Событие недели — "Бункер 'Палас-отеля'" (Bunker Palace Hotel, 1989) Энки Билаля, югослава, ставшего во Франции лучшим рисовальщиком футуристических, визионерских и жестоких комиксов (5 августа, "Культура", 22.50 ****). В момент выхода фильма всем, кроме фанатов комиксов, казалось, что это причуда художника, просто перенесшего на экран свой жутковатый мир и навязавшего актерам, от Жан-Луи Трентиньяна до Кароль Буке, выморочную пластику рисованных фигурок. Правда, на руку режиссеру сыграла политическая конъюнктура. Писали, что в "Бункере", истории падения вымышленной диктатуры, он предсказал приключившееся в декабре 1989 года падение Чаушеску, хотя румынский вождь ни в каком бункере не прятался. В наши дни "Бункер" тоже актуален, как антиглобалистский манифест. Но только спустя 15 лет, когда Энки Билаль снял свой шедевр "Бессмертные", стало очевидным, что еще в "Бункере" он совершил свою революцию, на те же 15 лет опередив Роберта Родригеса с "Городом грехов". Билаль первым воплотил на экране не дух, но букву комикса, сделав изображение адекватным картинкам на бумаге. От фильма веет холодом: он бесчеловечен, заторможен и прекрасен. В мире, перетерпевшем экологическую катастрофу, бушует революция. В бункере прячутся сильные мира сего во главе с фантомасообразным президентом Хольмом. Их обслуживают андроиды, неотличимые от людей: людям верить нельзя, даже в окружении диктатора есть предатели. Современные технологии позволяют кому угодно позаимствовать чье угодно лицо. В бункер проникает террористка, с которой Хольм начинает двусмысленную игру. Ближе к финалу начинается апокалипсис. Андроиды выходят из строя, в бункере воцаряется адский холод, иссякает вода, стены идут трещинами, горит лифт, лишая элиту шансов на побег. Тем не менее спасаются двое: диктатор и террорист, которые не могут существовать друг без друга и говорят на одном языке, который диктатор запретил много лет назад, но владеет им свободно. Другие французские фильмы удручают. Несмотря на то что отличных актеров много, золотой век французской комедии мертв и похоронен. В "Плюшевом синдроме" (L`antidote, 2005) Венсена де Брюса Кристиан Клавье и Жак Вийере тщетно пытаются составить комический дуэт а-ля дуэт Бурвиля и Луи де Фюнеса (7 августа, "Россия", 00.15 *). Можно при желании увидеть в "Плюшевом синдроме" и попытку снять "Игрушку" наших дней. Вульгарные маски: злобный финансист-акула, его жена — фрустрированная аристократка, скромный, но разговорчивый бухгалтер. Комические предполагаемые обстоятельства: накануне сделки своей жизни акула начинает испытывать приступы паники, потеть и заикаться. Психоаналитик считает, что причина — в детской травме, надо найти ее в подсознании, а пока что можно только найти некий "антидот". Таким антидотом и оказывается бухгалтер, в присутствии которого финансист становится самим собой. Бухгалтер селится у него в доме и, спровоцировав серию маленьких катастроф, занимает его место во главе компании, зачем-то спасая от краха. Еще одна комедия — "Это наша жизнь" (La vie est a nous! 2005) Жерара Кравчика (5 августа, "Россия", 0.45 **). Отрадно, что Кравчик оторвался от приключений таксиста и снял, как сумел, популистскую комедию. В маленьком городке идет война между двумя барами: модерновым и традиционным. Раньше их как-то примирял муж владелицы одного бара и любовник другой. Но он умер, его похоронили с мобильным телефоном: удивительно, что еще находятся режиссеры, которые считают такую шутку оригинальной. Жена постоянно названивает ему на тот свет и рассказывает новости. Забавнее всего Сильвии Тестю в роли барменши, неимоверно болтливой и наиболее приближенной к реальности из всех героев. Зато душевности, пусть и неопрятной, хоть отбавляй в "Босиком по мостовой" (Barfuss, 2005) Тиля Швайгера, образчике популярного немецкого жанра: "любовь маргиналов" (4 августа, "Первый канал", 23.00 **). На шею к уборщику, уволенному из психушки (он неспособен удержаться на работе больше недели), садится 19-летняя идиотка, которую он вытащил из петли в больничном туалете. Начинается их путешествие по Германии, изукрашенное гэгами, не менее оригинальными, чем мобильный телефон в гробу. Собственно говоря, в этой сентиментально-комической мутотени есть только одна эстетическая находка, которой режиссер Швайгер очень гордится: героиня, до попадания в психушку просидевшая дома взаперти 19 лет, не носит обувь. Поэтому камера с упорством, достойным лучшего применения, фиксируется на ее не очень чистых ступнях.