премьера
Основанная на реальных событиях картина про советско-американского двойного агента Роберта Хэнссена в наш прокат выходит как «Измена», хотя оригинальное название «Breach» само просится перевести его как «Брешь»: за 22 года службы в ФБР герой от нечего делать расковырял огромную дыру в системе родной госбезопасности. Свои догадки о мотивах изменника строит ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Режиссер «Измены» Билли Рей проявляет похвальное тематическое постоянство: в своем предыдущем фильме, «Афера Стивена Гласса», он уже рассказывал о человеке, который мастерски обвел вокруг пальца начальников и коллег по журналу New Republic, опубликовав несколько сенсационных заметок с выдуманной от начала и до конца фактурой. Было бы совсем смешно, если бы вслед за журналистом-мистификатором Стивеном Глассом фэбээровский «крот» Роберт Хэнссен тоже брал бы разведданные для Советов не из секретных папок, а из собственной головы. По крайней мере, такая сюрреалистическая интерпретация ничуть не повредила бы психологической убедительности «Измены»: с избранной автором точки зрения, не слишком принципиально, был ли Роберт Хэнссен настоящим предателем или просто пудрил мозги сразу двум сверхдержавам.
Вроде бы факт государственной измены, за которую прототип сел в 2001 году отбывать пожизненный срок, налицо, однако тот Роберт Хэнссен, которого играет в «Измене» Крис Купер, так мало похож на корыстного торговца родиной или идеологического сторонника коммунистов, что это мешает применять к нему стереотипный подход. Если на кого-то и похож персонаж Криса Купера, то на голодную акулу, особенно когда резко опускает углы рта, а когда улыбается своей ускользающей, неуловимой улыбочкой, то на акулу, только что позавтракавшую беспечным аквалангистом. Сам механизм передачи госсекретов налево в «Измене» показан мимоходом: нет никаких явок, паролей, условных горшков с геранью на окне, наклеенных усов и прочей романтической шпионской мишуры. Главной декорацией становится обычный офис, а основным содержанием — отношения между «кротом» и приставленным к нему под видом ассистента юным сотрудником ФБР (Райан Филлипе), который должен следить за ним, поначалу даже не будучи в курсе настоящей цели своего задания.
Вокруг неопытного, растерянно вращающего глазами героя Райана Филлипе сплетается разветвленная сеть лицемерия и притворства, включая отношения с женой и с непосредственной начальницей, так что в какой-то момент он в отчаянии восклицает: «Я столько вру, что не могу всего запомнить!» После этого будущий спецагент начинает опасаться, что у него в мозгу недостаточно мощный процессор для работы по избранной специальности, а главное — о ужас! — противник, которого ему нужно обхитрить, умнее его. Не только умнее, но и непостижимее: это человек-шифровка, к которой никак не подобрать ключ ввиду абсурдной комбинации в его манере поведения несочетаемых качеств. Тут и полная аморальность многолетнего предателя родины, и набожность истового католика, который держит на столе статуэтку Девы Марии, и консерватизм мужского шовиниста, который не выносит женщин в брюках и готов вырвать кабель из стены, когда видит по телевизору лесбиянку,— и все это пуританство тем не менее не мешает отцу шестерых детей, образцовому семьянину размещать в сети домашнюю порнуху с горячо любимой женой. При этом только со стороны герой Криса Купера выглядит противоречивым до ненормальности, внутри же чувствуется какая-то цельность, позволяющая ему спокойно, без угрызений совести совмещать в одной системе этических координат христианскую мораль и предательство людей, которых он тем самым обрекает на смерть, даже не получая за это никаких 30 серебреников (миллионы, которые ему отстегивал КГБ, для конспирации хранились на счетах в России, так что Роберт Хэнссен и воспользоваться-то ими толком не мог). В «Измене» сознательно не показано, на чем такая жутковатая бесчеловечная цельность героя держится, так что каждый волен делать свои предположения. Очень может быть, что им руководят мания величия и тщеславное чувство превосходства над окружающими его верноподданными идиотами, не способными оценить всю его шпионскую гениальность.
Идиоты, впрочем, обиделись, когда узнали, что столько лет Роберт Хэнссен отправлял всю их кропотливую работу псу под хвост, и, проявив в кои-то веки изобретательность, все-таки упекли его за решетку, но, думается, морального удовлетворения, которое он испытывал много лет, наслаждаясь своей тайной властью и вседозволенностью, ему хватит на всю оставшуюся жизнь в одиночной камере.