С огромным пламенным ответом

3 сентября президент России Владимир Путин в конце своего четырехдневного турне по Китаю дал обширную пресс-конференцию, на которой его спросили, считай что, обо всем. А специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников даже поинтересовался, что думает президент насчет того, что немецкий канцлер назвал его «возможно, самым серьезным военным преступником нашего времени».

Пресс-конференция не начиналась долго. По графику мы должны были быть уж во Владивостоке. Но мы были в Пекине, и тут опять шли одна за другой двусторонние встречи: с президентом Республики Конго, с президентом Лаоса... Лично у меня было опасение, что в ночи, как обычно и как вчера, нагрянет президент Белоруссии Александр Лукашенко... Что ж, к тому, что он к тебе приедет, нужно быть готовым всегда.

Но все-таки в какой-то момент, когда уже совсем стемнело, позвали на лужайку перед резиденцией, где такая же пресс-конференция была два года назад.

Тогда тоже все произошло не сразу, и свет, который выставили днем, вечером никуда не годился. Я слишком хорошо помню общие страдания по этому поводу, чтобы и сейчас не упомянуть про них. Телекорреспонденты теперь вспоминали, что тогда, чтоб стало всем светлее, на всякий случай включили едва ли не аварийное освещение самой резиденции, так оно било по глазам (Владимиру Путину в спину) и с такой силой, что хотелось пригнуться.

На этот раз иллюзий, что начнется засветло, не было с самого начала, так что сразу стали готовиться к ночевке.

Журналисты с 11 утра ждали в зале, где не баловали едой (ее просто не было), но все время были по крайней мере чай, кофе и крохотные, словно в насмешку над человеческим достоинством, десертики, которые, признаться, и на зуб не положить. Ну ладно, не очень-то и хотелось. В резиденции и в этом смысле ничего не изменилось за два года, но это, как и любая китайская стабильность, указывает на движение в верном направлении. В этот вечер мы двигались к пресс-конференции, которая началась около шести часов вечера по местному времени.

Но даже и когда мы разместились на лужайке, то простояли еще больше часа. Президент России, кажется, беседовал по телефону, это не точно. Но точно не разговаривал. Так долго не разговаривают, а беседуют.

Из чиновников на лужайку вышел, как и два года назад, один лишь замглавы президентской администрации Максим Орешкин (чистое природное любопытство), да попозже к нему присоединился посол России в Китае Игорь Моргулов.

Ожидание разнообразили редкие нештатные события. Так, не на кого-нибудь, а ровно на двух китайских охранников (чуть не единственных китайцев, мне кажется, на всю резиденцию в этот момент) попало с неба от птичек, причем от души. Охранники (им и охранять-то тут было некого: кого надо охраняли те, кто надо) совершенно не поняли, что произошло, послали за салфетками, и пока кто-то бегал, оператор трансляции, русский парень, которому к такому не привыкать и для которого все эти птицы свои просто в доску, объяснял китайцам доходчивыми жестами, откуда прилетело и что именно, собственно говоря, у них теперь на плечах и в волосах. Нет, сухие салфетки не спасали. Влажные тем более.

Пока стояли, журналисты немножко толкались, как всегда, в поисках достойного места под прожектором и обсуждали, что умели.

Так, произвела впечатление тема долголетия, которую, говорят, поднял в разговоре с Владимиром Путиным председатель КНР Си Цзиньпин. Да не долголетия, а бессмертия. Поскольку работоспособность российского президента вызывает к жизни много всяких идей, то было что предположить, и все такое смелое... Впрочем, Си Цзиньпин, говорят, рассказывал прежде всего о замене органов, которые уже в этом веке будут носить настолько плановый характер, что и правда перестанешь замечать, как летят годы, ибо тебе будет, честно говоря, все равно.

Наконец Владимир Путин вышел на лужайку и начал отвечать на вопросы.

Лана Самсония из «Интерфакса» интересовалась «Силой Сибири-2». Корреспонденты информагентств два последних дня в Китае атаковали членов российской делегации, чтобы выяснить хоть какие-то подробности, а тут можно было спросить наконец у целого президента.

— Это работа,— рассказывал Владимир Путин,— которая действительно проводилась давно... Существовало несколько маршрутов, они имеют плюсы, минусы. Переговоры шли долго, не один год. Но мы же с вами знаем, это известный факт, мировая экономика — даже несмотря на то, что во многих странах мы наблюдаем рецессию, например в ведущих экономиках еврозоны,— тем не менее мировая экономика-то развивается, особенно в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Потребности в энергоресурсах растут... в том числе и в китайской экономике, которая продолжает оставаться одним из локомотивов мировой экономики.

