Живущий в Копенгагене писатель Евгений Клюев переперевел "Книгу без смысла" Эдварда Лира. Анна Наринская с огорчением убедилась, что в результате проделанной перепереводчиком работы смысла в книге больше не стало.
Моим любимым лимериком Эдварда Лира был и остается тот, что повествует о Престарелой Личности из Гретны, которая "rushed down the crater of Etna", то есть устремилась в кратер Этны. Реакция этой Личности на бесцеремонные вопросы "Is it hot?" — не горячо ли там — представляется мне такой правильной, такой абсолютно английской. Личность ответила, что нет — "No, it is not", за что названа "mendacious", то есть лживой, хотя, по-моему, старичок (а Личность была мужского пола) выступил как раз сдержанно и интеллигентно.
В переводе Владимира Набокова этот стишок выглядит так: "Некий старец из города Гретны / Обнаружился в кратере Этны./ "Там не жарко, скажи?" / Старец, живший по лжи,/ "Да ничуть!" — отвечает из Этны". У Евгения Клюева, недавно выпустившего книгу "переводов, перепереводов и переперепереводов" Лира, получилось вот что: "Вот вам Некая Личность из Гретны,/ Побывавшая в кратере Этны./ На вопрос "Как дела?" / Отвечала: "Цела!" / Та бесчестная Личность из Гретны". И не то чтобы набоковский перевод был гораздо изящнее клюевского, но все же его вариант этого пятистишия куда более соответствует не только исходному тексту, но и самой идее бессмыслиц. Хотя бы потому, что, как ни смешно выглядит перевод лировских ситуаций в реальные, одно дело изобразить в ложном виде собственное состояние, а другое — температурный режим в кратере вулкана.
Неудача (в том смысле, что не удача) Евгения Клюева в переводе моего любимого стишка особенно показательна потому, что Клюев — ровно тот человек, который должен переводить лимерики. Взять хотя бы его внешний вид. Выглядит он именно как тот, кто занимается бессмыслицами. То есть прекрасно. Одновременно и красиво, и забавно. Кроме того, он написал вдохновленную Лиром книгу "Между двух стульев", предваренную эпиграфом "...нет..." — как оказывается, из Фрэнсиса Бэкона. А в 1996 году Клюева номинировали на Букеровскую премию. В своей краткой автобиографии он повествует об этом событии так: "Как-то раз Клюеву хотели было дать премию Букера за роман "Книга теней", но потом передумали и не дали. От этого Клюев заплакал, бросился с утеса в море и утонул. Рассказывают, что вскоре после этого он стал в голом виде являться членам букеровской комиссии по ночам и пугать их зловещим смехом. Члены букеровской комиссии один за другим сошли с ума — и следующие премии Букера вручали уже совсем кому попало: даже однажды вручили какой-то собаке, которая умела хвостом взбивать гоголь-моголь".
К тому же живет Клюев в Копенгагене, где работает магистром службы интеграции в муниципалитете Баллерупа. Сама должность выглядит цитатой из Лира: "Вот вам Некий Магистр с Баллерупа./ Он не мог воздержаться от супа..." — что-нибудь в этом роде.
А еще он предварил свои "перепереводы" небольшим, но очень милым предисловием, где точно описал произошедшее с Лиром в литературе. Клюев приводит в качестве биографии Лира такой лимерик: "Вот вам Некий Старик с речки Уик:/ Он сначала сказал: "Чик-чирик",/ А потом: "Щелк-щелк-щелк" — / И навеки умолк / Лаконичный Старик с речки Уик". Как пишет Клюев, Лир именно так и поступил. Сказал: "Чик-чирик", сказал: "Щелк-щелк-щелк" — и умолк навеки. Но его "чик-чирик" навсегда вошел в сокровищницу мировой литературы как классика абсурда.
И вот человек, так Лиру соответствующий, так точно и поэтично раскрывающий его место в литературе, переводит его стихи. И — как сказано у родственного Лиру Хармса — "раз, два, три — ничего не произошло". Ну можно обсуждать, годится придуманное Клюевым вводное "вот вам" вместо английского "there was", которым почти всегда начинаются лимерики,— или лучше работает традиционный для русских переложений энергичный ввод персонажа: "Пожилой ипохондрик из Вены / Жить не мог без настойки из сенны". А можно и не обсуждать.
Потому что вообще-то в качестве оммажа лировскому "чик-чирик" — то есть изобретению лимерика как твердой формы стихосложения и логического построения — лучше не переводить, а сочинять. Что, кстати, бесконечно и делается и в частном, и в официальном порядке. Проводятся какие-то конкурсы, вручаются награды — в общем, всем весело, чего и желал мистер Лир.
А если уж заниматься "перепереводом" лировского корпуса, теперь, когда со способом рифмовки и подачи нас уже ознакомили, здорово было бы заняться смыслом бессмыслиц. Тем, как все эти Престарелые Личности (а эксцентрики, заметим, чаще всего и есть престарелые личности) совершают самые несуразные поступки с самым прозаическим "matter of fact" видом. Ведь даже больше, чем английское безумие, лимерики воспевают английскую сдержанность. Хотя, если подумать, английская сдержанность и английское безумие оказываются одним и тем же явлением. Дающим возможность адмиралу Нельсону, закрыв повязкой единственный зрячий глаз, утверждать: "Не вижу ничего страшного!"
До этого смысла Евгений Клюев не доперепереводился. Хотя, кажется, он единственный, кто бы мог.