«Чтобы согреться зимой, бабушка жила в обнимку с собакой»
Как российская глубинка существует без газа и кто спасает людей от холода
В России по-прежнему много негазифицированных населенных пунктов. Многие живущие на огромной территории страны отапливают дома дровами. Но есть те, для кого и дрова — недоступная роскошь. Кто и как помогает старикам, получающим минимальную пенсию, не замерзнуть зимой, выясняла спецкор “Ъ” Ольга Алленова.
Фото: Коммерсантъ / Ольга Алленова
Фото: Коммерсантъ / Ольга Алленова
Фото: Коммерсантъ / Ольга Алленова
Холодная территория
Поселок Б-во в одном из северных регионов России. Низкое серое небо, темные деревянные дома, ухабы и рытвины на дороге, грязь во дворах. Деревянный двухэтажный дом — по сути разваливающийся барак, но по документам он пригоден для жизни. Если признать дом ветхим, жильцов надо расселять, а куда, если резервного жилья нет?
Кривая скрипучая деревянная лестница на второй этаж. Вдоль нее по стенам висит дешевая живопись на картоне: березы, озера, птицы, цветы — все, чего взгляд проезжего человека не найдет в этом поселке. Дверь, обитая драным дерматином. Валентина, невысокая худенькая женщина пенсионных лет, в теплой телогрейке и валенках стоит посреди крошечной кухни. За ее спиной через открытую дверь в комнате видна скособоченная, облупленная печь вся в трещинах.
«Здесь у меня холодная территория,— говорит Валентина, обводя жестом кухню.— Зимой я сюда дверь закрываю и не хожу».
Старая печь уже не способна обогревать и комнату, и кухню. Про этот дом говорят, что его «повело» — пол и потолок скошены на одну сторону.
Вода приносная — за ней надо ходить в соседний двор, к колонке. Туалет — на улице. Валентина живет здесь одна. Ей под 70, она плохо видит, у нее глаукома и еще целый набор старческих болезней. Пенсия — 14 800 руб. «Сын есть,— вздыхает Валентина,— да мы давно не видались». Сын выпивает. Живет в городе. У матери не появляется. Помощь Валентина получает только от соцработницы и очень ей благодарна. Она просит меня не писать о ее доме, чтобы не обижать местную власть: «Они помогают, спасибо им, но что они могут? Нету другого жилья». Поэтому я рассказываю о Валентине, не называя ни регион, ни поселок. Тем более что таких, как она,— тысячи по всей России.
На лекарства Валентина тратит больше трети пенсии. Еще треть — на оплату коммунальных услуг. На еду почти ничего не остается, поэтому она закупает гречку, овес и растительное масло на весь месяц: «А что? Еда полезная, не жалуюсь».
Она вообще не из тех, кто жалуется. Пишет картины — огрызками цветных карандашей, акварельными красками, фломастерами. На старом картоне, бумаге, даже на тетрадных листках. Что соседи отдадут, на том и рисует.
По-настоящему пугало ее всегда только отсутствие дров. Зима близко, чем топить?
У нее в бараке всего одна комната. «Печка еле живая. Ее бы починить, но я боюсь, что, если начнут ковырять, весь дом рухнет». Два года назад зима была лютая, дров у пенсионерки не хватало. «Я скопила четыре тысячи, купила мелкоту, ошметки всякие — что оставалось у мужиков с лесопилки,— говорит Валентина.— Веточки в лесу насобирала. Но щепы горят быстро, их надо экономить. Печка не протапливается. Еле тепленькая она у меня была. Вот на улице минус 30, и у меня тут пар изо рта идет. В куртке спала, шубкой накрывалась».
Последние два года ей помогает благотворительный фонд «Старость в радость»: закупает у поставщиков дрова. «Вот прошлым летом они привезли мне колотые дрова,— рассказывает пенсионерка.— Я сначала отказаться хотела, думала, чем платить-то? А мне говорят, бесплатно это. Я глазам своим не верила. Бесплатные дрова, хорошие, сухие. Еще и сложили в сарае — самой таскать не надо. Сама-то я уже таскать не могу, сердце больное. А нынешним летом — опять радость, еще дров привезли».