Он защищал китайскую экономику:

— Пять с лишним процентов рост — ведь этот рост идет от базы! Некоторые говорят: а вот у них (в Китае.— А. К.) снизились темпы роста ВВП! Да, снизились, но база-то наросла за это время, и те пять с лишним процентов, которые сегодня мы наблюдаем, это другие уже пять с лишним процентов, чем 10–15 лет назад! К чему это ведет? Ведет к увеличению потребности в энергоресурсах.

На самом деле тема интересовала Владимира Путина.

— Вот наконец нашли консенсус переговаривающиеся стороны,— пожал он плечами.— Знаете, здесь нет никакой благотворительности ни с одной, ни с другой стороны. Это взаимовыгодные договоренности! Они реализуются на рыночных принципах, исходя из рыночных принципов, складывающихся именно в этом регионе. И, кстати, цена тоже на этот продукт формулируется не исходя из сегодняшних цен, а по формуле определенной, а носит эта формула чисто объективный характер — и рыночный.

Принципиальный вопрос, как известно,— цена на российский газ для Китая.

— Конечно, это (наличие трубопровода.— А. К.) будет создавать конкурентные преимущества для наших китайских друзей, потому что, повторяю, они будут получать продукт по взвешенным рыночным ценам, не по каким-то завышенным, как это сейчас мы видим в той же еврозоне. И, что самое главное, это стабильная поставка, надежная поставка.

Из этих слов, тщательно, между прочим, подобранных, при желании можно было сделать вывод о том, что цена на газ для Китая будет все-таки ниже, чем для Европы.

— Все удовлетворены,— повторил господин Путин,— все довольны этим результатом. Честно говоря, и я тоже. Все-таки «Газпром» — одна из наших ведущих компаний, у нее появляются, расширяются новые рынки. (Да, по ходу дела публично поддержал «Газпром», это не будет лишним.— А. К.) Через Монголию у нас будет 50 миллиардов (кубометров газа.— А. К.). То, что сейчас есть — 38 миллиардов, и потом еще пара маршрутов, но которые тоже будут увеличиваться. В целом получится свыше 100 миллиардов кубических метров газа.

Ну что ж, окончательная цифра должна была, быть может, даже потрясти воображение.

Владимира Путина задели вопросы корреспондента Life.ru Александра Юнашева:

— Когда сейчас обсуждают усилия России и США по мирному урегулированию на Украине, все чаще звучит формула «гарантии безопасности в обмен на территории». А это соответствует тому, о чем вы говорили с Трампом на Аляске? И что означают ваши слова, когда вы говорили, что Россия готова присоединиться к выработке этих гарантий? Кто вообще должен быть гарантом, на ваш взгляд? И, если позволите, про Зеленского: а есть ли сейчас смысл с ним встречаться — в нынешних условиях?

— Гарантии безопасности — это естественно, я часто об этом говорю,— пояснял российский президент.— Мы исходим из того, что любая страна должна иметь эти гарантии, систему безопасности, и Украина в том числе. Но это не связано с какими-то обменами, тем более с обменами территорий.

Мы вообще, честно говоря,— я хочу это подчеркнуть,— мы же боремся не столько за территории (да неужели? А со стороны кажется, что и за них тоже.— А. К.), сколько за права человека и за право людей, которые проживают на этих территориях, говорить на собственном языке, жить в рамках своей культуры и в рамках традиций, которые переданы от прежних поколений — от их отцов, от дедов и так далее.

Кроме того, Владимир Путин объяснил западным коллегам, что такое демократия:

— И если эти люди в ходе избирательных демократических процедур, в том числе в ходе референдумов, высказались за то, чтобы быть в составе Российской Федерации, надо это мнение уважать. Это и есть демократия — хочу напомнить тем, кто про это забывает. И, кроме всего прочего, это полностью соответствует международному праву: хочу напомнить о первых статьях Устава Организации Объединенных Наций, где прямо написано о праве наций на самоопределение.

Традиционно приходится напомнить, что есть и статья о территориальной целостности.

— Но мы,— уточнил российский президент,— не связываем одно с другим: территории и гарантии безопасности. Конечно, можно сказать, что это близкие темы, но мы напрямую это не связываем. Так вопрос в ходе дискуссии в Анкоридже и не ставился.

Анкоридж на глазах становится особым местом силы: кто там что и как говорил, то, значит, и верно; то и имеет несокрушимый магический смысл.

Кроме того, Владимир Путин предлагает Владимиру Зеленскому для встречи Москву.

То есть не отказывается, хоть и не видит смысла. Есть уверенность, что тот не поедет (и в этот раз быстро отказался).

