Постоянные, как и ныне, бандитские вылазки на Северном Кавказе в середине 1920-х годов удалось приостановить разоружением горцев и арестами главарей банд, включая местных советских руководителей. Обозревателю "Власти" Евгению Жирнову удалось найти считавшиеся утраченными воспоминания инициатора этой операции и восстановить ее во всех деталях.
"Высланных нами бандитов вернул к нам обратно"
О полном и безоговорочном разоружении Чечни большевики всерьез задумались в 1921 году, после подавления восстания под руководством шейха Нажмутдина Гоцинского. Ведь против советской власти вместе с ним выступило без малого 10 тыс. бойцов, вооруженных не только винтовками, но и несколькими десятками пулеметов и даже двумя пушками. Однако первые две попытки демилитаризации чеченского населения лишь на короткое время снижали активность банд.
Во время первой, весной 1922 года, штаб Северо-Кавказского военного округа (СКВО) провел зачистку равнинной части Чечни, причем планировалось, что "операция должна вестись самым настоящим образом вплоть до уничтожения непокорных аулов". Но в итоге дело завершилось бомбардировкой и разоружением считанного числа сел, и уже в ноябре того же года ОГПУ было вынуждено констатировать:
"Из всех областей и губерний Северного Кавказа одна лишь Горская республика по-прежнему изобилует многочисленными бандами, что объясняется как воинственностью племен, населяющих территорию республики, так и неумелой политикой местной власти... Антисоветское движение, направленное к срыву продовольственной кампании, наиболее резко выявилось в аулах Горной Чечни. Всего на территории СКВО числится 25 банд численностью в 1225 штыков/сабель при 34-х пулеметах".
О том же писал руководивший в то время Северо-Кавказским крайкомом РКП(б) Анастас Микоян в подлинном варианте мемуаров, которые считались утраченными навсегда:
"В крае все еще было неспокойно. Происходили ограбления поездов, разбойничьи налеты на мирное население аулов и станиц, угон лошадей, скота, грабежи и поджоги, были случаи зверских убийств советских людей, носившие политическую окраску... Несмотря на энергичные меры, принимаемые к пресечению преступной деятельности уцелевших бандитских шаек, вспышки бандитизма продолжались. Наиболее неспокойно было в районе Чечни. В конце 1923 года недалеко от Владикавказа в одной из стычек с бандитами были убиты начальник ГПУ Горской республики Штоба и несколько красноармейцев".
Можно предположить, что ответом на эту вылазку стала следующая зачистка вооруженных аулов, которая проводилась во второй половине декабря 1923 года и принесла на первый взгляд довольно значительные результаты. Красноармейцы захватили около 3 тыс. винтовок, почти 400 револьверов и 68 человек, входивших в бандформирования. Однако, как оказалось, это было каплей в море. В январе 1924 года ОГПУ докладывало руководству страны:
"Вся Чечня и горная часть Дагестана представляют из себя вооруженный лагерь. В остальных районах протекает процесс внутренней организации, руководимый деятелями чеченско-дагестанской контрреволюции Али-Митаевым и Гоцинским и их помощниками — турецкими агентами... Результатом этого явилась демонстрация у станицы Самашкинской одного из отрядов в 140 человек при 4 пулеметах".
А попытка наказать пойманных в ходе зачистки бандитов и вовсе превратилась в фарс.
"Наиболее злостных бандитов,— вспоминал Микоян,— осудили, а довольно большая группа была выслана из края в административном порядке. Однако из-за ведомственной несогласованности Наркомат внутренних дел РСФСР высланных нами бандитов вернул к нам обратно: "Если сами не можете держать у себя этих бандитов, то какая же другая губерния согласится иметь их у себя?!"".
"Вдохновителем нападений был председатель Ингушского ревкома"
После жалоб крайкома в ЦК Политбюро образовало комиссию, члены которой — Рудзутак, Ворошилов, Микоян, Орджоникидзе, Менжинский и Сокольников,— как оказалось, очень по-разному представляли себе, как умиротворить Чечню. Одна часть комиссии выступала за дальнейшее проведение войсковых операций. Другая же настаивала на том, что бандитизм сойдет на нет, если существенно улучшить жизнь горцев. Итогом прений стал компромисс, достигнутый на заседании Политбюро 9 февраля 1924 года. Согласно утвержденному плану, чеченцев решили переселять с гор на равнины, откуда изгоняли казаков, а выращенную ими кукурузу разрешили безо всяких препятствий отправлять на экспорт, что должно было резко улучшить жизнь в Чечне. Одновременно предполагалось "в срочном порядке усилить отпуск медикаментов и средств на организацию борьбы с сифилисом", а также выделить деньги на функционирование национальных школ и курсов подготовки партийных и советских работников.
