концерт джаз
В рамках однодневного фестиваля Jazz Night в клубе "Б1 Maximum" выступили музыканты Archie Shepp Qartet. Семидесятилетнему Арчи Шеппу за свою творческую карьеру повезло играть вместе с Джоном Колтрейном, который и благословил своего последователя на трудный путь авангардного джаза. До чего дошел на этом пути Арчи Шепп, выясняла МАЙЯ Ъ-СТРАВИНСКАЯ
Выступление Арчи Шеппа, оказывается, предполагало еще и предисловие в лице ансамблей Валерия Киселева и Сергея Манукяна и Moscow Ragtime Band. Нетерпеливый зритель кричал из зала "Давай Арчи!", смущенным музыкантам ничего не оставалось, как смириться с ролью затянувшегося разогрева. Когда спустя три часа после начала концерта на сцене появился Арчи Шепп, суровый, бритый налысо старикан, публика оживилась. Не только потому, что элегантному семидесятилетнему саксофонисту на вид нельзя было дать больше пятидесяти и он энергично начал выступление, но скорее потому, что бросал на публику такие презрительные взгляды, что даже фамильярно раскричавшийся поклонник присмирел. Арчи Шепп был настроен серьезно.
Своим отцом в джазе Арчи Шепп считает Джона Колтрейна. А свои долгом — продолжать его дело, сложный импровизационный авангардный джаз. Но для последовательного и идеологического авангардиста продемонстрированная на концерте музыка казалась излишне обогащенной негритянскими мотивами. Саксофонист, оказавшийся не менее талантливым вокалистом, пропевал тексты так, как это мог бы сделать яростный проповедник, поющий спиричуэлсы, или чернокожий Иуда из мюзикла "Иисус Христос — суперзвезда".
В 60-е свободная форма, отказ от традиционного музыкального рисунка одновременно были шагом джаза вперед и манифестом за свободу от расовой дискриминации. Тогда эта музыка была актуальной на всех уровнях. С годами джаз самого верного последователя Колтрейна стал более мягким, мелодичным, мейнстримовым. И Арчи Шепп в своих интервью называет это послаблением для публики, которая не способна, в отличие от слушателей 60-х, воспринимать авангард. Однако, сказать по правде, Арчи Шепп в значительно меньшей степени отступает от канонов фри-джаза, чем сам об этом говорит. Притягательной его музыку для сегодняшней публики делает не опрощение, а именно тот старый подтекст, без которого не было бы фри-джаза,— бунтарство, ярость, вызов.
В 60-х Арчи Шепп, вдохновленный колтрейновской смелостью, записывал длинные композиции, вставлял в них стихи андеграундных поэтов, а в 72-м году даже целый альбом "Attica Blues" посвятил восстанию американских заключенных. Этот бунтарский запал и сегодня в музыке Арчи Шеппа очень силен. При всей виртуозности его квартета и самого Арчи Шеппа, причем не только как саксофониста, но и как вокалиста, его легко спутать с оратором. В композиции "Mamma Rose" он зачитывает длинное стихотворение, в котором яростно обличает расовую дискриминацию и призывает к революции. После этих вокальных эскапад даже саксофон Арчи Шеппа воспринимаешь иначе: он звучит резче, импульсивнее, требовательнее. Эта отягощенная смыслами свободная джазовая импровизация просто виртуозно сыграна и настолько наэлектризована эмоциональным Арчи Шеппом, что обвинить его в неактуальности не удастся. Выступление Арчи Шеппа было своего рода грандиозным мемориальным спектаклем, посвященным той музыке, которая не имеет ничего общего со стилистической формулой роскоши "сигара-виски-джаз".