А если согласится?

Тем временем президент России рассуждал о полномочиях господина Зеленского и о том, что даже если будут выборы и Владимир Зеленский их выиграет, «надо потом после этого получить соответствующее заключение конституционного суда — так в основном законе прописано». «А как получить заключение конституционного суда, если после того, как власти потребовали от этого конституционного суда Украины подтвердить пролонгацию полномочий президента, а тот фактически отказался это сделать,— знаете, что сделали на Украине? Смешно, но факт: охрана перестала пускать председателя конституционного суда на его рабочее место. Все, вот кино закончилось! — развел руками президент России.— Но не совсем, потому что он, насколько мне известно, не знаю, сейчас где он находится, но одно время он выехал за границу. Однако за последние годы истекли полномочия некоторых членов конституционного суда! У него нет кворума для принятия решений! Поэтому это путь в никуда».

Но все-таки встреча может быть, ибо обещал президенту США Дональду Трампу:

— Можно — я никогда не отказывался от этого, если эта встреча хорошо подготовлена и будет вести к каким-то позитивным возможным результатам. Кстати говоря, Дональд попросил меня, если возможно, провести такую встречу. Я сказал: да, это возможно. В конце концов, если Зеленский готов, пусть приезжает в Москву — такая встреча состоится.

Я задал вопрос еще на одну вечную тему:

— Считаете ли вы, что многополярный мир, о необходимости которого вы говорили в той самой мюнхенской речи в 2007 году и новыми полюсами которого, видимо, являются Россия, Индия, Китай, уже наконец создан? Или есть к чему стремиться?

И у меня был еще один сиюминутный вопрос:

— Несколько часов назад немецкий канцлер, господин Мерц, назвал вас, возможно, самым серьезным военным преступником нашего времени. Что вы об этом думаете?

— Когда? — со странной озабоченностью, которой я сначала не понял, переспросил президент России.

Как будто от этого зависело слишком многое.

— Буквально пару часов назад,— уточнил я.

— Понятно,— кивнул Владимир Путин.

Итак, по первому вопросу:

— Сложился или не сложился многополярный мир... В целом его контуры, конечно, сложились.

Ого, на этом даже можно было поставить точку. Это был ответ. То есть Владимир Путин и в самом деле считал, что по крайней мере программу-минимум, которую он задал в том числе и самому себе в 2007 году, он выполнил в 2025-м.

— Но при этом я бы не стал говорить о каких-то доминантах в этом многополярном мире,— добавил он.— Ведь мы когда говорим о многополярности, это не значит, что должны появиться какие-то новые гегемоны. Так вопросы никто не ставит: ни в рамках ШОС, ни в рамках БРИКС. Все участники международного общения должны иметь равные права и все с точки зрения международного права должны находиться в одинаковом положении. Да, конечно, есть экономические гиганты, такие как Индия Китай. Кстати говоря, и наша с вами страна входит в четверку крупнейших стран мира по паритету покупательной способности. Это все реалии сегодняшнего дня. Это же не наши расчеты — это расчеты международных организаций. Но это не значит, что кто-то должен доминировать в политической или в какой-то другой сфере, в том числе в сфере безопасности.

Впрочем, сейчас дело было не в доминировании. Владимир Путин утверждал, что в мире больше нет одного центра принятия решений. А не из-за того ли, что так было, как он считал, до 2022 года, началась СВО на Украине?

Так что это было в каком-то смысле историческое утверждение.

— Что касается высказываний, о которых вы сейчас сказали...— продолжил президент,— мне Песков (пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.— А. К.) тоже об этом сказал буквально несколько минут назад... Что я по этому поводу думаю?

А, стало понятно, почему господин Путин уточнял, когда именно Фридрих Мерц назвал его, возможно, самым серьезным военным преступником нашего времени. Он, видимо, хотел понять, то ли это утверждение, про которое ему и сказал пресс-секретарь, или нет. Ведь, может, было еще какое-то: немецкий канцлер что-то много их позволяет себе в последнее время.

Очевидно, выяснилось, что именно то.

Да и трудно было не обратить на него внимание.

— Я думаю,— наконец произнес Владимир Путин,— что это неудачная попытка снять с себя — не с себя лично, а со своей страны, вообще с «коллективного Запада» — снять с себя ответственность за ту трагедию, которая происходит сейчас на Украине.

Он разъяснил, и не в первый раз, но, без сомнения, первый раз в контексте обвинений:

— Что имею в виду? Напомню, говорил уже неоднократно: в 2014 году министры трех европейских стран приехали в Киев и поставили свои подписи под документом, который, по сути, являлся соглашением между действующей властью, между президентом Януковичем тогда и оппозицией. И в соответствии с этой договоренностью все спорные вопросы политического характера должны были бы решаться в конституционном поле — мирным путем, правовым путем.

