премьера кино
Полнометражный японский мультфильм "Навсикая из Долины Ветров" (Kaze no Tani no Naushika; Nausicaa of the Valley of the Wind) идет в Москве вторым экраном, на поздних сеансах, спасибо, что хотя бы без дубляжа. Швырнуть время на ветер не пожалел АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ.
"Навсикая" — старая-старая сказка Хаяо Миядзаки. В 1984 году, когда великий японский мультипликатор закончил историю про принцессу из Долины Ветров, у него не было ни "Оскара", ни берлинского "Золотого медведя" за "Унесенных призраками" ни венецианских "Золотых львов" за "Ходячий замок Хоула". Даже "Мой сосед Тоторо", ставший символом студии Ghibli, снят годом позже.
И двадцати трех лет не прошло, как фильм добрался до Москвы, где "Навсикая" (она же "Наусика", она же "Навзикая" — зависит от образованности переводчика) давно стоит на полках любителей Миядзаки. Но дураком будет тот, кто не воспользуется возможностью посмотреть "Навсикаю" на большом экране. Дело не в сюжете. Сюжет, как всегда в эпических мультфильмах Миядзаки, наляпан широкой кистью и, в сущности, не столь уж важен. Мир погиб, сожженный гигантами-воинами, Земля превратилась в пустыню, заросшую ядовитыми лесами. Легионы чудовищных созданий нападают на людей, рассеянных по маленьким княжествам, которые живут мечтой о реванше над диким Лесом и бесконечными войнами между собой. Старинные легенды говорят о мессии, которому суждено спасти отравленный мир, но эти легенды помнят только вещие старухи.
В маленьком княжестве у моря, огражденном воздушным течением от ядовитого дыхания Леса, живет девочка Навсикая, которая умеет договориться с любой самой страшной божьей тварью — кроме, разумеется, человека. И как только железный людской мир нагрянет в Долину Ветров, начнется война на земле и в воздухе, любовь, кровь, смертельная битва с Лесом и примирение с ним. Странным образом в этом мультипликационном масштабе и с мультипликационной пластикой разворачиваются гигантские батальные полотна, строятся невероятные архитектурные пространства и действуют люди совершенно живые, несмотря на условность их рисованного облика. Словом, если искать "Навсикае" родственников, это будет скорее "Дюна" Дэвида Линча, вышедшая в том же 1984-м, чем Белоснежка.
Мало кто в докомпьютерной мультипликации так изобретательно рисовал архитектуру и технику, мало кто набрасывал с таким живописным искусством массовые сцены и пейзажи. Хаяо Миядзаки вырос на западном искусстве, высоком и низком — и на классической европейской живописи, и на классическом европейском комиксе. Недаром среди его первых героев вор-аристократ Арсен Люпен (названный в японской транскрипции, разумеется, "Рюпеном") а имя героини фильма Na-u-shi-ka напоминает о царевне Навзикае, дочери царя Алкиноя и правнучке Посейдона. Это она нашла Одиссея на пустынном берегу земли феаков (чем не сюжет для очередной японской манги). Европоцентризм сделал Миядзаки понятным для Запада, кумиром кинотусовки. Между прочим, в американской версии "Навсикаи", названной "Воины ветра" (Warriors of the Wind), однорукую воительницу Кушану озвучивала сама Ума Турман.
Но к западному комиксу Миядзаки относится совсем по-другому. Комикс — моднейшая фишка в современном компьютерном кино. Квентин Тарантино заимствует эстетику аниме для эпизодов "Убить Билла", а Роберт Родригес ставит "Город греха" по комиксам Фрэнка Миллера — но они делают это от большой образованности и от своего прикольного вкуса. Это люди, которые весело играют с традицией. Для них комикс в общем-то мертв, его нужно оживить на экране, совместив с реальными кинозвездами и вцифровав в новую киноэстетику.
Хаяо Миядзаки не только старше этих молодых людей, он сам из поколения комиксменов. "Навсикая" — движущаяся выжимка из его огромной культовой черно-белой серии комиксов, которые знатоки ценят едва ли не больше фильма. Для него этот психоделический язык (словно изобретенный человеком, вкусившим грибов-мутантов ядовитого Леса) не прием, а единственно возможный способ речи. И оказывается, что именно на этом языке еще можно говорить о каких-то важных для человечества вещах и что аниме способно выполнять ту роль, которую выполнял когда-то греческий миф.