Выдох из строя
МАММ показывает ретроспективу Ани Жёлудь, трагической одиночки современного российского искусства
Мультимедиа Арт Музей представил выставку «Вдох выдох» — первую посмертную ретроспективу Ани Жёлудь (1981–2025), ярчайшей и неординарной представительницы российского современного искусства нулевых — начала десятых, участницы основного проекта Венецианской биеннале 2009 года. Собранные вместе, ее ключевые работы показывают, что жизнь может быть для художника богатым, но слишком трагическим материалом, считает Ксения Воротынцева.
«Героями» Ани Жёлудь были самые обыкновенные предметы — но обобщенные до контуров
Фото: Антон Новодерёжкин, Коммерсантъ
«Героями» Ани Жёлудь были самые обыкновенные предметы — но обобщенные до контуров
Фото: Антон Новодерёжкин, Коммерсантъ
Аня Жёлудь (по паспорту — Анна Желудковская) стартовала рано. В 28 лет, после удачной выставки в Русском музее, ее пригласили в основной проект 53-й Венецианской биеннале современного искусства — успех ошеломляющий по всем меркам. А потом случилась трагедия: в 2010-м умер ее муж Виталий Скворцов, основатель галереи «Экспо-88», первым показавший петербурженку Жёлудь в Москве. И ее это совершенно подкосило. Обострились ментальные проблемы, которые с годами все больше мешали работать и отрывали художницу от социума. А заодно вычеркивали из арт-контекста, хотя некоторые коллекционеры и галеристы пытались помочь ей вплоть до последних дней. Жёлудь покинула Москву и осела в деревне Аринино под Гжелью.
И превратила невостребованность, денежные проблемы и одиночество в материал своих работ, радикально сократив дистанцию между художником и его произведением.
Она была воспитана в классических рамках — как выпускница знаменитого Мухинского училища (нынешней Академии Штиглица). Но решительно перешагнула через понятие «некрасивое», чтобы сделать своими «героями» самые обычные предметы — чайники, кастрюли, развешанные для сушки майки и носки. А потом и целые интерьеры — гостиные, гинекологические кабинеты, салоны красоты. Злые языки сравнивали ее работы с каталогами IKEA. На самом деле вещь для нее была способом зацепиться за материальный мир, «заземлиться». Правда, вещь странная: написанная простым грубоватым контуром, часто в монохроме — черным по серому. Или выполненная из металлических прутьев и образующая как бы очертания предметов или их «скелеты». Эти объемные «рисунки в пространстве» в итоге сформировали ее фирменный стиль и обеспечили ей известность.
Трактовали их по-разному. Кто-то видел в творениях из пустоты и металлических прутьев антиконсьюмеристский бунт. Были и другие точки зрения, но все же нужно вспомнить контекст, в котором работала Жёлудь. Ее самые важные годы пришлись на тучные нулевые, когда страна наслаждалась хлынувшим изобилием, и даже кризис 2008 года лишь чуть скорректировал потребительские стратегии. Жить надо было хорошо, а заодно обязательно транслировать свою успешность. И в этом смысле поведение Жёлудь — как художника и человека — совершенно не вписывалось в эпоху «статусного потребления». Сама она утверждала, что стол или кровать стали вещами, обязательными для каждого, и что, если их нет, человек чувствует себя жалким, выключенным из общества. А Жёлудь как художник — чья жизнь весьма отличалась от стабильности среднего класса — хотела, по собственному признанию, «поставить под сомнение эту формулу благополучия». И поэтому создавала не предметы, а их каркасы — некую условно рисованную успешность.
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Антон Новодерёжкин / купить фото
А еще привносила в работы свою жизнь. Причем без всякой иронической дистанции. Так что порой неловко было обсуждать их или критиковать: слишком они напоминали крик о помощи, хотя и показывались в белоснежных галерейных пространствах. На выставке в МАММ целая стена составлена из этих небольших холстов — будто бы заполненных строчками из дневников: «воды принести сама не могу», «света белого не вижу». И совсем отчаянное: «купите картину», «ищу работу», «плохо плохо». Очень личными выглядят изображения гаражей, которые Аня рисовала с каким-то упорством. Скорее всего, они воплощали для нее дом и уют, ведь у них были крыша и стены. Иногда, словно желая убедиться, что дом никуда не исчезнет, она изображала по три гаража сразу.
Она много размышляла о том, как складываются отношения человека и общества. Именно об этом был ее проект «Коммуникации» на 53-й Венецианской биеннале — металлические пучки проводов, торчащие из стен Арсенала. Расположенные на входе и выходе, они не бросались в глаза. И напоминали взаимодействие между людьми: протянутые между нами невидимые, но такие важные нити.
К концу жизни — а художницы не стало в начале июня нынешнего года — вера в силу общения, похоже, сошла на нет.
На последней выставке «Абзац», открывшейся еще при жизни Ани Жёлудь в PA Gallery, железные провода превратились в обрывки — cловно ее уже ничто не связывало с этим миром. На выставке в МАММ есть ранняя работа «Ничто»: прутья, замкнутые в круг, окаймляющие пустоту. Видимо, однажды наступила усталость — от попыток поймать то, чего не существует, и объятия разомкнулись.