Дальше следовал государственный переворот.

— Кровавый и жестокий,— подчеркнул российский президент.— Никто из этих гарантов пальцем не пошевелил, чтобы вернуть ситуацию в правовое поле! Вот с этого и начался конфликт, потому что сразу после этого начались события и в Крыму, сразу после этого киевский режим предпринял боевые действия с использованием бронетехники и авиации против мирного населения тех регионов Украины, которые с этим госпереворотом не согласились. А потом пустили под откос все наши попытки решить эту проблему мирными средствами и фактически публично отказались от исполнения Минских соглашений!

То есть Владимир Путин хотел сказать, что это они военные преступники, а не он.

— Так кто виноват в той трагедии, которая происходит? — переспросил президент России.— Те, кто довел до этой ситуации, напрочь игнорируя интересы России в сфере ее безопасности! Если кто-то считает, что можно так наплевательски относиться к народу нашей страны, тот должен знать, что мы таких вещей, когда Россия безвольно смотрит на происходящие вокруг нее события и никак не реагирует,— таких вещей мы никогда допускать не будем.

Он, кажется, хотел еще что-то добавить, но, может, забыл что, и это не давало ему покоя. И хотя журналисты атаковали его вопросами со всех сторон и вокруг стоял не гул даже, а крик, причем кричавшие старались передать в одном слове смысл своего вопроса — «О перевороте!..», «О переговорах!..», «О культуре!..» — Владимир Путин даже переспросил:

— Ну это все?..

То есть удовлетворил ли этот ответ.

Вполне. Все, как говорится, предельно ясно.

Телеведущая Ольга Скабеева с особой, доверительной, теплой даже интонацией спросила президента, словно вызывая его на откровенность:

— Владимир Владимирович, есть шанс, что СВО закончится в ближайшее время? Как вы это ощущаете, чувствуете: идем ли к завершению?..

— Мы еще в 2022 году предлагали украинским властям с уважением отнестись к выбору тех людей, которые проживают на юго-востоке Украины, вывести оттуда свои войска и закончить этот конфликт немедленно. И должен сказать, что в целом это не вызывало полного отторжения.

И минские договоренности подтверждают это, да: никакого отторжения, не то что полного.

— Но после того,— добавил Владимир Путин,— как мы по настоятельным призывам наших западноевропейских коллег отвели войска от Киева, сразу ситуация поменялась, и нам сказали — почти дословно: теперь будем воевать до тех пор, пока либо вы нам голову не отвернете, либо мы вам. Я не помню, говорил я когда-то это публично или нет (не говорил.— А. К.), но это звучало примерно так, только в более таких грубых выражениях, но вполне открыто и, как это ни странно звучит, по-товарищески: вот теперь или мы, или вы... Вот это все продолжается...

Что ж, и ответ был душевный.

— Мне тем не менее представляется, что если здравый смысл все-таки восторжествует, то договориться о приемлемом варианте прекращения этого конфликта можно,— пожал плечами Владимир Путин, но не пообещал, таким образом, что идем к завершению.

Так вот он и с Дональдом Трампом разговаривает.

И кстати.

— Тем более что мы видим настроение действующей в США администрации под руководством президента Трампа, видим их не просто призывы, а искреннее желание найти это решение. Мне кажется, есть определенный свет в конце тоннеля,— утешал, что ли, Владимир Путин Ольгу Скабееву.— Посмотрим, как будет складываться ситуация. Если нет, то нам придется решить все поставленные перед нами задачи вооруженным путем.

Анастасия Савиных из ТАСС задала один из самых многообещающих вопросов:

— Владимир Владимирович, сейчас на Западе вышел фильм, где один из персонажей — это вы (Владимир Путин сделал вид, что удивился.— А. К.). Фильм называется «Кремлевский волшебник». Видели ли вы этот фильм? Показывали ли вам кадры? Вашу роль, кстати, исполнил британский актер Джуд Лоу. Может быть, вы знакомы?

Ответ мог разочаровать Анастасию Савиных:

— Нет, я не только не видел этого фильма, я даже первый раз об этом слышу! Я не могу ничего прокомментировать, потому что не знаю.

И не стал.

Но Анастасия Савиных ведь не выговорилась:

— В эфир случайно сегодня просочились кадры, где вы с председателем Си обсуждали возраст, бессмертие, трансплантацию органов...

— Я даже не зафиксировал на этом свое внимание...— господин Путин, кажется, немного смутился, словно его застигли врасплох.— И что?

