«Не люблю жаловаться и не хочу показывать себя жертвой»

Оперная суперзвезда Элина Гаранча выступила в концерте открытия сезона Венской оперы, который прошел под открытым небом в парке Бурггартен. Недавно стало также известно, что она (наряду с тенорами Богданом Волковым и Фредди де Томмазо, сопрано Мариной Ребека и Надин Сьерра и другими певцами) выдвинута в одной из номинаций премии International Opera Awards. После венского концерта Элина Гаранча рассказала Владимиру Дудину об отношении к оупен-эйрам, травматичном дебюте в Байрейте и переключении скорости карьеры.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— В последние годы вы регулярно выступаете на open air — вот и теперь в Бурггартене, например. Вас привлекает такой формат? Не каждый оперный певец с ним на «ты»: все-таки микрофоны...

— Признаюсь откровенно, я концерты под открытым небом люблю. Они дают возможность войти в контакт с оперой тем, кому в театре или концертном зале некомфортно: мало ли, человек, может быть, стесняется чего-то, беспокоится о вечернем наряде... А здесь все просто и демократично. Но и певец на таких концертах чувствует совсем другой уровень свободы. Нет закрытых стен, нет задачи рассказывать длинную историю с первого до четвертого акта, вместо этого — небольшая серия арий или дуэтов, эмоция в концентрированном виде. Такие концерты показывают певца таким, какой он есть, без грима и сценического костюма.

— Я заметил, что вас нет в составах спектаклей в новом сезоне в Венской опере. Берете паузу?

— Вы правы, в новом сезоне меня нет в Венской опере, потому что в прошлом сезоне я выступала дважды. И я почему-то убеждена, что появиться в одном и том же театре трижды за один календарный год ни для меня, ни для театра (при всей моей большой любви к нему) не будет хорошо. Все же нужны перемены. Но точно знаю, что в 2028 году в Вене, а затем и в других театрах запланирован мой дебют в партии Ортруды в «Лоэнгрине».

— То есть вы все-таки не ограничились опытом с партией Кундри в «Парсифале» и продолжаете роман с Вагнером?

— Я очень долго шла к Вагнеру и до сих пор, если честно, не на сто процентов уверена, что это мой мир. Мне предлагали взяться и за Зиглинду, и за Изольду, но это все же не мое. Тесситура Изольды уж точно высоковата для меццо-сопрано. От опер Вагнера, откровенно говоря, я очень устаю. Исполняя итальянскую, французскую или даже русскую музыку, как, например, романсы Рахманинова, я понимаю, что вагнеровская музыка требует другого темперамента, другого восприятия жизни. Но есть все же одна партия — Ортруды в «Лоэнгрине» — которую мне бы очень хотелось спеть и которую я уже начала готовить. Многие, услышав, что я присматриваюсь к этой партии, сказали мне, что я погублю свой голос. Вот им я хочу доказать, что они оказались не правы.

— Кундри вы пели в постановке Кирилла Серебренникова, а потом, в 2023-м,— в Байрейте, в спектакле Джея Шейба. Причем минувшим летом вернулись на Байрейтский фестиваль с этой партией. Вам действительно так понравился «Парсифаль» Джея Шейба, где публике предлагается надевать очки дополненной реальности?

— Положа руку на сердце, весь этот мой дебют в Байрейте два года назад был страшно сложным. Я травмировала колено, пришлось делать операцию, и уже спустя три недели после операции была премьера. У меня не было ни малейшего времени на репетиции, я буквально впрыгнула в эту постановку, находясь в ужасном стрессе. Сильнейшая физическая боль, жар, медикаменты против отека повлияли на голос. Но, к счастью, ни публика, ни критика ничего не заметили — это было понятно из рецензий. Вообще, я не люблю жаловаться и не хочу показывать себя жертвой. Но я зареклась впредь допускать подобное, это было за гранью человеческих возможностей. После того шока мне захотелось вернуться в Байрейт через два года и спеть спектакль, чтобы в здоровом состоянии, с нормальной нервной системой прочувствовать, что же это вообще значит — быть в Байрейте, петь в этом театре.

— В следующем году, когда Байрейтский фестиваль отметит 150-летие, вас там не будет?

— В следующем году в это же время я буду на другом фестивале, о котором пока не могу говорить. Готовлю две новые большие партии. Так что Байрейт, к сожалению — а может, и к счастью,— пройдет без меня. Голос должен отдохнуть.

— Как меняется публика в Байрейте, на ваш взгляд?

— Наверное, она везде меняется примерно одинаково. Все говорят, что оперная аудитория стареет, что у молодежи теряется интерес к опере, но я бы так не сказала, потому что лично вижу в залах немало молодых людей. Конечно, публика в Байрейте была и остается особенной. Это все же место культа. Те, кто туда приезжает, делают это в высшей степени осознанно, прекрасно понимая, что хотят получить от этого фестиваля. И иногда им удается закрыть глаза на некоторые ужасные постановки и сосредоточиться на музыке Вагнера. Я, со своей стороны, могу сказать, что на спектаклях с моим участием публика была очень живая, внимательная, заинтересованная.

— В сезонах последних лет у вас обязательной частью концертного графика стали концерты в Китае и Корее. Это веление времени?

— Мне прежде всего просто любопытно выезжать в другие страны и видеть интерес другой публики. Мне это помогает расти как артисту и человеку, возникает новый драйв. Ведь когда много лет выступаешь в одних и тех же театрах, острота ощущений притупляется, хочется чего-то совершенно нового. Ну и отдельное удовольствие — новые высокотехнологичные концертные залы в Китае. Уму непостижимо, как быстро и какого высокого качества они там строятся. Нам в Европе такое не снилось.

— Что ждать от вас в ближайшие сезоны помимо Ортруды в «Лоэнгрине»?

— В моих планах — Ариадна в «Ариадне на Наксосе» Штрауса, Федора в одноименной опере Джордано, «Медея» Керубини, Леонора из «Фиделио» Бетховена. И может быть, как-нибудь возьмусь за вердиевскую леди Макбет, которая станет для меня огромным вызовом — мне придется научиться тому, что я еще не умею. Может быть, последним вызовом в вокальном плане. После «Макбета» я, наверное, смогу сказать: «Знаете, люди, я уже заканчиваю петь! Мне как-то так кажется…» Еще мне хочется записать новые альбомы камерной музыки — может быть, с Дюпарком, Рихардом Штраусом и Рахманиновым, я должна подготовить новую камерную программу с Малкольмом Мартино, куда войдут совершенно новые песни и романсы. Вообще, я решила, что не буду так много работать, хочу побыть дома с детьми. Моя старшая дочь стала подростком, у нее возникает много вопросов и размышлений о жизни, а решать эти вопросы по телефону не всегда возможно. После почти 28 лет активной карьеры можно уже как-то чуть-чуть сбавить скорость.