Естественный отбор
Российский бизнес все чаще судится с иностранными государствами из-за инвестиций
Российские бизнесмены столкнулись с беспрецедентным санкционным давлением, что повлекло утрату контроля над многими зарубежными активами вследствие их заморозки, передачи под внешнее управление, изъятия или принудительной продажи. В ряде случаев подобные нарушения можно рассматривать как прямую и косвенную экспроприацию иностранных инвестиций, которые находятся под защитой международных соглашений. По этой причине в последние годы наблюдается рост числа обращений российских инвесторов с исками к другим государствам в международный инвестиционный арбитраж. “Ъ” вместе с юристами проанализировал причины, основания и перспективы таких споров.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Международный инвестиционный арбитраж, предназначенный для урегулирования споров между государством и иностранным инвестором, приобретает все большую популярность. По данным UNCTAD (United Nations Conference on Trade and Development, орган ООН по торговле и развитию), за последние 11 лет количество инвестиционных споров выросло более чем вдвое — с 600 дел на конец 2013 года до 1401 к концу 2024-го. При этом с 2022 года растет доля исков российских бизнесменов о защите инвестиций, что связано в первую очередь с санкционными ограничениями, отмечает управляющий партнер АБ Nordic Star в России Анна Заброцкая. На начало 2025 года UNCTAD фиксировал 28 дел по искам российских инвесторов против других стран. Расширение санкционного давления создает почву для увеличения числа таких споров в будущем, констатирует партнер юрфирмы Mansors Роман Зыков.
С кем судятся российские инвесторы
По просьбе “Ъ” VERBA LEGAL составила список дел, инициированных за последние три года российскими инвесторами, о которых есть публичная информация.
29 декабря 2023 года компания ABH Holdings S.A. (АВНН, ее основные владельцы Михаил Фридман, Петр Авен и Андрей Косогов), зарегистрированная в Люксембурге, обратилась в Международный центр по урегулированию инвестиционных споров (ICSID) с иском к Украине. Предметом спора стала национализация в июле 2023 года Украиной Сенс-банка (до переименования Альфа-банк Украина), который принадлежал AВНН на 57,6% напрямую и на 42,4% косвенно через кипрскую дочернюю компанию ABH Ukraine Ltd. Инвестор утверждает, что Украина нарушила соглашение с Россией о поощрении и защите инвестиций от 1998 года, поэтому просит признать экспроприацию незаконной и взыскать компенсацию в размере не менее $1 млрд.
13 августа 2024 года основатель «Альфа-групп» Михаил Фридман инициировал разбирательство против Люксембурга в Гонконгском международном арбитражном центре (HKIAC), требуя $15,8 млрд компенсации за заморозку своих активов, которыми он распоряжался через люксембургские холдинги. Основанием для иска стал договор 1989 года между СССР (Россия стала его правопреемником), Бельгией и Люксембургом «О взаимном поощрении и взаимной защите капиталовложений». Активы бизнесмена в ряде стран были заблокированы из-за санкций ЕС, которые он считает несправедливыми и нарушающими международное право, утверждая, что они были введены только на основании российского гражданства и деловых успехов Михаила Фридмана, а не в рамках решений ООН. Истец заявляет, что это нанесло ущерб его инвестициям и репутации.
26 августа 2024 года авиакомпания «Волга-Днепр» сообщила о подаче иска против Канады в международный инвестарбитраж. Спор связан с задержанием самолета Ан-124, прибывшего в феврале 2022 года в Торонто с тестами на COVID-19 из Китая, доставленными по просьбе канадского правительства. После приземления самолету запретили покидать страну, так как Канада ввела запрет на использование своего воздушного пространства российскими авиакомпаниями. В апреле 2022 года канадские власти ввели уже прямые санкции против «Волга-Днепр», а в 2023 году издали приказ об аресте самолета. Компания обвиняет Канаду в «экспроприации имущества» и требует компенсации ущерба, оцениваемого как минимум в $100 млн, ссылаясь на нарушение двустороннего инвестиционного договора с СССР от 1989 года. Спор будет рассматриваться по правилам ЮНСИТРАЛ, как было в деле экс-акционеров ЮКОСа против России.
В октябре 2024 года принадлежащая Игорю Рыбакову и Сергею Колесникову группа «Технониколь» обратилась в Стокгольмский арбитраж в связи с принудительной продажей ее завода изоляционных материалов в Польше. В мае 2023 года Польша ввела национальные санкции против «Технониколь» и ее владельцев, установив внешнее управление над заводом и запретив передавать руководству любую информацию о предприятии. Позднее было объявлено о принудительной продаже актива, в августе 2024 года стало известно, что сделка с выбранным правительством Польши покупателем — Holcim Polska — находится на завершающей стадии. «Технониколь» считает эти действия экспроприацией.