Чтобы дрова служили как положено, их надо покупать летом или ранней осенью, пока на улице сухо. Сырые дрова быстро гниют, дымят, тепла от них мало.
Девять месяцев зимы
В XXI веке в десятках регионов России дрова остаются единственным источником тепла. «Если нет дров, можно замерзнуть насмерть»,— говорит директор фонда «Операция Бабушка» Светлана Моисеева. По ее словам, еще несколько лет назад кубометр дров стоил 1,5–2 тыс. руб, а сегодня — от 3 до 4,5 тыс. руб. По словам экспертов благотворительного фонда «Старость в радость», в некоторых регионах есть места, где стоимость кубометра достигает 7 тыс. руб.
«Чтобы перезимовать, нужно не меньше десяти кубов, а это минимум 30–45 тыс. руб.,— продолжает Моисеева.— Для людей с минимальными пенсиями в 15–16 тыс. это неподъемные суммы».
В 2012 году Светлана Моисеева была обычным волонтером, когда узнала о бедственном положении пожилой женщины в Тульской области и поехала к ней, загрузив свою машину топливными брикетами и продуктами. «Было минус 20,— вспоминает Моисеева.— Старушка до утра пыталась разжечь щепками остывшую печь. Сказала: "Я всю ночь молилась, чтобы Бог прислал помощь. И вы приехали". Я тогда поняла, что дрова, как и продукты,— это самая базовая помощь».
С тех пор из маленькой волонтерской группы вырос фонд, который ежегодно помогает тысячам пожилых людей. В 2024 году организация собрала 29 млн руб. и поддержала почти 7 тыс. пенсионеров — дровами, ремонтом печей и крыш, продуктовыми наборами.
Особенно тяжело зимой малоимущим жителям Сибири. Кристина Рахманова из Забайкальского отделения Союза добровольцев России рассказывает: «У нас зима начинается в середине сентября и длится до середины мая. Лето, можно сказать, всего две с половиной недели. В Чите машина дров стоит 50 тыс. руб., а в отдаленных районах — до 80 тыс.». Летом добровольцы закупили и доставили 353 куб. м дров для 23 одиноких пожилых людей и 26 семей в Чите, Читинском и Улетовском районах. По словам Рахмановой, в зоне риска — одинокие матери с детьми, семьи без прописки, люди с инвалидностью: «У кого-то муж пропал без вести на фронте, и пособий нет. У других — дети несовершеннолетние, больные родственники, работы нет. Они буквально выживают. Пенсионеры берут микрозаймы. Многие собирают выброшенные доски, мебель, мусор, чтобы топить печь. Помню, одна бабушка жила в обнимку с собакой, чтобы согреться».
Мало только купить дрова — их надо еще наколоть и сложить в поленницу.
Старикам это не под силу. «Летом наши добровольцы купили электрический дровокол, с его помощью накололи дрова в 22 дворах одиноких пенсионеров,— продолжает Рахманова.— В некоторых селах волонтеры кололи вручную колунами. Нам даже школьники помогали, люди вообще сочувствуют и хотят помогать. Но масштабы проблемы, конечно, огромные».
Фото: Союз добровольцев Забайкалья
Фото: Союз добровольцев Забайкалья
Фото: Союз добровольцев Забайкалья
Кредиты на пенсии
Формально в ряде регионов есть компенсации для малоимущих за покупку дров. Но для многих, как объясняет Светлана Моисеева, получить эти деньги очень трудно: «Нужны документы на дом, справки о доходах всех прописанных в нем людей и обязательно чек за дрова. Но в деревне чек вам никто не пробьет. Поэтому реально компенсации получают единицы».