— Вы действительно думаете,— бесстрашно продолжила Анастасия Савиных,— что люди смогут жить 150 лет и дольше?
— А-а!..— воскликнул президент.— Это, по-моему, когда мы шли на парад, председатель об этом говорил!.. Да, эту тему в свое время активно развивал господин Берлускони (Сильвио Берлускони, экс-премьер-министр Италии.— А. К.)...

И чем, скажите, пожалуйста, закончилось?..

Впрочем, тогда, видимо, еще не пришло время. Не дожили до него. Но не наступает ли оно сейчас? Не подкрадывается ли незаметно возраст бессмертия?

— Современные средства — и оздоровление, и медицинские средства, и потом даже всяческие хирургические, связанные с заменой органов,— позволяют человечеству надеяться на то, что активная жизнь будет продолжаться не так, как сегодня,— хотя средний возраст в разных странах разный, но тем не менее,— а существенным образом продолжительность жизни увеличится,— дипломатично отвечал Владимир Путин.

Хотя, наверное, с уст рвалось иное.

— Вы знаете, что… Я не помню, к какому году эти данные ООН — по-моему, к 2050-му, надо посмотреть... Я могу ошибиться, но скажу в целом, о чем идет речь... К этому году... По-моему, к 2050-му... На планете людей старше 65 лет будет больше, чем 5–6-летних детей!

И что, скажите, в этом плохого?

— Это будет иметь и социальные, и политические, и экономические последствия,— пояснил господин Путин.— Об этом мы должны, безусловно, тоже думать, когда говорим о продолжительности жизни.

Корреспондент «Вестей» Ольга Матвеева спросила, готов ли президент России повысить, если потребуется, уровень переговорной российской группы по поводу Украины, и доволен ли он работой Владимира Мединского.

Работой Владимира Мединского Владимир Путин, как выяснилось, доволен, причем, кажется, даже очень:

— То, что сейчас делает наша переговорная группа под руководством моего помощника Мединского Владимира Ростиславовича, мне кажется, это хороший пример сдержанности и профессионального подхода.

По сути, похвалил он, отвечая на другой вопрос, и еще одного помощника — спецпосланника президента Соединенных Штатов Стива Уиткоффа.

— С критикой в отношении Уиткоффа выступают те, которым не нравится его позиция, но им не нравится и позиция самого Трампа — вот в чем все дело!

И очень сухо Владимир Путин прокомментировал историю отношений России и Азербайджана, то есть своих и Ильхама Алиева. Он был предельно аккуратен:

— Есть проблемы. Но мы сегодня с президентом Алиевым поздоровались — я поздоровался с ним и с его супругой, двумя-тремя словами перекинулись (этого никто не видел.— А. К.). Но я считаю, что фундаментальные отношения между Азербайджаном и Россией и взаимный интерес к их развитию все-таки в конце концов все расставит на свои места.

Похоже, Владимир Путин, охладел к своему коллеге, как и сам Ильхам Алиев к нему. Российский президент, возможно, думает, что его дипломатическое долготерпение не бесконечно, и пора бы прекратить обижаться (стоит ли предмет ссоры такой долгой и демонстративной обиды и уже произнесенных слов?), а то ведь мы тоже можем начать обижаться.

Пресс-конференция не заканчивалась, казалось, Владимир Путин никуда не спешит. Последнее время такие встречи ограничивались четырьмя-пятью вопросами, а тут российский президент все отвечал и отвечал.

— Владимир Владимирович, это может еще долго продолжаться,— предупредил его Дмитрий Песков, желая, видимо помочь и прекратить то, что нельзя закончить.

— Нет,— качнул головой Владимир Путин.— Сейчас будем заканчивать.

Он хотел дать слово следующему журналисту и даже дал, но потом не удержался и кивнул в сторону господина Пескова:

— Лентяй!.. Не хочет работать!.. Ничего не делает, стоит рядом, и то ленится!..

Ну, так на публике можно говорить только с близким человеком, который, конечно, поймет и простит. А чужому бы Владимир Путин ведь и не сказал, без сомнения, такого.

Но и так было ясно, что и в самом деле пора.

А все же еще один вопрос прозвучал:

— На саммите в Анкоридже вы пригласили Дональда Трампа посетить Москву и встретиться там с вами. Скажите, пожалуйста, ведется ли подготовка к этой встрече, есть ли уже какие-то договоренности и, может быть, известны даже примерные сроки?..

— Сроки неизвестны, подготовка к встрече не ведется...— констатировал господин Путин.

Да, было пора.

Пора было во Владивосток.

Андрей Колесников