выставка живопись
В обновленной питерской галерее "А/Я" открылась весьма живописная выставка Сергея Шнурова. Фактически лицо, голос и стержень группы "Ленинград" предстал в новом артистическом качестве. Любовался СЕРГЕЙ Ъ-ПОЛОТОВСКИЙ.
В разноцветных кедах, рубахе навыпуск и со спокойной ухмылкой Сергей Шнуров сказал на открытии буквально два слова. Мол, мысли мои ищите в песнях, а видение — здесь. За него немудреную концепцию изложил рок-критик Артемий Троицкий: куча российских музыкантов балуются живописью, но только у Шнурова есть школа, видна рука мастера. Гребенщиков с Макаревичем уже закончили пробовать себя в живописи, а Шнур, смотрите-ка, начинает. Это верно ровно наполовину.
Сергей Шнуров действительно владеет изобразительным искусством лучше своих коллег по рок-цеху, но он не начинает, а, мягко говоря, продолжает. В голодном начале 1990-х никому не известный участник рок-коллектива "Ухо Ван Гога" зарабатывал тем, что подделывал малых голландцев. Как удалось узнать у самого господина Шнурова, длилось это года три-четыре, платили за это мало: "За одну картину давали долларов двести. Я специализировался на Яне Брейгеле Бархатном".
Еще десять лет назад охальный рок-герой развлекался тем, что копировал маслом картинки из порножурналов. Практически работа с натурщицей. Последний его арт-проект, представленный сейчас в "А/Я", двухлетней давности. В прошлом году куратор Захар Коловский пытался продвинуть шнуровские картины на "Арт-Москву". Высокая отборочная комиссия не взяла. Есть мнение, что вселенская слава художника могла бы перетянуть на себя медийное одеяло.
Работ на выставке меньше десяти, но зато почти все крупняк — здоровенные полотна в золоченых рамах. Есть вещи в увеличенном масштабе: гигантская желтая рубашка D&G на синем фоне или таких же исполинских размеров майка CD с ярким логотипом AC/DC. Это намек на непомерно большое влияние брэндов на жизнь россиян. Вот программная картина "Нефть" — канонический вид Васильевского острова с горящими Ростральными колоннами. Над городом ночь и мусульманский полумесяц с одинокой звездой. Тревожно светятся окна Биржи. Все, можно сказать, залито нефтью. То ли Арабский Восток завоевал цитадель русского европеизма, то ли углеводороды подминают под себя классическую архитектуру Петербурга.
По технике, по стилю что эти ложно многозначительные работы, что приапически конкретный "Акт" суть оголтелый фовизм, буйство аршинного мазка при минимуме основных используемых цветов. Если кто еще не понял, откуда кисти растут, шнуровская "В музее" представляет собой "Музыку" Анри Матисса, взятую под углом, картина в картине,— получилась очень любовная выписанная копия в аксонометрии. Сам Матисс любил ходить по собственным следам и не только копировать удачные полотна, но и помещать их фрагменты в новые картины. Эрмитажная "Музыка" как раз из таких лейтмотивов. Черный прямоугольник с подписью "Sony" или тисненное на белом слово "Эксклюзив" тоже опоздали к раздаче грамот и дипломов. Усугубляет впечатление художественный манифест про торжество "брэндреализма". Мысль о засилье рекламы и забрэндованности современного мышления настолько же верна, насколько тухла.
Однако в искусстве безумно важна интенция. А Шнур, к счастью, ничего такого сказать и не хочет, он вообще очень по-хорошему расслабленный персонаж. Нарисовал и нарисовал. Предложили выставиться — согласился. Попросили написать манифест — сел написал.
Если Шнуров музыкант и рок-н-ролльщик ловко перепевает то, что было до него, создавая новую и очень даже весомую прибавочную стоимость, Шнуров художник и автор огневых колонок такого не делает. Для любителя здесь все слишком профессионально, для контемпорари-арта слишком живописно, для beaux-arts старомодно что ли. Для художественной провокации слишком камерно и уютно.