Елена Тришина из фонда «Старость в радость» добавляет, что каждый субъект федерации сам решает, вводить ли региональные льготы на покупку дров. Это слишком большая статья расходов. «Во всех регионах есть федеральные льготы, но они касаются только ветеранов войны, инвалидов, ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС, узников лагерей,— говорит Тришина.— Для остальных пожилых людей вопрос системно не решен. Есть компенсации, например для инвалидов, но это очень маленькие суммы. Есть регионы, где дровами поддерживают пенсионеров из числа соцработников, врачей, учителей. Например, Марий Эл доплачивают около 300 руб. в месяц на дрова пенсионерам, а для малоимущих семей выделают разово 12500 руб. на полмашины дров. В некоторых регионах добавляют по 500 руб. в месяц к пенсии. Но чтобы купить машину дров, копить надо весь год. Большинство одиноких стариков с минимальной пенсией не могут откладывать — человек проедает эту сумму и на зиму остается без тепла».
По ее словам, многие пенсионеры берут кредиты: «Взяли, год выплачивают. Потом снова взяли — снова год платят. Живут впроголодь». А кто-то и вовсе не может расплатиться. «Кредиты, микрозаймы — страшная проблема для пожилых,— продолжает эксперт. Но не давать кредит тоже не выход. Если у человека нет денег на еду или дрова, что ему делать?»
Порой единственный выход — интернат, «зимние квартиры». «Есть регионы, где и старики, и дети зимой живут в интернатах, потому что дома при низких температурах оставаться опасно»,— констатирует Тришина.
Проблема усугубляется еще и сложностью найти поставщиков дров, работающих «вбелую». Например, в Архангельской области, богатой лесами, официальных продавцов дров, работающих по безналу, просто нет.
Фонды часто сталкиваются с тем, что не могут закупить дрова, потому что поставщики принимают только наличные. Поэтому есть регионы, где при всем желании помогать людям благотворительные организации работать не могут.
Фото: Союз добровольцев Забайкалья
Фото: Союз добровольцев Забайкалья
Фото: Союз добровольцев Забайкалья
Помочь, чтобы выжили
Фонд «Операция Бабушка» обеспечивает дровами сотни семей, ремонтирует печи и крыши. «Печка — это жизнь. Ремонт одной печи стоит от 50 тыс. до 140 тыс. Пенсионер не может себе позволить ремонт, но без ремонта грозит пожар, может возникнуть задымление, отравление угарным газом»,— рассказывает Светлана Моисеева. В прошлом году фонд раздал 2900 продуктовых наборов и купил дрова на зиму для 340 человек в Смоленской, Костромской областях и в Бурятии, а еще отремонтировал 21 печь и три крыши.
Союзу добровольцев Забайкалья в этом году помогли партнеры — благотворительный фонд Елены и Геннадия Тимченко дал грант на 1,6 млн руб. на закупку дров и дровокола.
Фонд «Старость в радость» весной 2022-го открыл программу «Неотложка» в 17 регионах.
«Мы много лет помогаем пожилым людям, которые нуждаются в уходе,— рассказывает Елизавета Олескина.— Но масштабы неблагоустроенности и нищеты среди стариков таковы, что явно требуют системных решений. Пожилые люди в самых бедных уголках страны выживают как могут: топят печи чем попало, скудно питаются».
Фонд отобрал 15 регионов, где проблема стариковской нищеты особенно велика и где газификация недоступна для большинства маленьких поселков. По словам Олескиной, местные соцслужбы помогают как могут, но обеспечить топливом или продуктами всех нуждающихся не в силах. Зато они подсказывают благотворительным организациям, кто из подопечных особенно нуждается и с трудом переживает зиму без помощи. Поначалу помощь фонда «Старость в радость» распределялась так: по 600 человек в каждом из 15 регионов получали топливо или продукты. «Это люди, которые в прошлом лечили, строили, учили, убирали, жили своей простой жизнью,— говорит Елизавета Олескина.— Теперь им самим нужна помощь. Они топят печи строительными чурбачками, которые дают много дыма и мало тепла. Сами собирают хворост, пока могут, экономят на продуктах, чтобы накопить на лекарства, либо на лекарствах, чтобы накопить на еду. А сейчас к недоеданию и холоду добавляются микрокредиты. Кто-то берет деньги на дрова, но тратит их на лекарства. Кто-то — чтобы залатать крышу, но не справляется и оказывается у разбитого корыта. Бывает, и родственники берут займы на стариков, а потом исчезают или пропивают все до последнего рубля».
