В издательстве "Время" вышел новый поэтический сборник Тимура Кибирова "На полях 'A Shropshire Lad'". Это уже не первое необычное двуязычное издание в серии "Поэтическая библиотека": так, "Имена собственные" Демьяна Кудрявцева появились в сопровождении переводов на английский. Совсем другую игру с англоязычной поэзией затевает Тимур Кибиров.
Этот сборник не так просто будет раздобыть в книжном магазине: поэзию сейчас все чаще засылают на дальние стеллажи. Однако сосредоточиться на поисках стоит — поскольку именно такие книги и составляют теперь достойную альтернативу легковесной "синтетической" прозе, о чьем наступлении и о чьем досадном успехе у так называемого среднего класса говорят все больше и больше. "На полях 'A Shropshire Lad'" — это несомненное событие. Притом что не так легко определить, по какому ведомству это событие проходит.
Целиком отнести сборник к разделу книги-билингвы (к слову, этот книгоиздательский жанр последнее время набирает обороты) нельзя. Здесь действительно полностью воспроизводятся 63 стихотворения из сборника крупнейшего английского поэта и филолога-классика Альфреда Эдуарда Хаусмена. Поначалу незамеченный, а затем ставший классикой "Шропширский парень" восхищал "и утонченных интеллектуалов, и солдатиков викторианской армии". Но вот среди тех 63 текстов, что напечатаны справа от каждого хаусменовского стихотворения, лишь несколько переводов в строгом смысле слова. В то же время этот сборник настолько необычен, что и в послужном списке поэта Тимура Кибирова он стоит особняком.
В предисловии автор рассказывает, как по наводке книги Михаила Гаспарова "Записи и выписки" стал читать Хаусмена по-английски и о том, в какой ступор его, непереводчика, ввел "Шропширский парень" (сегодняшнего читателя к стихам Хаусмена может подтолкнуть и другая книга, а именно "Изобретение любви" Тома Стоппарда). Чувства, которые вызвали у Тимура Кибирова красота и совершенство стихов Хаусмена, вполне узнаваемы. Вроде бы и восхищаешься вещью, а как приспособить ее в хозяйстве, непонятно. И даже можешь объяснить на пальцах, в чем секрет этой изысканной простоты: "Как если б Ходасевич решил сразиться с Есениным на его территории и нанес бы сокрушительное поражение певцу голубых пожаров и розовых коней". Но пойди попробуй повторить такой фокус. И все же Тимур Кибиров попробовал.
Вот как примерно выглядят эти "антипереводы". Первым же номером у Хаусмена — торжественный "хор огней", зажженных в честь 50-летия правления королевы Виктории. У Кибирова — это 1999 год, празднование пушкинского юбилея: "По НТВ, / По ОРТ, / По радио 'Шансон', / По всей российской мутоте / Идет-гудет трезвон". Контраст задан сразу. Даже на обонятельном уровне: хаусменовские стихи пахнут свежестью шропширских лугов и пылью старинных книг, в кибировских — запах табака и алкоголя, заглушенный "Орбитом", спасает от приступов российской тошноты. Пока у английских солдатиков трубили подъем, у нашего героя начинается хмурое утро: "Затрещал во мгле мобильник. / Не тревожься, дурачок, — / Это функция 'будильник', / А не чей-нибудь звонок". Солдаты прощались с родными краями — кибировский лирический герой поминает "макароны", которые готовила его, памятная нам по предыдущим книгам, возлюбленная. Британские футбол и крикет превращаются в "грамм сто--сто пятьдесят".
Там, где Хаусмен тщательно прячет личные переживания за описаниями жизни молодых солдатиков, Кибиров специально "выпячивает" собственную гетеросексуальность. Там, где Хаусмен взыскует гармонии древней поэзии или спорит с "казарменными балладами" Киплинга, Кибиров ностальгическим словом поминает Пушкина, Блока и Фета. Там, где у Хаусмена быстротечность любви рифмуется с переменчивостью природы, Кибиров старается быть оптимистичным. Напротив, там, где Хаусмен подчеркнуто сдержан, Кибиров не стесняется пустить скупую мужскую слезу.
Все-таки не совсем отказавшись от переводческой "лямки", автор обрел необходимую свободу. Он внимательно всматривался в каждое конкретное стихотворение, но и постоянно держал в уме весь сборник. То есть брал у Хаусмена и в розницу, и оптом. Причем смысл книги вовсе не сводится к постмодернистской иронии, столь привычной для читателя конца ХХ--начала ХХI века. Тимур Кибиров все же умудрился пересказать нам "Шропширского парня" так, чтобы было понятно слушателям радио "Шансон". От окончательного превращения в "реального московского пацана" англичанина спасет только дипломатический конфликт между нашими странами.
Тимур Кибиров "На полях 'A Shropshire Lad'". М.: Время, 2007