2010-х

В целом, по сравнению с 2001–2010 годами, примерно в половине стран (45% для женщин и 43% для мужчин) в период 2010–2019 годов наблюдалось меньшее снижение или обратный рост. Эта тенденция была заметна во многих западных странах с высоким уровнем дохода, странах Латинской Америки и Карибского бассейна, Восточной и Юго-Восточной Азии, а также у женщин в Южной Азии. В некоторых странах прогресс не только замедлился после 2010 года, но и обратился вспять (в той же Индии и Папуа-Новой Гвинее рост показателей смертности от ХНИЗ свел на нет предыдущие достижения).

«Когда исследователи посмотрели, какие болезни определяют эти изменения, оказалось, что главную роль играют сердечно-сосудистые заболевания. В свое время именно улучшение профилактики и лечения ССЗ дало наибольший вклад в снижение смертности во всем мире, но в 2010–2019 темпы прогресса по ним замедлились почти повсюду, кроме Восточной Европы и Центральной Азии. Но тут можно предположить эффект низкой базы и общего отставания этих регионов: фактически, они повторяют тренды более развитых стран с задержкой на 15–20 лет»,– рассказывает биолог Ирина Якутенко.

Рак легких и ХОБЛ развивались по-разному: в то время как смертность от рака легких среди мужчин снизилась в 92% стран, тенденции в отношении ХОБЛ были неоднозначными и зачастую неблагоприятными, оказывая меньшее или даже отрицательное влияние во многих ситуациях. Во многих странах смертность от ХОБЛ не только перестала падать, но даже начала расти. Ситуация по раку сильно разнится: так, смертность от рака желудка или шейки матки стала заметно снижаться, а вот смертность от рака поджелудочной, печени и легких у женщин стала расти. Рост армии пациентов с сахарным диабетом и его осложнениями (особенно, заболеваниями почек) вносят существенный вклад в замедление положительной динамики смертности от ХНИЗ. В итоге прогресс в борьбе с ишемической болезнью сердца и инсультом сдерживался растущим бременем нейропсихиатрических заболеваний, рака поджелудочной железы и печени, а также диабета. Любопытно и то, что в некоторых странах смертность от ХНИЗ заметно помолодела.

«Динамика смертей от ХНИЗ все еще положительная, но очевиден явный разворот. То есть машина все еще едет в нужном направлении, но замедляется, а на части дорог уже развернулась и едет обратно. Причины, по мнению авторов, в недостаточном распространении мер профилактики (ЗОЖ) и лечения. По моему мнению, рост числа сердечно-сосудистых заболеваний и, что самое важное, их помолодение; увеличение числа людей с диабетом 2 типа, который все чаще начинается в юном возрасте, вносят огромный вклад в количество смертей от ХНИЗ. Потому что одно дело иметь хроническое заболевание 5 лет, и совсем другое – жить с ним с десятилетиями. Даже при хороших медицинских мерах во втором случае нагрузка на организм несоизмеримо выше. Более того, похоже, что медицинские возможности справиться с этой ситуацией мы уже исчерпали. Можно иметь самые лучшие в мире лекарства, проводить самые сложные операции на сердце, но это все не поможет, если больше половины людей страдают ожирением со всеми вытекающими из этого проблемами. А это – современная реальность. И как справиться с этой проблемой, пока никто не придумал. Потому что сегодня невозможно представить политическую волю, достаточную для того, чтобы запретить фастфуд и сладкие напитки, ввести налоги на сахар и так далее. Так что стоит ожидать, что в самом ближайшем будущем мы вновь увидим увеличение роста смертей от хронических заболеваний во всем мире»,– считает Ирина Якутенко.

«Главным показателем успешной политики в области здравоохранения должно стать не снижение процента населения, умирающего от ХНИЗ, а продолжительность жизни населения, особенно продолжительность активной жизни, без болезней, — считает профессор кафедры госпитальной терапии СпбГУ Александр Филиппов. – Процентное соотношение не может являться индикатором успеха. Ведь если от ССЗ станет умирать не 56% населения, а, например, 40%, значит, больше станут умирать от рака или хронической болезний легких; если от ХНИЗ станет умирать меньший процент населения — значит, больше будут умирать от инфекций и травм. Это очень лукавая статистика».

Впрочем, продолжительность жизни в мире также демонстрирует первые попытки к стагнации. Например, в Японии, стране с самой высокой ПЖ, она уже два года как перестала расти. «Можно ли жить дольше? Да. Можно ли стать долгожителем и не иметь серьезных болезней? Нет. Растет ли продолжительность жизни на планете? Да. Есть ли замедление этого роста? Да. Есть ли постаревшие страны, где ПЖ жизни уже не растет? Да»,– говорит директор Научно-медицинского геронтологического центра Валерий Новоселов.

Так что перспективы доживать до 150, да что там — даже до 120 лет, эксперты считают довольно туманными. По крайней мере, сегодня.

Арина Петрова