Политбюро также решило "запретить НКВД без согласия с Краевыми органами возвращать на Сев. Кавказ административно высланных" и "провести изъятие оружия у населения в районах с наиболее развитым бандитизмом". Но сторонники жесткой линии остались недовольны. Ведь оружие было практически у всего горского населения Северного Кавказа, а ограниченные зачистки, как показал опыт, не давали практически никакого результата.
Вскоре стало очевидным, что результат либерализации оказался не совсем тем, на который рассчитывали в Политбюро. Улучшение экономической ситуации привело к тому, что политический бандитизм сменился экономическим: стало гораздо больше грабежей и похищений скота, домашней утвари и людей. В 1924 году в сводке ОГПУ говорилось:
"В ночь с 29 на 30 сентября отряд ингушей в количестве 250-300 вооруженных всадников (три крупных рода) совершил нападение на ряд селений Хевсуретии (Грузия). В с. Агнони после 4-часовой перестрелки ингуши забрали весь скот и 22 человека пленных. В с. Ахиели совершенно разграблено 23 дома и забрано 1500 голов мелкого, 1000 крупного скота и до 30 лошадей. Отобрано 57 винтовок и 18 револьверов. У нападающих имелось три пулемета. При отступлении ингуши уничтожали все, что не смогли увезти с собой, вплоть до скирд хлеба. Убытки, нанесенные набегом, исчисляются до 1 млн руб. Хевсуры стянули со всех селений вооруженные силы и заявили грузинскому правительству, что, если награбленное не будет им возвращено, они выступят войной против ингушей. (В настоящее время вопрос разрешается комиссией из представителей Грузии и Ингушетии.)... По некоторым данным, вдохновителями нападений ингушей на хевсур были председатель Ингушского ревкома и ряд других ответственных работников Ингушетии... В пограничной чечено-дагестанской полосе у жителей одного из дагестанских селений чеченцами угнано 80 голов скота. Дагестанцы, в свою очередь, угнали 70 голов, на каковой почве между дагестанцами и чеченцами произошла перестрелка".
А успехи в операциях против банд давались ценой значительных потерь.
"В 1924 году,— вспоминал Микоян,— бандитские налеты значительно сократились, но все же их было совершено более шестисот, и это всех нас тревожило. В этом же году в крае удалось ликвидировать еще около двадцати банд... В целом эта операция обошлась нам очень дорого. В вооруженных стычках с бандитами мы потеряли свыше 300 красноармейцев, работников ГПУ и местных жителей. Однако в крае еще продолжали орудовать остатки разгромленных банд, сохранилось немало вооруженных бандитов-одиночек, а главное — было установлено, что население Чечни скрывает много оружия. Это оружие надо было во что бы то ни стало и как можно скорее изъять".
"Были взяты заложники из числа почетных стариков"
Весной 1925 года в Москве Микоян попытался договориться о проведении массового изъятия оружия в Чечне с Дзержинским. Железный Феликс был полностью согласен, поскольку, по данным ОГПУ, зарубежные недруги СССР собирались организовать бандитские нападения на железную дорогу в Чечне, чтобы затруднить перевозку нефти с Кавказа в центр страны. Однако стать инициатором новой зачистки Дзержинский отказался. Как вспоминал Микоян, глава ОГПУ сказал: "Меня могут и не поддержать. Скажут, что я, как чекист, преувеличиваю. Лучше, если вопрос поставит ваш край".
"Согласившись,— писал Микоян,— я обещал, не откладывая, поднять этот вопрос в ЦК. Зашел к Сталину, рассказал ему о необходимости изъять оружие у чеченцев и что крайком готов провести эту операцию организованно и без особых осложнений... Подумав, Сталин согласился с нами, и вопрос этот в ЦК был решен положительно".
Вернувшись в Ростов, Микоян вызвал к себе командующего войсками СКВО Иеронима Уборевича и полномочного представителя ОГПУ Ефима Евдокимова. Решали один вопрос: как ввести в Чечню большую массу войск тихо и без стрельбы. Решение нашел хитроумный Микоян.
"Для этого,— вспоминал он,— решили провести в Чечне маневры частей Красной Армии. Организовать их празднично и ярко. Привлечь группы самодеятельности, большие оркестры, провести театрализованные представления, концерты, встречи, организовать братание красноармейцев и населения и, опираясь на местную молодежь и комсомольцев, продвигаться вглубь Чечни, охватив все ее районы... Помимо главной задачи — изъятия оружия — было решено в ходе операции выполнить и другую, частную, но весьма важную задачу — задержать Гоцинского. Организация поимки этого главаря бандитов возлагалась на Евдокимова".
