Париж из сундука
В российский прокат вышел фильм Седрика Клапиша «Цвета времени»
В прокат вышла мелодрама «Цвета времени» (La venue de l’avenir) французского режиссера Седрика Клапиша, премьера которой состоялась вне конкурса на Каннском кинофестивале этого года. Картина получилась похожей на набор открыток, которые продают в парижских сувенирных лавках туристам, приехавшим поглазеть на культурную столицу, считает Юлия Шагельман.
«Цвета времени» добавили яркости Парижу «прекрасной эпохи»
Фото: «Русский Репортаж»
«Цвета времени» добавили яркости Парижу «прекрасной эпохи»
Фото: «Русский Репортаж»
Седрик Клапиш, чья фильмография насчитывает на сегодняшний день 26 наименований, известен в основном как автор незамысловатых комедий и мелодрам из жизни французской молодежи (некоторые из них, впрочем, удостаивались наград международных фестивалей, а также национальной кинопремии «Сезар»). «Цвета времени», пожалуй, самый амбициозный его проект, в котором режиссер и его соавтор сценария Сантьяго Амигорена замахиваются ни много ни мало на рассказ о природе времени, о связях прошлого и будущего, семейной истории с историей страны.
Начинается фильм с демонстрации национального достояния: «Кувшинок» Клода Моне, занимающих целый зал в музее Оранжери. Пока посетители, завороженные красотой, переходят от одной картины цикла к другой, молодой фотограф, или, как он себя называет, «создатель цифрового контента», Себ (Абрахам Уоплер) снимает на фоне одной из них модель в платье какого-то одежного бренда. Все идет хорошо, только вот цвет платья не очень сочетается с красками Моне. Проблема решается легко и просто: на снимках картину перекрашивают, потому что платье менять нельзя, заказчик будет недоволен. Совсем не ценит нынешнее поколение памятники искусства прошлого, понимает догадливый зритель.
Затем Себ в компании тридцати незнакомцев оказывается в конференц-зале мэрии небольшого нормандского городка. Выясняется, что все приглашенные — потомки местной жительницы Адели Менье (Сюзанн Линдон), родившейся в 1873 году. Дом, в котором она когда-то жила, стоит закрытым и заброшенным последние 80 лет, и мэрия хотела бы снести его, а на участке построить торговый центр, но для этого нужно согласие наследников.
Чтобы наведаться в дом Адели, проверить, нет ли там чего ценного, и дальше общаться с властями и застройщиками, родственники выбирают четырех представителей: Себа, менеджера транспортной компании Селин (Джулия Пьятон), школьного учителя Абделя (Зинедин Суалем) и пчеловода Ги (Венсан Макен), склонного произносить длинные страстные речи о важности сохранения экосистемы и вреде ГМО и пестицидов. Вместе они открывают прапрапрабабкин дом и проваливаются в прошлое, запечатленное в выцветших фотографиях, строчках пожелтевших писем и портрете на стене, который, кажется, похож на картины какого-то очень знакомого художника.
С этого момента фильм следует двум сюжетным линиям. В одной из них юная Адель, которую воспитывала бабушка, после ее смерти отправляется в Париж, чтобы разыскать свою мать, а по пути знакомится с двумя друзьями: художником Анатолем (Поль Киршер) и фотографом Люсьеном (Вассили Шнайдер). В другой ее потомки пытаются соединить разрозненные свидетельства о ее жизни, в процессе понимая, что таким образом они узнают что-то важное и о самих себе.
Линия Адели — это такой тематический парк аттракционов «Париж периода Belle Epoque»: свежепостроенная Эйфелева башня, поражающая воображение провинциалов; Монмартр, наполовину еще занятый сельхозугодьями; церковь Сакре-Кер в строительных лесах; первые электрические фонари на авеню Гранд-Опера. Молодые художники ютятся в каморках над кафе и заигрывают с прачками, проститутки принимают клиентов в плюшевых интерьерах, а придя в ресторан, вы сразу наталкиваетесь на Сару Бернар (Филиппин Леруа-Больё) и пионера фотографии Феликса Надара (Фред Тесто). Без Клода Моне, уж будьте покойны, тоже не обойдется.
Современная линия не так изобилует знаменитостями позапрошлого века — по крайней мере до того, как дальние кузены не устраивают «шаманский обряд» (что-то вроде спиритического сеанса) и тогда уж встречают и Виктора Гюго (Франсуа Берлеан), и художественного критика Леруа (Стефан Фонкинос), нещадно критиковавшего импрессионистов, но при этом придумавшего сам этот термин, и Сезанна с Ренуаром, и все того же вездесущего Моне. Более того, окажется, что последний имеет к ним всем самое непосредственное отношение. И вправду кому же захочется копаться в семейном прошлом, если там не найдется пары-тройки сочных скандалов и забытых шедевров.