«Неотложка» работала бесперебойно два года. В 2024-м году фонд начал испытывать сложности: деньги, отложенные на проекты помощи людям в кризисной ситуации, были потрачены на стариков в Курской области, которых вывозили из приграничья в пункты временного размещения. Малоподвижным людям, не способным за собой ухаживать, требовалось много помощи — и очень быстро. Многим нужны были медицинские кровати, средства ухода, сиделки, лечение, спецтранспорт. Олескина говорит, что тогда эвакуированным жителям Курской области помогали многие (она называет «Яндекс» и фонд Тимченко), но и этого не хватало.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Мальгавко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Влад Некрасов
Фото: Коммерсантъ / Ильнар Салахиев
Закрыв ту страшную «дыру», фонд не мог дальше оплачивать все нужды по «Неотложке», а это означало, что тысячи стариков по стране могут остаться без продуктов и дров. На помощь пришел благотворительный фонд Андрея Мельниченко — выделил деньги, и фонд «Старость в радость» закупил дрова и уголь для 866 человек в Бурятии, Забайкалье и Карелии, продуктовые наборы для 1219 человек в Бурятии, Калмыкии, Карелии, Коми и Чувашии, оплатил услуги сиделок и средства ухода (подгузники, функциональные кровати, пенки, коляски) для 340 одиноких стариков. И все-таки одной благотворительностью проблему не решить. «Очень нужно, чтобы регионы находили решения, как поддержать нуждающихся людей,— говорит Елизавета Олескина.— Это наша общая задача — и государства, и общества».
В доме хозяйка
«Наш доброволец оформил ИП, купил грузовик и сам заготавливает дрова и развозит пожилым по себестоимости,— рассказывает Кристина Рахманова.— Работает почти без прибыли, зато люди получают топливо без наценки. Но он подорвал здоровье, таская бревна».
И просит не называть его имя: «Узнают другие поставщики, что он им цену перебивает, ноги оторвут».
«Люди даже пилят заборы, чтобы протопиться,— рассказывает Светлана Моисеева.— Но, чтобы выжить, нужно много сил, а они есть не у всех. Мы знаем, что некоторые старики замерзают насмерть. Такие истории обычно становятся известными».
«Часто сын пьет, а мать замерзает в одиночестве,— добавляет Елена Тришина.— Никто не считает, сколько у нас в стране таких стариков, статистики нет. Это проблема, которая не решается системно».
Все эти истории объединяет одно: дрова становятся не бытовым, а экзистенциальным вопросом. Имеют ли право на дрова люди, которые не могут себе их купить? Это все равно что спросить: имеют ли они право на жизнь?
Эксперты сходятся во мнении, что быстрых решений этой проблемы нет. Нужны губернаторские программы, поддержка местного бизнеса, развитие благотворительности. Но пока все держится на волонтерах и пожертвованиях.
«99% нашего бюджета складывается из пожертвований простых людей, которые переводят по 200–500 руб. в месяц.— говорит Моисеева.— И каждый куб дров означает, что какой-то старик не замерзнет».
Валентина провожает меня до кривой лестницы. Подошедшая в этот момент соцработница спрашивает ее: «А вы точно в интернат не хотите? Там и тепло, и еда всегда есть. И общение у вас будет! А то сидите тут одна». Валентина улыбается и качает головой: «Дом он все равно дом. Свой. Буду хозяйкой в нем до конца».