Перед началом операции все ее руководители поехали в Сочи, где отдыхал Сталин, чтобы "рассказать ему о плане операции и получить какие-либо советы". Микоян не упоминает о том, кто именно придумал сделать так, будто партийные органы в данном случае ни при чем, а инициатива исходит от ОГПУ и военных. Но в Сочи было решено, что Микоян в Чечню не поедет, а будет находиться в Пятигорске, чтобы в случае осложнений в качестве якобы нейтральной стороны разбираться в спорах чеченских руководящих нацкадров и руководителей зачистки.
Границу Чечни и Грузии заранее перекрыли оперативники и части ОГПУ, отрезав бандам пути к отступлению. А для участия в "маневрах" выделили тысячи солдат, две с половиной сотни пулеметов, артиллерию, восемь самолетов и бронепоезд. Так что, казалось бы, все было приготовлено для быстрой демилитаризации Чечни. Однако легкой прогулки не получилось. Ввод войск начался 23 августа 1925 года, а три дня спустя началось разоружение. Вот только бандиты и их главари еще 12 августа получили подробный план операции от своих соратников в руководстве Чечни и потому были готовы к упорной обороне. Зампред Реввоенсовета СССР Иосиф Уншлихт докладывал в Политбюро:
"Отряд Апанасенко при своем продвижении из района Грозный встречал весьма различные отношения со стороны местного населения. С одной стороны, все способные носить оружие уходили в горы, оставляя в селении только стариков, женщин и детей. С другой стороны, были случаи встречи хлебом-солью, а в некоторых аулах отряд встречал глухое сопротивление, препятствующее операции по разоружению, почему приходилось прибегать к артиллерийскому обстрелу и к бомбометанию с самолетов. Наибольшее упорство было проявлено Зумсоевским Обществом. Добившись известного перелома боевыми действиями, Командование округа предъявило требование о сдаче Гоцинского в определенный срок, при этом были взяты заложники из числа почетных стариков. Такое требование о сдаче Гоцинского в определенный срок не было удовлетворено, почему пришлось прибегнуть к усиленным репрессиям — обстрелу артиллерийским огнем и бомбометанию с воздуха (за два дня брошено 22 пуда бомб). Только после всего этого Гоцинский 5 сентября был выдан.
В наиболее трудных условиях по разоружению, судя по сводкам, находится 3-й район, в котором действует Владикавказский отряд под начальством тов. Буриченкова... Район этот характеризуется полным отсутствием Советской власти, служит базой налетов в сторону Грузии... по характеру местности труднодоступен и представляет большие затруднения для войск... Почти всюду красноармейские части встречали сопротивление жителей: при разоружении аула Н. Кий часть, производившая разоружение, была обстреляна с окрестных гор, в районе Кереты был окружен наш отряд, который был выручен подоспевшим взводом кавалерии. Начальнику окруженного отряда с красноармейцами пришлось отстреливаться и силой пробиваться на присоединение к своим. При разоружении везде приходилось прибегать к огню, вследствие трудных местных условий от орудий пришлось отказаться. И здесь пришлось применять бомбометание с самолетов. Отряду при его действии оказывала поддержку группа, действующая в первом районе. Этому отряду также помогал тов. Апанасенко. В результате совместных действий южная часть этого района может считаться разоруженной, в остальной части операция продолжается. Бандит Шипшев, опирающийся на 3-й и 1-й районы, еще до сих пор не изъят.
Район, где действует наша 4-я группа войск под командой комполка 66 тов. Король, является базой налетного чеченского бандитизма в сторону pp. Терека и Сунжа, также базой бандита Шипшева... Тут операции начались с разоружения аулов Ачхой-Мартан, Шалажи и Мереджой-Берем. Операции по разоружению Ачхой-Мартан и Мереджой-Берем проходили при огневом нажиме, как пулеметном, так и артиллерийском. Разоружение тут в главных чертах закончено".
Одновременно Евдокимов и его люди выявили всех членов Чеченского ревкома, связанных с бандитами и даже руководивших бандами, и запросили в Москве разрешение на их арест.
"Чечня может быть снова наводнена оружием"
К 9 сентября разоружение Чечни было завершено. Было сдано и изъято более 21 тыс. винтовок и 3 тыс. револьверов. Однако самым ценным трофеем был шейх Гоцинский. Человек, которого так долго не могли поймать, оказался совсем не таким богатырем, каким его представляли в Москве и Ростове. Микоян вспоминал:
"Евдокимов рассказывал потом, как выглядел Гоцинский, подчеркнув, что он был невероятно грузным стариком, чеченцы говорили ему, что Гоцинский съедал за один присест чуть ли не целого барана. Конечно, это было преувеличением, но довольно близким к истине. Во всяком случае, Гоцинскому было трудно передвигаться. Понадобилось два красноармейца, чтобы поддерживать его под руки".
