выставка графика
В Музее архитектуры имени Щусева открылась выставка рисунков великого архитектурного визионера Якова Чернихова (1889-1951) из собрания его сына Дмитрия. Выставка представляет собрание целиком, что, по мнению ГРИГОРИЯ Ъ-РЕВЗИНА, ценно для его обладателя, но не слишком выигрышно ни для архитектора, ни для музея. Тем более что это первая в истории музея программная выставка копий.
В собрании Дмитрия Яковлевича Чернихова находятся три пласта материалов творчества Якова Чернихова. Во-первых, это орнаментальные композиции, довольно мелкие, размером не более десяти сантиметров, но чрезвычайно сложные и многодельные циркульные виньетки. Их на выставке подавляющее большинство, несколько сотен. Во-вторых, это рабочие записи, своего рода дневники или конспекты учебных курсов. Эти вещи датируются 1920-1930 годами. Далее это четыре серии рисунков — авангардные проекты для книги "Архитектурные фантазии. 101 композиция", "архитектурные сказки", напоминающие эскизы декораций к фильму в жанре фэнтези, пантеоны Великой Отечественной войны и мельницы. Этого, к сожалению, меньше всего, мельниц — полтора десятка, примерно столько же "сказок", пантеонов — меньше десяти и столько же эскизов архитектурных фантазий. Этот пласт представляет Чернихова 30-х годов и военного периода. И, наконец, это большие таблицы шрифтов для его книги "Анализ построения классического шрифта".
Таблицы шрифтов и архитектурные композиции, вошедшие в книгу,— это классика, известная всем: пантеонов у Чернихова много, и в собрании его сына не самые лучшие композиции, возможно, носящие подготовительный характер. "Архитектурные сказки", представляющие, по-видимому, материал для несозданной книги, менее засвечены, но материал это странноватый, с привкусом модерна начала века, и не самого лучшего. С точки зрения человека, погруженного в творчество Чернихова, наибольший интерес представляют его мельницы. Это весьма темпераментные рисунки с натуры, несомненно, мастерские, однако они также скорее носят характер материалов подготовительных. Все же он фантазер и визионер, натура его откровенно сковывает.
Что же касается сотен орнаментальных композиций, то они производят просто страшное впечатление, и лучше это никому не показывать. С маниакальным упорством Чернихов рисовал круги, сначала сдвигая ножку циркуля по диаметрам, а потом вставляя ее в места пересечения получившихся окружностей, и так раз за разом, десятки, сотни, тысячи, миллионы раз. За этим материалом встают дни и годы, проведенные во вращении циркулем, годы сталинского времени, когда этот человек постоянно находился под тенью борьбы с формализмом, и это уже не графика, а графическое сумасшествие.
Вероятно, гений может быть отчасти безумным, а гений графики, несомненно, должен помешаться именно на ней — но это работает тогда, когда рядом с отходами графического производства видны и те шедевры, ради которых это все сделано. Собственно выставка так и составлена — сначала шесть залов этих кругов, кругов, кругов, а потом уже "сказки" и пантеоны. Но, к несчастью, последних в собрании Дмитрия Чернихова немного, всего один маленький проходной зал, который никак не может перевесить шизофренического воздействия первых шести. Если бы здесь появлялся классический Чернихов с его грандиозными архитектурными фантазиями, которые принадлежат к числу главных достижений в этом жанре во всей истории человечества, тогда бы мы понимали, ради чего все это верчение циркулем, но их нет, отчего оно становится бессмысленным и посему еще более безумным. И даже шрифты, немыслимого изящества и благородства буквы, которые являются основой культуры любого графического дизайнера, в этом ряду начинают производить несколько своеобразное впечатление. Ведь страсть людей шизофренического склада к знакам, буквам самим по себе, без смысла — это хорошо известный феномен.
Я понимаю, что обладателю пусть и небольшой, но все же части наследия Якова Чернихова хотелось представить все, что у него есть. Но все же нужно, мне кажется, осуществлять какой-то выбор, чтобы не выставлять собственного отца в столь странном зеркале. Но можно оставить эти сомнения и просто получать удовольствие. Все же Чернихов настолько виртуозный график, что следить за его линией, даже линиями буквы это почти физическое наслаждение, и свою порцию этого на выставке получаешь. Тут, однако, зрителя поджидает еще один сюрприз.
Дело в том, что все выставленные работы — это не подлинники, а копии вещей из собрания Дмитрия Чернихова. Это фантастическое решение. В прошлом году была открыта сенсационная кража в РГАЛИ, где находился основной архив Якова Чернихова: там около тысячи работ были похищены и подменены копиями, некоторые — весьма низкого качества. Конечно, можно понять, что это пугает наследника, но уж не до такой степени, чтобы подозревать, что в Музее архитектуры его вещи стибрят прямо во время выставки. Скорее уж в этом можно было бы усмотреть повод, чтобы не плодить копии работ своего отца, кстати, достаточно дорогостоящие. Право, разумнее было бы издать каталог. В этой замене подлинников копиями проглядывает то ли маниакальная опасливость, отчасти родственная маниакальности графики, то ли, напротив, коммерческий расчет. Ведь в том виде, в котором выставка представлена сейчас, она выглядит как завуалированное предложение о продаже — смотрите, что есть в частном собрании, это все можно купить.
Не менее странно, честно сказать, ведет себя и Музей архитектуры. Наследники гениев — это довольно часто люди с нетривиальными идеями, на то и музей, чтобы это регулировать. Музей все же связан с идеей подлинности, и трудно понять резоны, по которым ему вдруг оказывается нужна эта тщательно сделанная, весьма академичная и даже излишне подробная выставка фейков. Невольно думаешь, что в любом безумии есть нечто заразительное.
Не то чтобы Яков Чернихов что-то теряет от того, что перед нами копии. Нет, его рисунки изначально были рассчитаны на полиграфическое воспроизведение, тиражирование, так что сами они не страдают. Но совершенно непонятно, чего ради идти на выставку, а не посмотреть Чернихова дома в альбоме, тем более что там выбраны лучшие и действительно шедевральные вещи? Получается, исключительно для того, чтобы узнать, какие листы великого мастера находятся в собственности одного из его наследников, а какие — нет. Но, возможно, это какой-то слишком частный повод для выставки в государственном музее.