В немного неуклюжем заглавии автобиографического сборника "Следы на мне" Евгения Гришковца слышится ирония над пафосными выражениями вроде "он оставил свой след в искусстве". Роль людей, о которых идет здесь речь, вполне конкретна: они повлияли на жизнь автора. Причем некоторым для этого было достаточно произнести лишь одну фразу вроде лозунга всех антиперфекционистов "Лучше, чем как надо, не надо". Любимые родители, ненавистные преподаватели, закадычные друзья и шумные соседи, о которых можно только нецензурно,— всем им Евгений Гришковец посвящает по небольшому рассказу. Как всегда, он заводит разговор доверительный, но в то же время ужасно лукавый.
Предыдущими книгами, "Рубашка" и "Планка", Евгений Гришковец не просто расширял аудиторию с театрального зала до стадиона (а тираж новой книги — примерно с "Лужники"), но как будто и оставил заявку на статус серьезного прозаика. Однако в новой книге, увлекшись сентиментальными воспоминаниями, он опять забросил работу над стилем: "В туалетах института культуры стояла такая вонь, которая заставляла задуматься", "В конце мероприятия за пианино села, а пианино было в аудитории, и спела красивую, громкую опереточную арию на немецком языке высокая, некрасивая девушка в очках, белой рубашке и серых брюках". Наверное, в театральном исполнении все это сошло бы и так.
Если все же попытаться представить себя не дома, за книжкой, а в театральном кресле — можно попробовать разгадать предлагаемые автором этические загадки. Декан Данков, между прочим, реальный человек, названный настоящим именем, обзывает студенток "доярками", врывается в общежитие к прогульщикам и не покупает новой одежды — за это мы проклянем не только его, но и всю историческую грамматику, которую он преподавал. Изучение мертвого языка как нельзя больше подходит для образа нового "человека в футляре". Впрочем, о юморе чеховского уровня речь не идет. В соседнем рассказе — бельгийские воспоминания: там даже крестьяне говорят по-французски, и винные возлияния у них культурные, и вилку с ножом всегда правильно держат. Можно было бы углядеть в книге излюбленную русскую дилемму: как сделать, чтобы и с науками "не париться", и чтобы бельгийцам нос утереть. Но, опять же, истории Гришковца ничего такого не подразумевают. Иначе нарушится "магический круг" задушевности.
Преподы, соседи, афористичные пьяницы — все они "оставили следы" именно на Евгении Гришковце, тогда еще жителе города Кемерово. Но почему такой эффект узнавания? Автор, будучи человеком уникальным и неповторимым, тем не менее представил нам образчик стандартизованной судьбы. Есть такое чудо полиграфии — готовый дневниковый альбом с хронологическим подстрочником, куда надо подставлять даты и вклеивать собственные фотографии. Обычно такие делаются для новорожденных. А вот о тех же "новорожденных", когда им стукнет лет эдак 40, никто не позаботился. "Следы на мне" как раз и есть подходящее продолжение подобных альбомов. Только вместо того, чтобы фотографии клеить, вы можете с полным правом отрываться от книги и рассказывать свои истории. Причем не бойтесь штампов и банальщины, ведь все это предусматривает и трафаретный текст.
Евгений Гришковец. Следы на мне. М.: Махаон, 2007