ДЕД

— Ну, я им сейчас про-демон-c... продемонстри... продремонстриую...— Федор захлебывается водой, потому что никак не может во время купания закрыть рот. Ему настолько нравится купаться, что во время занятий у него широченная улыбка, в которую, естественно, попадает вода. Но он уже посинел — верхняя губа отчетливого голубого цвета выдает, что он отчаянно замерз. Выходить не хочет. Несмотря на то что на руках у него еще надувные подушки, ногами он уже работает правильно, хотя и несколько отчаянно. Лучше всего у него получается на спине, хотя вода тоже заливает самое большое отверстие — его широченный рот.

— Ну, я им сейчас про-демон-с... продемонстри... продремонстриую,— кричит он. Кому, Федор, ты продремонстриуешь и что? Как ты умеешь плавать — вот этим набежавшим деревенским мальчишкам? Но они старше и плавают гораздо лучше. Более того, им абсолютно наплевать, как ты умеешь плавать. И вообще — что ты существуешь. У Федора проявляется сильнейшая жажда общения и стремления чего-то кому-то доказать и показать. Воспитываемый в системе "лучше уметь, чем иметь", он тем не менее может в какой то момент спутать и то, и это, и начать хвастаться, что у него хорошая коллекция машинок (еще бы — всей семьей собираем, в то время как сам Федор ее планомерно уничтожает. То есть они сами разрушаются в процессе эксплуатации. Я лично думал, что с возрастом процент уничтоженных машин уменьшится. Но пока — ничего подобного. Уже две квартиры смахивают на кладбища автомобилей. Поэтому машины 1:18 фирмы Burago — любимой фирмы Джереми Кларксона — ему покупают, но в шаловливые ручки не дают). Или попытается показать кому-то, как он умеет то или се. Он жаждет признания. По сути, это вовсе неплохо: из людей, которые пытаются что-то кому-то доказать, рождаются отличные рок-музыканты, актеры, ученые. Или неудачники по жизни, которые так никому ничего и не докажут.

Или получается как у Марка Болана — жить быстро, но коротко. А все потому, что хочется из кожи вылезти — взобраться повыше, а я сейчас песенку спою.

Главное — вовремя понять, что никому ни до кого дела никакого нет и, стало быть, доказывать надо самому себе, а не очередной группке деревенских остолопов. И что на самом деле тщеславие снедает людей всю жизнь, только одни признаются в этом, а другие нет. Поэтому, конечно, я расстраиваюсь, когда он силится привлечь чье-то внимание. И потому что это внимание так и не будет привлечено, а стало быть, все впустую, и вследствие того, что я примерно понимаю, как будет больно понять, что, по сути, никто никому нигде не нужен. И в полном соответствии с общинными и посконными, а также домоткаными традициями разве что семья более-менее спасает человека от жизни в боли и страхе. Да и то не всегда. Он все это будет понимать сам. А без боли тут не обойтись. Но, как продолжает твердить его бабушка,— "развития без боли не бывает". Вот уж не знаю, не знаю. Пытаюсь вспомнить собственную боль развития и не могу вспомнить. Ну, разве что до того, как появился постоянный сексуальный партнер, было как-то грустно в школе. Ну, бабушка-то помнит этот момент.

А еще я заметил, что Федор хочет высказаться. В любой компании — за столом там, скажем. У него есть небольшая история, и он хочет ее рассказать. Обычно взрослые его не слушают, но он пытается. Мне грустно и по этому поводу. Потому что мне кажется, что меня тоже никто не слушает. Или что кто-нибудь всегда рассказывает интересней историю и его не перебивают. Вот сидишь за столом с А. А. Кабаковым, или там с Н. В. Фоменко, или даже с А. В. Васильевым — они болтают всякую хрень, и их слушают. Хочешь высказать какую-то умную или даже дико остроумную мысль — никто не слышит и не замечает. И все продолжают болтать между собой. К тому же меня и Федора перебивают. Всегда.

Тогда я понял, что в последнее время он громко разговаривает. Я даже проверял ему слух, думал, что он стал слышать хуже и поэтому стал громче разговаривать. Нет — нормальный слух у него, никаких отклонений. И недавно понял — он громко разговаривает, потому что его никто не слушает из взрослых. И наверняка у него нет возможности высказаться в собственном доме, с мамой и папой. Ну не обращают они внимания на то, что ребенок имеет свою историю рассказать и жаждет, между прочим, признания. И он повышает голос. Когда они были маленькие, мы их, между прочим, слушали, и им не надо было натруживать голосовые связки, чтобы быть услышанными собственными родителями. Почему же новое поколение родителей настолько невнимательно? Было бы понятно, если бы делом занимались. А в Encounter играть — много ума не надо. Ты вон пойди в армии послужи, а потом корми еще всю семью.

Так что, как говорит одна русская типа актриса,— "Всемнизачот".