4 июня 2025 года президент строительно-промышленной группы компаний «Ташир», гражданин России и Армении Самвел Карапетян подал иск против Франции в ICSID. Основанием послужили действия французских властей, заморозивших активы бизнесмена в рамках уголовного расследования об отмывании денег. В начале 2024 года во Франции была арестована вилла Самвела Карапетяна на Лазурном берегу стоимостью более €120 млн, поскольку прокуратура решила, что «фактическим бенефициаром» недвижимости является «Газпром нефть». Бизнесмен считает, что эти действия нарушают соглашение от 1995 года о поощрении и взаимной защите инвестиций между Арменией и Францией. По мнению юристов VERBA LEGAL, причиной спора стала «политически мотивированная кампания во Франции по аресту и конфискации активов бизнесменов, связанных с Россией».
Основания для инвестиционного спора
Юрист практики международного коммерческого арбитража АБ КИАП Анастасия Рябова отмечает, что такой инструмент защиты, как обращение в международный инвестиционный арбитраж, для многих инвесторов более предпочтителен, нежели разбирательство в национальном суде того государства, которое нарушило их права. «Обращение в инвестарбитраж позволяет взыскать значительную сумму убытков с государства и предлагает нейтральную международную площадку для защиты интересов инвесторов»,— объясняет партнер практики международных споров и санкций BGP Litigation Сергей Морозов.
При поступлении иска в первую очередь арбитражный трибунал анализирует, имеется ли у него юрисдикция по рассмотрению спора, говорит господин Морозов.
Управляющий партнер АБ «Гребельский и партнеры» Александр Гребельский уточняет, что чаще всего иски в инвестарбитраж подаются на основании двустороннего соглашения о защите инвестиций (BIT, bilaterial investment treaty). BIT предусматривает выплату компенсации за экспроприацию государством активов иностранного инвестора и регулирует процедуру рассмотрения иска. Россия подписала 82 соглашения о защите иностранных инвестиций с другими странами, 64 из которых действующие (остальные не вступили в силу), рассказывает старший партнер VERBA LEGAL Олег Хуажев. По его словам, с 2022 года лишь один BIT с Россией был расторгнут — соглашение с Украиной. Оно прекратило действие 27 января, но для инвестиций, осуществленных до этой даты, защита сохраняется до 2035 года, поясняет господин Хуажев.
В отсутствие BIT основанием для инвестарбитража может служить многосторонний международный договор, например, Договор к Энергетической хартии 1994 года, соглашение о свободной торговле между Канадой, США и Мексикой (НАФТА) 1992 года, Вашингтонская конвенция 1965 года, перечисляет Роман Зыков. Советник инвестиционного банка Altus Capital Кира Винокурова отмечает, что «в 2022 году Россия официально денонсировала участие в договоре к Энергетической хартии», поэтому получить защиту по нему смогут только инвесторы, осуществившие вложения до денонсации. Также допускать рассмотрение споров в инвестарбитраже могут контракты между инвестором и принимающим государством, национальные законы об инвестициях и региональные торговые соглашения, добавляет господин Гребельский. Но эти опции не распространены, уточняет Олег Хуажев, и даже если согласие государства было дано таким способом, на практике все равно присутствует BIT или многостороннее соглашение.
Российские инвесторы, подавая инвестиционные иски в связи с блокировкой их зарубежных активов из-за санкций, рассчитывают на то, что действия государств будут признаны косвенной экспроприацией (лишение права управлять, распоряжаться имуществом и извлекать из него выгоду), указывает старший юрист КА «Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры» Сергей Лысов. По его мнению, в условиях масштабного санкционного давления «должен формироваться новый взгляд как на понятие экспроприации, так и на гарантии инвесторов в более широком смысле». По данным UNCTAD, арбитры признавали факт прямой экспроприации актива в 52 случаях, косвенной экспроприации — в 84.
Сроки и трудности разбирательств
Инвестарбитраж — небыстрая процедура. В ICSID средняя продолжительность рассмотрения дела от регистрации иска до вынесения решения составляет 3,75 года. Процедуры по правилам UNCITRAL обычно длятся от двух до пяти лет, добавляет Кира Винокурова. Впрочем, рассмотрение спора экс-акционеров ЮКОСа с Россией заняло около девяти лет с подачи иска в 2005 году до решения Гаагского арбитража в 2014-м. «Государства-ответчики практически всегда оспаривают юрисдикцию арбитров, возражают по существу требований и их размеру», поэтому «процесс часто делится на две или даже три стадии с вынесением промежуточных решений по отдельным вопросам», делится наблюдениями партнер практики международного арбитража и трансграничных споров ALUMNI Partners Юрий Бабичев. К тому же «в инвестиционных арбитражах высокий стандарт доказывания фактов, необходимо представить обширный массив документальных подтверждений, включая инвестиционные контракты, деловую переписку, данные о переводах средств, лицензии», отмечает Кира Винокурова. «Помимо большого объема письменных доказательств в деле часто участвуют свидетели и эксперты по различным вопросам»,— добавляет господин Бабичев.
