выставка архитектура
В Музее архитектуры имени Щусева открылась выставка Владимира Тюрина, одной из легенд "бумажной архитектуры" позднесоветского времени. На выставке побывал ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
На выставке примерно сорок работ, которые делятся на три линии. Одна — собственно "бумажная архитектура", здесь наиболее заметными являются проект "Фрактал N2" 1990 года, геометрическое построение из прямоугольников, напоминающее то ли план спального района, то ли фасад гигантского панельного дома, и "Космический репер" 1989 года — орнаментальное построение из белых крестов на черном фоне, как бы негатив фотографии с вышитого гуцульского полотенца. Вторая серия — абстрактные построения кривыми линиями, здесь, пожалуй, больше всего запоминается "Портрет 'Черного квадрата'" (1992), выполненный в технике офорта кривым штрихом: где-то доска заштрихована до черноты, где-то пробивается свет. Наконец, третья серия — подходы к реальным проектам, здесь выделяется небоскреб для банка МЕНАТЕП (1993), прямоугольная башня с ромбовидными окнами, а также здание телевизионного центра на Варшавском шоссе (1999), в настоящий момент уже достроенное, но без участия Владимира Тюрина.
Он умер от рака в прошлом году, в возрасте 46 лет. Как бумажный архитектор он работал вместе с группой "Арт-Бля" — Михаилом Лабазовым, Андреем Савиным, включившимися в движение "бумажников" в конце 1980-х, несколько позднее его основателей (Александр Бродский и Илья Уткин, Михаил Белов, Михаил Филиппов, Юрий Аввакумов), но ставшими фигурами первого ряда. Впоследствии эта группа, превратившаяся в "А-Б", занялась реальным проектированием, но Владимир Тюрин перестал быть ее членом (его заменил более прагматичный Андрей Чельцов), он работал в Моспроекте-2 у Михаила Посохина, но и там, по сути, ничего не построил. "А-Б", более чем успешное сегодня архитектурное бюро, и подготовило эту посмертную выставку.
Она открылась в день рождения покойного, и атмосфера, царящая на ней, в общем-то понятна. Его называли человеком, полностью состоявшимся в художественном смысле, основателем фрактальной архитектуры, первооткрывателем. Но даже с поправкой на эту атмосферу со стороны все это представляется довольно таинственным. Сказать, что Владимир Тюрин разработал в архитектуре фрактальное проектирование, можно только с очень большой натяжкой. Фрактал — это бесконечная самоподобная геометрическая фигура, каждый фрагмент которой повторяется при уменьшении масштаба. В этом смысле у Владимира Тюрина нет вообще ни одного фрактального проекта, поскольку ему ни разу не удалось создать архитектурную форму, которая бы полностью выстраивалась на одном геометрическом алгоритме. У него всегда есть здание с внешними границами, а вот внутри этих границ фасад заполняется повторяющимися фигурами разного масштаба. Это обстоятельство никак им не осмыслялось, и фактически его проекты не шагнули дальше украшенных геометризованным орнаментом стен.
И, однако, все его творчество окружено исключительным пиететом. Юрий Аввакумов заявляет, что Владимир Тюрин — человек, закрывший "бумажную архитектуру" и вот этот самый "Космический репер" является православным крестом, поставленным на могиле покойной. Хотя это не соответствует действительности, ведь наиболее известные бумажные проекты самого Аввакумова вполне себе продолжаются в 1990 и 1991 годах, но какой образ! Михаил Лабазов утверждает, что разработанная Владимиром Тюриным теория фракталов в архитектуре сегодня является основой работы любого продвинутого студента Московского архитектурного института, что опять же сомнительно и с точки зрения студентов, и с точки зрения теории — Владимир Тюрин ее не разработал. Архитектурный критик Сергей Ситар на полном серьезе утверждает, что Владимир Тюрин двинулся в "Портрете 'Черного квадрата'" дальше Казимира Малевича, потому что деконструировал границы квадрата в акте его портретирования.
Сначала все это непонятно. Листы с несколькими ломаными штрихами, несколько недовведенных проектов, мрачные офорты — и все. Человек что-то искал, но дело ничем не кончилось. Понятно, что шел от Малевича и дальше фракталами, но вот куда? Возможно, ему просто не хватило времени, возможно, искать тут было нечего. Но все воодушевлены этим, как будто это символ веры. Сначала непонятно, а потом вдруг — понятно, и сразу. Им как раз и важно не что нашел, а что искал. Владимир Тюрин представляет этой выставкой суть бумажной архитектуры в том смысле, что с самого начала она основывается на поиске своего индивидуального пути. Это настолько не похоже на сам тип профессии, который принят сегодня, что не может не вызывать пиетета.
Владимир Тюрин вместо того, чтобы взять какой-то аналог, сам, сосредоточенно и последовательно, в графике, на плоскости, в пространстве ищет свой прием, свой пространственный алгоритм. Который, кажется, вот сейчас появится и упорядочит этот довольно мрачный мир. В этом поиске есть атмосфера тайны, каких-то иных миров, которые открывались почему-то в тот момент за словом "фрактал". Очень характерная для 80-х таинственность потерянного пути с ожиданием какого-то мрачноватого чуда, которое этот путь обратно откроет.
С тех пор русские архитекторы все нашли, а чего не нашлось — то взяли из западных журналов. Причем там так много нашлось, что уже не совсем понятно, чего они нашли сами. У нас сегодня много качественных архитекторов — человек двадцать, но какие-либо новые идеи у них за редчайшим исключением не появляются с середины 90-х. Иногда невозможно отделаться от мысли, что проект русской архитектуры все-таки провалился, она пытается сделать здания, похожие на западные, но опыт показывает, что правильнее просто завезти оригинальный продукт, а не пытаться производить "Мерседесы" на базе "Жигулей".
Поэтому так важна бумажная архитектура, устроенная прямо противоположным образом. Когда люди не делают вещи, похожие на западные, а пытаются найти что-то, ни на что не похожее. Поиск действительно оказывается символом веры для тех, кто когда-то был "бумажником". В нем суть этого последнего в России поколения оригинальных архитекторов. Впрочем, увы, путь Владимира Тюрина может оказаться сутью бумажной архитектуры и в большем смысле. Чего-то искали, вроде было направление пути, была атмосфера и тайна. Ну и в итоге ничего не нашлось.