Обе хуже
В прокат вышла черная комедия «Случай с фортепиано»
На экранах — фильм Кантена Дюпьё «Случай с фортепиано» (L`accident du piano). Мастер абсурдистских сюжетов на этот раз, на взгляд Михаила Трофименкова, несколько переборщил с кроваво-черным юмором.
Обе героини Дюпьё — журналистка Симона и звезда экстремальных видеоблогов Магали — чудовищные воплощения массовой культуры эпохи интернета
Фото: Arte France
Обе героини Дюпьё — журналистка Симона и звезда экстремальных видеоблогов Магали — чудовищные воплощения массовой культуры эпохи интернета
Фото: Arte France
Судя по двум последним фильмам Дюпьё, у него, несомненно, личные проблемы, если не счеты, с журналистами: интервью, что ли, какое-то он дал неудачно, а потом разобиделся на прессу? В его замечательной сюрреалистической галлюцинации «Даааааали!» (2024) интервью у Сальвадора Дали (сыгранного пятью актерами) брала бывшая то ли булочница, то ли фармацевт, до которой никак не доходило, что камеру в процессе разговора надо направлять на собеседника, а не на себя любимую.
В «Случае с фортепиано» ледяная стерва Симона (Сандрин Киберлен) домогается интервью у укрывшейся в альпийском шале звезды экстремальных видеоблогов Магали Моро (Адель Экзаркопулос), за десять с лишним лет карьеры ни разу с прессой не общавшейся. Воплощение хорошего парижского тона, галантная и никогда не повышающая голоса Симона не брезгует ради своей цели и шантажом, но, как она выражается, «легким, позитивным шантажом». А за Магали числится нечто такое, что грозит ей и ее секретарю Патрику Баландрасу (Жером Коммандер) чуть ли не пожизненным сроком.
Сначала Моро впору посочувствовать. Этакая белокурая Дюймовочка с рукой в гипсе и детскими брекетами на зубах. Свернулась, бедняжка, утомленная всенародной любовью, бубликом на кроватке, поужинав неизменным йогуртом. И с чего бы это Патрику, не удержавшись, в этот йогурт смачно харкать?
Симпатия к Магали сохраняется до тех пор, пока она не открывает рот. Трамвайная хамка, перемежающая слова с утробным рычанием, именует преданного Патрика своим псом, истекает презрением, если не ненавистью, ко всему роду людскому.
В финальном диалоге Магали прямо-таки с ножом к горлу пристанет к Симоне с вопросом, кто из них ужаснее. «Я»,— выдавит из себя Симона. Ответ неверный. «Нет, я ужаснее,— прорычит Магали.— Но я честнее, как честна свинья, барахтающаяся в грязи!» Ответ снова неверный. Ужасны обе, каждая по-своему. Ужасны как порождения и одновременно созидатели массовой культуры сетевой эпохи. Недаром Магали родилась 12 марта 1989 года — в один день с интернетом. Она и есть интернет.
Несмотря на сетевой псевдоним Магали, который у нас перевели как Мегашары (а правильнее — Мегасиськи), в ее индивидуальном шоу что-то эротическое мог бы усмотреть лишь маньяк-расчленитель.
В четырнадцать лет, взяв в рот провода от аккумулятора и отделавшись легким испугом, Магали открыла в себе полную нечувствительность к боли и продолжила эксперименты. Папаша, поругав дочку, но и восхитившись — дескать, во дает малая,—распространил ее ролики в сети, что позволило Магали к двадцати пяти обзавестись собственным островом в Полинезии.
Ее ролики, которыми нас щедро потчует Дюпьё, были бы отвратительны, если бы не были так невозмутимо нелепы. Режиссер отвешивает оплеуху творцам и любителям модного кино, в котором герои, видите ли, «исследуют границы своей телесности».
Поначалу Магали обходилась подручным инвентарем: дырявила руки швейной машинкой и пешней для колки льда, дробила пальцы молотком, поджигала разлитую на животе легковоспламеняющуюся жидкость. Дальше — больше. Даже бесчувственная плоть не выдержала бы тех, мягко говоря, нагрузок, которым подвергает себя Магали. Получить удар битой от мчащегося мотоциклиста — запросто. Лечь под монструозный трак — пара пустяков. Пропустить через себя ток в несколько тысяч вольт — милое дело. Ну и, наконец, лечь под падающее с десятиметровой высоты фортепиано: впрочем, тут впервые в карьере Мегашаров все пойдет не по плану, но что именно, Дюпьё честно не раскроет почти до финала.
Да, Магали — чудовище в физическом и моральном смыслах слова. Но, положа руку на сердце, Дюпьё напрасно делает ее воплощением первородного греха интернета. Она в конце концов мучает только себя, никого до поры до времени не убивает, хотя, зная Дюпьё, легко догадаться: без фонтанчиков клюквенного сока в финале не обойдется. А в экстремальной сетевой зоне ведь и калечат, и убивают взаправду.
Так что, вложив весь свой анархистский задор и абсурдистскую фантазию в историю Магали, Дюпьё занялся стрельбой из пушки по воробьям. Решившись, как ему кажется, на радикальное гражданское высказывание, Дюпьё не сказал ничего нового. Да, интернет — помойка. Да, сетевые экстремалы существуют только благодаря анонимному стаду потребителей, заслуживающему едва ли не большего отвращения. Да, в прессе, что желтой, что светской, работают те еще особи. Не говоря уже о рекламодателях.
Но на все эти откровения хочется ответить: спасибо, мы давно в курсе. А фильм, безусловно, запомнится благодаря истинно сюрреалистической визуальной находке с тем самым фортепиано: Сальвадор Дали одобрил бы.