Вскоре Гоцинского расстреляли. ЦИК СССР наградил Уборевича золотым оружием, получили награды и остальные участвовавшие в операции командиры. И все же Северо-Кавказский крайком не был удовлетворен результатами и настаивал на проведении зачистки в остальных горских автономиях. Но армейское руководство возражало. Уншлихт докладывал в ЦК:
"Основываясь на мнении местных работников, что без разоружения прилегающих к Чечне районов Ингушетии и Дагестана Чечня может быть снова наводнена оружием и что там может вновь развиться бандитизм, ОГПУ считает необходимым произвести также разоружение Ингушетии и Дагестана.
Реввоенсовет СССР, признавая разоружение районов Ингушетии и Дагестана необходимым, в то же время не находит возможным произвести таковое разоружение при помощи войсковых частей по следующим причинам:
1. В настоящее время уже начинается демобилизация контингента 1902 г., для чего части должны вернуться к местам своих постоянных стоянок. После же увольнения 1902 г. войсковые части будут в значительной мере ослаблены и выделить достаточные силы для широкой операции будут не в состоянии.
2. Для производства разоружения прилегающих к Чечне районов Ингушетии и Дагестана потребуется количество войск значительно большее, чем участвовало при разоружении Чечни (более широкий район и более труднодоступная местность). Выделить же для этой операции достаточное количество войск не представится возможным в связи с указанной выше демобилизацией контингента 1902 г.
3. По характеру местности Ингушетия и западная часть Дагестана для действия войск представит еще большие затруднения, чем Чечня, что в связи с наступающей осенью затянет разоружение этих районов на продолжительное время. Недостаточное же количество войск, могущее быть выделенным округом, еще более удлинит продолжительность этой операции.
Помимо всего этого ведение длительной операции в Чечне и Дагестане потребует значительных денежных средств, которых у Военведа нет, и, следовательно, об отпуске таковых придется ходатайствовать перед Правительством.
В виду изложенного Реввоенсовет СССР полагает наиболее целесообразным от широкой операции отказаться и возложить разоружение Ингушетии и Дагестана на местные власти соответствующих районов при содействии войск ОГПУ и милиции, но без участия полевых войск".
Однако Политбюро снова встало на сторону крайкома. Уже 17 сентября операцию по разоружению распространили на Ингушетию, а заодно поручили всесоюзному старосте Михаилу Калинину вызвать в Москву запятнавших себя связями с бандитами чеченских руководителей "и принять соответствующие меры". Неделю спустя их решили арестовать. А вскоре разоружать начали и Северную Осетию. Казалось бы, население должно было успокоиться и строить планы на новую жизнь без банд и бандитизма, но, к примеру, в Грозном царили иные настроения: "Разоружение Чечни и изъятие бандэлемента рабочие встретили радостно, но большинство высказывались в резкой форме, говоря, что все чеченцы — бандиты и их надо поголовно уничтожать".
Тем временем в Чечне началось то, чего большевистские руководители никак не ожидали. По всей автономии чеченская молодежь начала массово вступать в комсомол. Сначала это сочли едва ли не главным итогом зачистки. Полной и окончательной победой советской власти в Чечне. Но потом оказалось, что новые активисты всего лишь хотели получить разрешение на ношение оружия, которое коммунистам и комсомольцам до операции действительно выдавали для самозащиты от бандитов.
Но главная беда была в том, что кавказская осень вступала в свои права, проводить операцию в дагестанских горах было уже бессмысленно. И это, собственно, поставило крест на всех успехах разоружения 1925 года. За Дагестан, где оружия оказалось куда больше, чем в Чечне, взялись только летом 1926 года. За это время немалое число стволов успело перекочевать в Чечню и сопредельные районы, но до поры до времени там побаивались повторения массовой зачистки со стрельбой и бомбометанием.
Командование СКВО гордо докладывало: "Выкачка оружия завершена успешно, угроза Советской власти со стороны местных контрреволюционеров ликвидирована, обезврежен мюридизм и скомпрометирована база мусульманского духовенства". А уже в ноябре 1929 года новое командование Северо-Кавказского округа рапортовало совсем по-иному: "В Чечне, как и в Карачае, мы имеем не отдельные бандитские, контрреволюционные выступления, а прямое восстание целых районов (Галанчож), в котором почти все население принимает участие в вооруженном выступлении".
Впрочем, сегодня такие методы борьбы с бандитизмом наверняка принесли бы еще более плачевные результаты, ведь для того, чтобы разоружить Северный Кавказ, пришлось бы зачищать всю страну.
При содействии издательства ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" представляет серию исторических материалов в рубрике АРХИВ