Помимо этого разбирательство в инвестиционном арбитраже сопряжено со значительными финансовыми расходами, говорит Сергей Морозов, по оценке ICSID, средние расходы истца на процесс составляют $5,62 млн. Существенно осложняют арбитражные процедуры с участием российских лиц и санкции, подчеркивает Александр Гребельский: это выливается в ограничения на назначение арбитров из недружественных стран, сложности с оплатой юруслуг и арбитражных сборов, ограничение доступа к правовому представительству в некоторых юрисдикциях.
Господин Морозов также отмечает, что «в международном инвестарбитраже отсутствует система юридически обязательных прецедентов, в результате чего правовая позиция, принятая арбитражным трибуналом в рамках одного дела, необязательно будет принята и воспроизведена другим трибуналом при рассмотрении другого дела, даже если предмет и основания спора являются схожими». Таким образом, отсутствует единая практика при рассмотрении инвестиционных споров.
Варианты исполнения решений
Есть две системы приведения в исполнение арбитражных решений по международным инвестспорам: Вашингтонская конвенция 1965 года (о создании ICSID) и Нью-Йоркская конвенция 1958 года (о признании и исполнении иностранных арбитражных решений). Основное различие между ними — в подходе к признанию и исполнению решений арбитража, указывает Сергей Морозов. Вашингтонская конвенция допускает лишь аннулирование решения арбитража в исключительных случаях (например, подкуп арбитра) и, в отличие от Нью-Йоркской, не предусматривает оснований для отказа в признании и исполнении решения в национальных судах. К тому же в рамках Вашингтонской конвенции решения ICSID действуют напрямую, как если бы решение было принято судами государства, указывает госпожа Рябова.
Вероятно, в связи с этим решения ICSID часто исполняются добровольно.
По отчету центра от июня 2024 года в 66% случаев присужденный инвестору ущерб был выплачен государством добровольно или в рамках мирового соглашения.
«Государство может исполнить решение добровольно с целью поддержать свою репутацию на международном уровне, особенно если ему актуальны инвестиции из других стран, кредит доверия на мировом рынке или если ему важно сохранить отношения с определенными странами»,— поясняет Анастасия Рябова. По словам Сергея Лысова, урегулировать дело миром удается, как правило, если инвестспор не связан с санкциями.
В случае же, если государство отказывается платить добровольно, принудительное исполнение арбитражных решений представляет значительные трудности. Инвесторы вынуждены годами искать и пытаться обратить взыскание на активы стран-должников, которые не были бы защищены иммунитетом, уточняет господин Бабичев. Недружественность страны сама по себе не влияет на ее обязанность исполнить арбитражное решение согласно Нью-Йоркской или Вашингтонской конвенции. Однако на практике исполнение решений в пользу российских бизнесменов в недружественных странах осложняется санкционными ограничениями на проведение платежей российским лицам, замороженными банковскими счетами и активами, указывает Александр Гребельский. Для подсанкционного российского инвестора, говорит господин Морозов, вариантом исполнения арбитражного решения в его пользу может быть внесение ответчиком средств на депозит суда или получение лицензии от регулятора на денежный перевод, тогда после снятия с него санкций истец гарантированно сможет получить деньги.
Кроме того, «нельзя исключать риск, что при рассмотрении спора, связанного с санкциями, арбитры могут занять определенную политическую позицию, которая будет препятствовать разрешению спора в пользу пострадавшего инвестора», говорит господин Морозов. Впрочем, отмечает Сергей Лысов, «далеко не все международные арбитры разделяют подход властей в части широкого применения санкций», что оставляет россиянам шансы на успех.
Некоторые недружественные страны также могут ссылаться на то, что «исполнение решения будет противоречить их фундаментальным ценностям, интересам или санкционному законодательству, которое носит сверхимперативный характер и составляет часть публичного порядка», указывает господин Морозов. В частности, в ЕС, Великобритании и США суды все чаще отказывают в признании и исполнении решений в пользу российских бизнесменов под предлогом угрозы публичному порядку или прямого действия санкций, отмечает Анна Заброцкая. Не улучшают ситуацию и меры из 18-го пакета санкций ЕС, которыми Евросоюз пытается в одностороннем порядке освободить себя от обязательств по BIT. Российские суды, в свою очередь, создали «зеркальный» режим, признавая презумпцию предвзятости иностранных арбитров и ограничивая исполнение зарубежных решений, добавляет госпожа Заброцкая.
В условиях тотального недоверия между странами, вероятно, наилучшим решением было бы создать отдельный специализированный орган, который бы разрешал инвестиционные споры с участием РФ, недружественных государств и инвесторов.
Господин Зыков рассказывает, что такой вариант обсуждается в юридическом сообществе, и, хотя на сегодняшний день реальность создания такой арбитражной площадки маловероятна, «идея может оказаться востребованной в будущем».