Вчера президент России Владимир Путин принял участие в праздновании Дня города в Москве и открыл вместе с мэром Москвы спорную усадьбу Царицыно. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ тоже был свидетелем торжеств и теперь с огорчением констатирует, что вместо праздника увидел карикатуру на него.
Было бы преувеличением сказать, что Тверская улица вчера была залита солнцем. Но главное, она не была залита дождем. Между тем тучи со всех сторон поддавливали небо над Тверской площадью, и в них время от времени врезались похожие на выпрыгнувших из воды уклеек серебристые самолеты, отчаянным пилотам которых, казалось, было нечего терять, а приобрести они могли похвалу мэра Москвы Юрия Лужкова или по крайней мере его пресс-секретаря Сергея Цоя. И пилоты шли на таран, ибо других возможностей остановить тучи у них, похоже, уже не было.
Под длинным синим козырьком на VIP-трибуне рассаживались в предчувствии длительного действия (оно вообще-то оказалось еще длиннее, чем предчувствовалось) гости праздника. Здесь были сотрудники московской мэрии (вот было бы странно, если бы их не было), высокопоставленные сотрудники федеральных ведомств (замглавы Росприроднадзора господин Митволь хищно осматривался по сторонам, словно выбирая, на кого тут по итогам праздника можно составить акт о нарушении тучных водоохранных зон самолетами--истребителями дождя), а также носители старинных дворянских фамилий (при этом граф Шереметев стремился сесть поближе к узнаваемым персонажам российской политики, а вице-премьер российского правительства господин Нарышкин — подальше от них).
В проходе скандалил лидер ЛДПР Владимир Жириновский (можно смело сказать — как обычно, ибо в прошлом году он тоже скандалил, и по той же самой причине: его хотели посадить в четвертый ряд, а он стремился в третий). Когда я спросил его, почему с ним всякий раз так жестоко поступают под этим козырьком, он разъяснил:
— Потому что у нас до сих пор Советская власть, потому что пролетариат все решает! Одна какая-то из обслуживающего персонала решила, что я буду сидеть здесь — и все!
Господину Жириновскому все-таки удалось почти невозможное. И пока он, игнорируя привет из космоса (господин Жириновский не замечал тянущейся к нему руки Валентины Терешковой), продирался к свободному месту в третьем ряду, я понял: единственное, что его в этой ситуации могло устроить,— если бы схемой рассадки занимался лично он, а утверждал ее президент России.
Тем временем во втором ряду происходили более концептуальные события. Бизнесмен господин Батурин, брат жены мэра Москвы, пробрался к Сергею Нарышкину и поздоровался с ним как с братом. Господин Нарышкин довольно пылко ответил ему. Только потом мне стало ясно, почему: вице-премьер, очевидно, не мог вспомнить, кто это такой, и по мощному дружескому объятию, свалившемуся на него, подумал, что это, может, какой-нибудь его бывший одноклассник признал его, и будет хамством с его стороны не ответить взаимностью. Промах вице-премьера стал очевиден, когда господин Батурин полез в карман за визиткой, и тогда господин Нарышкин, поняв, что и не должен знать этого человека, переквалифицировал свою слегка виноватую улыбку в дежурную улыбку вице-премьера на четверговом заседании правительства РФ.
Под козырьком были замечены и иностранные гости. Президент Абхазии Сергей Багапш рассказывал, как после победы Сочи в Гватемале абхазы были в таком восторге, что несколько часов палили в воздух из всего, что оказалось у них под рукой (то есть, надо полагать, изо всех видов современного вооружения). Сергей Багапш легкомысленно делился информацией о том, что в строительстве олимпийских объектов примут участие как минимум 200 тысяч абхазов.
Я спросил его, а был ли самолет-нарушитель, рухнувший в Кодорское ущелье (из-за этого самолета в который раз, и уж, кажется, в который раз окончательно, осложнились отношения России и Грузии).
— Был,— убежденно ответил господин Багапш.— Очень уж многие видели гигантскую вспышку. И это был не российский самолет.
Я подумал, он имеет в виду, что от российского самолета такой гигантской вспышки быть не может. Но Сергей Багапш имел в виду совсем другое.
— Самолет прилетел к нам со стороны Черного моря. У меня есть основания думать, что мы найдем его, хоть это и трудно. Грузия тоже ищет его. Вы заметили, кстати, что они замолчали на эту тему? С чего бы это?!
Становилось понятно, что кто скорее найдет останки самолета, тот и будет прав.
С появлением в первом ряду двух первых вице-премьеров непраздничная тема была забыта. Сергей Иванов и Дмитрий Медведев, в отличие от подавляющего большинства присутствующих, пришли в теплых осенних куртках и уже через пять минут цветом лица выгодно отличались от остальных. Сказывалась, видимо, привычка к походному образу жизни и дальним командировкам, приобретенная обоими в несколько последних месяцев.
Предпоследним, с толстой цепью на шее, украшенной звездами большого и малого диаметра, в первом ряду освоился председатель Мосгордумы Владимир Платонов. Последними пред очи окаменевшего напротив мэрии Юрия Долгорукого появились Владимир Путин и мэр Москвы Юрий Лужков с похожей цепью, доверенной ему недавно в очередной раз.
