премьера кино
Молодежный фильм со скабрезным названием "Мальчик в девочке" (It`s a Boy Girl Thing) выходит на наши экраны с рекламным слоганом "Ему в ней тесно". Имеется в виду бродячий сюжет с обменом телами, который по замыслу должен пропагандировать мысль о равноценности самцов и самок, но только лишний раз намекает, что женская психическая организация и социальные функции слишком узки для мужчины, которому подавай простор и размах. На тему полового неравенства закручинилась ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Поскольку "Мальчик в девочке" представляет собой типичный шлакоблок, которым наши дистрибуторы затыкают пустоты в летней прокатной сетке, то говорить тут было бы совершенно не о чем, если бы уже окончательно прошла отрыжка после весеннего отечественного релиза с аналогичным сюжетом "Любовь-морковь". А так, можно сравнить, какие социопсихические реакции проявляет в одной и той же экспериментальной ситуации русский средний класс, обремененный необходимостью поддерживать свой профессиональный статус, и беспорточные американские старшеклассники, которых можно было бы назвать беззаботными, если бы над ними не висела дамокловым мечом необходимость определяться с выбором университета.
"Мальчик в девочке" описывает две типовые возможности: девочка-ботаничка (Самейр Армстронг), знающая наизусть всего Шекспира, с детства нацелилась в Йель, а ее сосед-лоботряс (Кевин Зегерс) рассчитывает пробить себе диплом о высшем образовании чугунной башкой в каске квотербека. Так что, в отличие от "Любви-моркови", здесь на первый план выходят не половые особенности, а идеологические, поведенческие, и главная цель фантастической рокировки не подогреть остывшие супружеские чувства, а преодолеть непримиримые противоречия и лютую неприязнь (хотя то, что она перерастет в любовь, так же неизбежно, как ренессанс брачных отношений в нашем фильме).
Ни наши, ни иностранные сценаристы не могут исхитриться так, чтобы сам механизм переселения душ из мужского тела в женское и наоборот выглядел если не объяснимым, то хотя бы остроумным. У нас химичит демонический психотерапевт в семейной консультации, у них выпускает какие-то волшебные испарения ацтекский каменный истукан. Хорошо хоть никакая подробная мистическая база под это дело не подводится — главное, поскорее поменять мальчика и девочку местами, а дальше все пойдет как по маслу. В отечественном и заграничном вариантах буквально совпадает первый жест и первая фраза, с которой превратившийся мужик ощупывает свое новое тело: "О боже! У меня сиськи!" Дальше в ход идут диетологические подробности: мальчик в девичьем теле вынужден давиться на завтрак овсянкой, а девочка, осмотрев удивительную штуку, обнаруженную в пижамных штанах, угощается пережаренным до последней стадии канцерогенности беконом. Его мечет на тарелку не кто иная, как жена Оззи Осборна Шэрон Осборн, дебютировавшая на большом экране в роли понимающей матери трудного подростка, к которой ей не привыкать.
Теоретически все подобные драматургические модели в финале должны подталкивать к выводу, что не важно, мужчина ты или женщина — главное, быть самим собой, а для этого лучше всего на некоторое время оказаться в шкуре человека, которого ты категорически не в состоянии понять. Но на практике обычно невозможно отвлечься от размышлений, в каких ползунках все-таки перспективнее расти — голубых или розовых — и какая буква все-таки предпочтительнее — "М" или "Ж". Ответ на последний вопрос кажется очевидным в очереди в туалет, без которого в фильме "Мальчик в девочке" по понятным причинам не обошлось.
Несмотря на мощное присутствие в титрах фильма англичан (это и режиссер Ник Хурран, и супружеская пара продюсеров сэр Элтон Джон и Дэвид Ферниш), тонким английским юмором "Мальчик в девочке" не блещет. Вникнув в проблемы утреннего стояка и зверской эпиляции на линии бикини, мальчик и девочка начинают лучше понимать друг друга и приходят к необходимости найти консенсус из чисто практических соображений: он учит ее играть в футбол, она его готовит к собеседованию в Йеле, причем в результате собеседование проходит гораздо глаже, чем решающий футбольный матч.
В общем, по итогам компаративного анализа "Мальчика в девочке" и "Любви-моркови" выходит, что в России мужику продвигаться по жизни проще, даже если внутри его поселилась собственная жена, а мужчина, запертый в женском теле, представляет собой беспомощное и жалкое существо. В американском же варианте ровно наоборот: плохой мальчик внутри хорошенькой девочки ее только украшает и помогает стать бойчее, а начитанная девочка внутри мальчика превращает его в плаксивого и трусливого гея.
Напрашивается парадоксальный вывод: у нас баб кругом гнобят и презирают, но в глубине души понимают, что рулят все-таки они, а в Америке бабам сплошной почет, уважение и равные возможности при тщательно подавляемой внутренней уверенности большинства населения, что курица не птица. Но все-таки если с этого уровня обобщения снова вернуться к конкретной киноистории, то финальный воображаемый выбор пола зависит от того, кто из двух андрогинов обаятельнее и естественнее — лично мне, например, как обладателю постыдной буквы "ж" в паспорте, после фильма "Любовь-морковь" хочется переселиться в мужское тело со всеми женскими тараканами, а после "Мальчика в девочке" — срочно пересадить мужскую психику в свою беспомощную женскую тушку.