Президент России сел между мэром Москвы и патриархом Всея Руси Алексием и снова уперся взглядом в Юрия Долгорукого, которого по случаю праздника изобретательно декорировали рисованными куполами, колоннами, картонным изваянием жар-птицы и другими животными неопределенного пола и возраста, так что все это яркое желто-красное панно с отовсюду мигающими огоньками и прожекторами теперь до боли напоминало богатый фасад казино "Фараон" на Ленинском проспекте.
Праздник начался с того, что на площадь перед фасадом выплыли расписные Стеньки Разина челны с многочисленными княжнами на борту, которые старались улыбаться, но то ли от холода (на улице было меньше десяти градусов тепла), то ли от понимания того, что их в соответствии с классическим сюжетом могут в любую секунду кинуть за борт, улыбки их имели поистине жалкий вид.
Впрочем, девушкам, которые выбежали поприветствовать гостей в футболках и тренировочных штанах, да так и остались тут стоять на то время, пока выступали президент России и мэр Москвы, было еще хуже.
В речи Владимира Путина я бы отметил прежде всего первые слова, с которыми он обратился к присутствующим.
— Дорогие москвичи! Уважаемые гости! — произнес он.
То есть москвичи для него теперь дорогие, а гости (как северной столицы, так и южной, а также, видимо, и все приглашенные на этот праздник) — только уважаемые.
— Еще более высокий градус торжественности этому событию придает тот факт...— говорил Владимир Путин, и при слове "градус" замерзающие на трибунах гости чрезвычайно оживлялись.
— К нам снова пришел наш любимый и удивительно теплый праздник! — подхватывал Юрий Лужков, стоя в пиджачке на неприлично осеннем ветру.— ...Перед нами в 90-х годах стояла задача спасти Россию от дурных реформ (одним из активных проводников которых был, по всем внешним признакам, именно мэр Москвы Юрий Лужков, а его борьба с ними была, по-видимому, актом внутреннего сопротивления.— А. К.)... Теперь страна чувствует свою спокойную силу!.. Мы на правильном пути суверенного демократического строительства!.. Залог нашей победы в том, что те же ценности отстаивает президент России Владимир Путин!
Президент России сидя поаплодировал последней мысли мэра Москвы.
Хор грянул "Дорогая моя столица, золотая моя Москва!", и министры московского правительства, за годы служения городу выучившие слова этой песни как "Отче наш", во главе с Юрием Лужковым грянули вместе с ним (хотя многие, судя по шевелению губ, и после него, а также до).
Я слушал рассказы народных артистов России о том, как "словно бурные реки растекаются новые широкие магистрали", как "создаются новые семьи, растут к облакам дома" (не случайно, видимо, одним из спонсоров Дня города является группа компаний "Дон-строй"), как "синеют дали, в театр идут люди"... Я видел выступления циркачей на одноколесных велосипедах и дворников на уборочных машинах, дефиле девушек с макетами церквей на головах. Я, наконец, своими глазами видел, как на площадь на каком-то земснаряде вывезли белый концертный рояль, который искусно прятали где-то в кустах, а за ним сидела Александра Пахмутова, не поднимавшая (по понятным причинам) глаз, и, облокотившись на рояль, стоял поэт Николай Добронравов со стихами "Старт дает Москва!", разносившимися по площади, и их отъезд с площади выглядел, как отступление чудом уцелевшего немецкого танка под Прохоровкой...
Мне казалось, я стал свидетелем какой-то пародии, карикатуры на праздник и даже какого-то его осквернения, потому что нельзя же в самом деле любить свой город и при этом так издеваться над ним самим и вкусом его жителей. Но театрализованное представление продолжалось — а главное, будет продолжаться и дальше.
В частности, я был уверен, что продолжение последует в Царицыне, куда президент России и мэр Москвы поехали открывать дворцово-парковый комплекс (см. субботний номер Ъ, "Пустое вместо").
Впрочем, по приезде в Царицыно господин Путин неожиданно заявил, что не хочет "участвовать в спорах специалистов о достоинствах и недостатках реконструированной усадьбы Царицыно".
— Я знаю, что есть разные точки зрения по поводу того, что делать: сохранять руины или восстанавливать их в такие объекты, которые мы сегодня здесь видим,— заявил господин Путин.— Не хочу сейчас вдаваться в детали и принимать какую-либо сторону. Но меня радует, что все споры идут вокруг одного вопроса: как сделать так, чтобы людям было лучше. Конечно, чем богаче мы будем, тем больше будем прислушиваться к мнению специалистов... В России существует разделение полномочий между федерацией и субъектами федерации, также как и разделение собственности. Царицыно — это собственность Москвы, а значит, и ответственность Москвы за принимаемые решения.
То есть господину Путину лавры господина Лужкова не нужны.
Потому что одному из них есть что терять, а другому нечего. Господин Лужков ведь возвращаться не собирается.